Мерило нравственности, основа семьи - так, наверное, только у нас в России принято говорить о женщинах. Да, многое изменилось и, кажется, что раньше было лучше и не так. И никто девушек с банками пива не видел, и за чистоту отношений с мужским полом не переживал.
Хотя и раньше кто-то переживал, и кто-то что-то видел. Но молчали. Сейчас говорят. И несмотря на это женщины остаются теми, кто они есть по природе - любимыми, самыми переживающими за нас. И это мнение не только интеллигентов, но и простых и по-рыбацки устроенных мужиков. Они, женщины, остаются неизведанными. Никогда неизведанными и не понятыми до конца.
Анастасия
Нет, это не про “Звенящие кедры”. Так звали женщину. Обычную, простую, проживающую в «хрущевке». С непонятной для меня судьбой. Работала в типографии местной, двое детей. Работа - дом, все как и положено. Как и всегда у нас в России положено. Замуж по любви вышла, но на этом все и закончилось. Остальное - без светлых пятен. Первый и второй ребенок, пьющий муж. К тому же “кухонный боксер”. Вот эту последнюю фразу я намного позже услышал, долго не мог понять ее, осознать. А тогда в жизни Анастасии так и было. Каждый день - разборы полетов, типа, с кем была, когда пришла и что за день был. Ну, и, соответственно, - получай по заслугам. А заслуги-то они не превеликие - накормленные дети, выученные вместе с ними уроки, сготовленный ужин всегда на плите, все "пучком", как говорится.
Зашиб он ее сильно. Плакала навзрыд, дети, полуголыми выскочившие из кроватей, помочь не могли. Соседи вызвали милицию. Увезли мужика. Дело раскрутилось так, что она, плача, и чуть ни на колени падая, так и не смогла забрать вгорячах свое написанное заявление. Ей так и сказали: нам - план, тебе - спокойствие, живи и радуйся.
Она и жила и «радовалась» после того, как его посадили лет на пять. Счастливой вроде стала, а грусть в глазах. Потом письма стала ему писать, посылки отправлять, на свиданку поехала. Ей все на работе говорили: “Чего, дура, что ли, он же чуть не убил тебя!” А она глаза опускала и снова посылки собирала. В письмах он, конечно, клялся, что больше никогда и ни за что. Но слова мужицкие иногда бывают, что ветер - сказал, теплом повеяло, но отвернулся чуть-чуть и сквознячок. И, главное, сквознячок какой-то нежданный, негаданный и прохладный. А женщина, она всегда верит и надеется, что по-другому все будет. И что вот сейчас-то и наконец-то. Но это почему-то редко бывает. Все чаще как-то по-обычному, по-простому, по-свойски, нехорошо.
Вот и пришел он, весь молящий и просящий. Любила она его, все простить была готова. Но только месяц счастье их продолжалось. Потом все повторилось и вернулось на круги своя... Так и стала жить дальше.
Наталья
Некрасовское “Есть женщины в русских селеньях” довелось, однажды, наблюдать. И ведь сам стоял как беспомощный, смотрел просто. Дом горел. И когда “пожарки” подъехали, казалось, что поздно уже. Наталья, она лет двадцати пяти. Из дома вырвалась, и - обратно. Пожарник один, молодой, крепкий, держал ее. “Дети, дети”, - кричала она. Но никто не дернулся. Казалось, что бесполезно это все, крыша горящая вот-вот обвалится. А она ужом выскочила из его рук, в дом ринулась. “Куда!?” - кричал кто-то. А она через две минуты уже тащит пацаненка маленького, рыдающего, еще через полминуты другого. Как-то так все быстро случилось.
Отходили детей, вылечили, через год их видел - все нормально и в порядке. Наталья поздоровалась, о жизни своей рассказала. Пожар как раз из-за электропроводки случился. Никто нынче этому не верит, потому как на короткое замыкание можно многое списать. А у нее именно так было. Загорелось и все тут. И муж у нее нормальный, любящий и работящий. Да только не было его в тот вечер дома.
Никто. Абсолютно никто медаль ей не дал и не похвалил, и не написал об этом в газете. Да ей, конечно, и не надо было этого. Главное, дети живы. Муж пришел. По голове погладил и посочувствовал, слово доброе сказал.
Оксана
Поступки женщин можно, конечно, разделять на героические или не очень. Но все они - свидетельство того, что нынче женщина стала окончательно хранительницей семейного очага. А в критических ситуациях она иного мужика за пояс заткнет. Недавний случай последней поздней осенью. Ушел мужик на рыбалку. На день. На дальнюю речку. Двенадцать километров пехом, с удочками и спиннингом, весь такой довольный. С водкой ушел - но об этом не знал никто. И вот день-два проходят, а его обратно нет. Жена - Оксана, деваха молодая (лет на десять его младше), а тому уже 35, мечется по квартире, не знает, к кому и обратиться.
И собралась же таки, оделась потеплее и поперлась на эту речку. Двенадцать километров пехом. Дошла. Потом километра три еще берег реки "утюжила" взад и вперед. Нашла. Под обрывчиком у заводи. Лежит, не шевелится. А ситуация простая, как и оказалось. Пришел, порыбачил, снасти настроил, костерок разжег, водки себе налил, а тут двое молодых парней, и тоже с удочками. Попили, поговорили, подрались.
И ухайдакали они его так, что мама не горюй. Подняться - никак, домой не добраться. Не пришла бы жена, так бы и отдал концы. А она костерок разожгла, отогрелся малость, вслед за женой домой потопал. Трех окуньков отдали первому же встречному. Больше на рыбалку - ни ногой. Но это он так говорит, конечно. А я по его хитрым глазам вижу - все равно ведь пойдет.
Танюша
Да, нарожала детей троих. Потом четвертого. А потом и говорит: где четвертый, там и пятый. В глаза ей смотрю, спрашиваю, зачем в кабалу себя загоняешь, ведь скоро работать не сможешь. А она так честно отвечает: “Да, действительно, где четвертый, там и пятый. Типа, когда один был ребенок, муж почти не шевелился и денег в дом не приносил. Двое-трое, чуть поактивнее стал. А четверо стало - и поросят завел, и дом в порядок привел. Но все равно, с ленцой все. Это ты хотел знать?”
Она еще продавцом за минималку работает. Ноги под вечер гудят. Муж ее заработок нечасто приносит. А жена приносит. Хотя бы и такой маленький. Как же тут женщину не любить и не ждать ее.
Да только не ждут, потому как привычно это стало - ждать. И не готовит муж, и не убирает, поскольку привык. А она придет - и все сделает. Ну, и не гад ли он после этого? Да гад. И еще какой.
Так вот про Танюшу-то и недорассказал. Красивая она, статная. А мужик - так себе, тщедушный. И чего она его выбрала, понять сложно. Но выбрала. И тянет. Детей рожает. Работать его заставляет. А тот и рад подчиняться, пальцем укажут, туда и идет. Иногда встречаю его:
- Ну, как?
- Да никак, отрабатываю свое на Земле... - А Таньку любишь?
- Да как не любить-то!
Елена
Стихи читала, высокой любви требовала. Да слаб я был, высокой любви не понимал вовсе. Так только, по чуть-чуть. Говорила, что всю жизнь любить меня будет.
- Как это так? - спрашивал я ее.
А она отвечала:
- Вот видишь гвоздь в стене. Там твоя куртка висит. Покуда ты жив, я это буду помнить.
- А если куртки не будет?
- Значит, гвоздь буду помнить.
- А если гвоздя не будет?
- Значит, его след буду помнить.
- А если стену зашукатурить?
- Приду в это место и поцелую его. След от тебя - есть след, его не не спрячешь.
Это все, конечно, у какого-то поэта взято. Но такая неистовость сильно напрягала меня. Не знал я, что женщины могут так любить. Тем более, что не мои и нежеланные вовсе. А ведь любят. И помнят до сих пор.
А про ту же Елену. Рассказывала мне она, когда в трудные времена, в 90-х, своих детей спасала. И когда за работу не платили. Брела она с завода ЖБИ с банкой белой краски - другим не рассчитывались. И с мужика пьяного сняла шапку норковую на остановке. Идет, оглядывается, а тут парень на машине останавливается, типа, дама, может, вас подвезти? Думала, мент, но ошиблась. Только-только дух перевела, села в машину, оказалось, все нормально. И шапку продала потом, и детей накормила. Вот так бывает.
Февральским днем при лютой метели, наверное, редкий мужик смог бы сорвать шапку со своего пьяного собрата на остановке. Чтобы продать ее тут же на рынке за 150 рублей и накормить своих детей. А она смогла. Разные женщины. И разные судьбы.
То, что мы видим
И то, что видим - всякое и безобразное. Когда девушки это пиво глотают прямо у нас перед подъездами. И что хотят-то они, нам становится непонятным. И мы смотрим на них и осуждаем.
...А может, эта святорусская черта - быть домоправительницей в доме, хозяйкой быть - она не утратилась и не исчезла вовек. Может быть, несмотря на это пиво и на скабрезное поведение этих девок, возродится все это? Я имею в виду святое и неприкосновенное, чистое и духовное?
Тяжело меня понять, очень. Они тут все - в красоте и в действе. И нас, мужиков, просто тянет. Доступность и легкость, простота и всепонятность. Но потом. И только потом начинаешь задумываться о главном. О том, что может быть. И с чем следует жить.
А жить-то надо с простыми истинами. И с тем, что нам дал Господь. Люби, верь, жди. И Она придет. Твоя Единственная и Неповторимая. Как свет, как Очи, ведущие людей незрячих, коих в нашей жизни большинство. Как озаренье и вдохновенье. И, как ты любишь это говорить, - сексуальная и красивая. Она у тебя одна - желанная и неповторимая. Она твоя женщина.
P.S. И не пойму я вас, когда вы в тоненьких колготочках стоите на остановке. Когда откровенную матерщину говорите или курите. Что там за этим? Желание понравиться? Желание быть не такой, как все? Да это мало, кому удается. Какие вы на самом деле? Честные, открытые? Стервы или нет? Кому из нас, мужиков, повезет? Или как случится, так случится? Нет, каждому же хочется хорошую, открытую, честную. Чтобы дома было меньше драк, и дети поменьше ревели. Ох, как трудно, очень трудно все это понять и оценить. Ведь на остановочке в колготочках брали одну, а получилось, что другую. И тянущаяся бесконечность понимания или непонимания друг друга - год за годом и час за часом.
Мы по-разному устроены - хорошие мужики и нехорошие бабы. И наоборот - подлые мужики и женщины-ангелы.
Ангелы... Они идут по нашей планете. И все прощать умеют. И любят как надо. И ждут. И спасут. Хочется верить, что других женщин просто не бывает. Верю. Хочу. Жду.
Счастья вашим семьям!
Спасибо, что дочитали. Подписывайтесь на наш канал!