Михаил Иванов
(истории девяностых)
Этого высокого, с благородной сединой человека я частенько встречаю по пути в центр города. Перекидываемся новостями, а то и проблему какую зацепим. Человек он контактный, неунывающий. Одним словом - оптимист.
Но в этот раз мой знакомый выглядел несколько иначе: скучный какой-то, осунувшийся, на глаза будто тень набежала.
- Что случилось в королевстве датском? - бодро спросил я, осторожно намекая на его неважный вид.
Егорыч посмотрел на меня, попытался улыбнуться, полез в карман за куревом.
- Да-а, - ответил, - в нашем бедламе простому смертному не разобраться. Сам черт ногу сломает.
Это было нечто новое в его репертуаре. Но я не торопил, знал, что Егорыч раскроется.
- Помутнение какое-то нашло. Не иначе, - продолжал он после недолгой паузы. - Прожил со своей благоверной почти полвека. Всякое было в жизни, но такого, скажу я тебе, и во сне не приснится. Обедаем как-то, бюджет домашний прикидываем. За коммунальные с перерасчетом - под семьдесят тысяч скакнуло, других расходов немало. Одним словом, концы не сошлись. Рацион, говорю, котловой придется урезать. А моя возьми и брякни: ты больше меня ешь, вот и урезай свой рацион. Веришь, кусок в горле застрял, еле отдышался. Вот ведь до чего дошла, докатилась. В кого же нас превращают? - он несколько раз глубоко затянулся. - Похоже, в хищников, а?
Согласившись с его доводом, я все же коснулся его личного бюджета. А вдруг зажимает, копит втихую?
- Что ты! - воскликнул он. - Разве я позволю себе такое! У меня на книжке и гробовых-то давно нет. Так, мелочевка.
Разговор, естественно, зашел о хлебе насущном.
- Слыхал, - спросил Егорыч, - Лужков пообещал в скором времени за буханку хлеба аж десять тысяч заломить?
Я сказал, что слыхал и думаю, что это очередной ход горе-реформаторов, стремящихся подготовить людей к очередной грабиловке.
- Кто же держит нас за дураков? - возмущался Егорыч. - Да тут за черта, за дьявола проголосуешь, только бы от этих "клещей" кремлевских избавиться!
В конце разговора он еще больше помрачнел:
- Понимаю, не виновата моя благоверная, а вот отвернуло, от всего отвернуло...
Я понял, что трещину эту ему уже до конца жизни не перейти, не переехать.
(из Сборника 1991-1996)
© Copyright: Михаил Иванов
