Закончилась череда красивых дней. Прошла золотая осень. Березы в лесу стоят уже почти без листьев, качают вершинами, желтеющими в лучах поднимающего утреннего солнца. Но теперь недолго осталось: ночью пал мороз. Так бывает поздней осенью: с вершин деревьев, пылающих холодным желтым, пламенем лучей восходящего солнца, с переливами оранжевых оттенков, опустился иней. Крыша, покрытая красной черепицей, верхушки кустов, трава поседели, покрылись белым налетом. Он держался почти до обеда, пока, наконец, солнце не превратило его в сверкающие блестки водяных капель.
Листья с яблонь начали разом падать на землю. Сразу закоричневели, сморщились. Еще вчера они были темно-зелеными, удивляя своей стойкостью и сопротивлению порывам холоднющего ветра. Соседская лиственница целую неделю хвастливо демонстрировала свое ярко-рыжее платье. Оно изумительно выглядело на фоне почти коричневых крон сосен. Этаким ярким пятном. Но теперь иголки дружно падают на землю. Вокруг ствола расстилается темно-желтый ковер. Он будет постепенно темнеть, пока не покроется снегом, который, по приметам, должен лечь в этом году рано, 18-20 ноября. Хотя теперь приметы могут и обмануть. Что ж, посмотрим. Впереди еще целый месяц дождливых, серых с низкими облаками, дней октября. И сумерек года – ноября.
Яркие краски лиственницы напомнили мне давнее время одной поездки на Байкал. Тогда я узнал суровую переменчивость сибирской погоды. Ярким, солнечным и довольно теплым октябрьским утром я прилетел в Иркутск. День пролетел незаметно. Разница во времени заставила лечь спать довольно рано. Проснулся от сильного шума за окном. Было ощущение, что кто-то швыряет песок в стекло. Открыл штору. В свете ярких уличных фонарей плясала метель. Ветер гонял снежинки, они косо падали на мостовую. Во дела! Утром градусник уже показывал минус десять. Довольно толстый снежный покров, сверкал на солнце. На мои недоуменные вопросы коллеги отвечали, что такое случается регулярно. И надо понимать, что наступила зима. В тот день мы поехали на Озеро. До сих пор не ослабевают впечатления и воспоминания. Вижу все картинки, как будто наяву.
Дорога к Озеру ведет через тайгу вдоль Ангары. Тогда впервые увидел кедр. Кедровый лес взбирался с левой стороны по склону не очень высокой сопки, и казался таким темным и густым. Справа на поворотах, на свободных от леса участках, выплескивались светлые пятна реки. Последний поворот распахнул потрясающий вид Озера и Реки. Мы остановились возле пологого склона. На нем, чуть выше стояли корпуса знаменитого дома отдыха “Слюдянка”. Но он мало меня интересовал. Изумленно смотрел на картину перед глазами. День стоял солнечный, и хорошо было видно уходящее вдаль водное пространство Озера. Где-то на линии горизонта отчетливо проступали очертания гор. Если присмотреться, можно было увидеть белесые верхушки. Коллега, увидев, как я всматриваюсь в линию, где сходились голубое небо, вода, и чуть коричневатая полоска, шепнул: “Саяны. Их можно видеть только в очень хорошую погоду, когда нет облаков. Вам повезло”.
Глядя по совершенно недвижимую поверхность Озера, я вдруг понял правду банальности, тысячу раз повторенную в восхищенных возгласах тех, кто видел Озеро. Точно. Это не озеро, это – море! Но только теперь без волн. Поверхность водного исполина, с опрокинутым в него небом. Вода прозрачна, как будто сделана из лучшего стекла. Чуть позже, на пристани лимнологического музея, уходящей довольно далеко в водную гладь, я разглядывал на дне постоянно двигающиеся блестки света. «Здесь глубина 10 метров», - сказал сотрудник музея. Но я ясно видел камни дна! «Эту воду можно пить. Попробуйте,» - продолжил он, наклоняясь к воде, и зачерпнув кружкой. Потом поднес ее к губам и большими глотками начал пить. “Сейчас температура воды стабильно держится на +6. Да и летом она на немного повышается”, - произнес через несколько секунд. И, действительно, – вода была удивительно вкусной и, конечно же, очень холодной. Но это все было потом. А пока я стоял завороженный красотой и величием Озера.
В воздухе стоял негромкий шум. Тихо рычала Река, стремительно уносясь из Озера. В центре довольно широкого устья торчал острый высокий камень. Конечно, же мне рассказали легенду о красавце Енисее и его любимой Ангаре, о рассерженном отце Ангары Байкале, и побеге красотки в объятия своего суженного. Бросил Байкал на пути Ангары огромную скалу, но не остановил дочь. Так теперь и стоит Шайтан-камень посреди Реки. Говорят, что женщин, заподозренных в измене, бросали в этом месте в холодные воды. Если женщина доплывала до скалы, то она была невинна, а, если нет, то… совершилась справедливая казнь.
Так вот. О чем напомнила мне падающая хвоя лиственницы на соседском участке. Само собой, об Озере. Но не только. На следующий день мы отправились на вертолете в Братск, смотреть участок Байкало-Амурской магистрали. Отвратительный полет. Шум стоял в салоне едва терпимый. Чтобы услышать собеседника приходилось почти кричать. Тряслась эта воздушная повозка неимоверно. Каждый раз, когда показывают по телевизору, как “мажоры” летят куда-то на вертолете, мне вспоминается этот перелет. С отвращением. За исключением одного момента.
Через несколько минут после взлета я взглянул в иллюминатор. Благо дело я сидел возле него. Хотя, по правде сказать, нас летело всего пять человек. Так что, у каждого был шанс посмотреть. Но остальным было все равно. Они привыкли летать таким образом, и их мало интересовали картинки внизу. А меня они заворожили. Внизу до горизонта виднелась почти черная равнина – кедрач и сосна. Специфическая, такой не встретишь в средней полосе. И она очень похожа на кедр. Не знаю, чем они отличаются. То ли забыл, то ли так и не спросил. Не помню. И вот на этом темном, пожалуй, даже мрачном ковре выскакивали желтые, с рыжиной, яркие, довольно большие пятна. Та самая лиственница. Конечно, наверняка, где-то были и большие лиственничные леса. Наверное. Но я не видел их. А смотрел, на эту божественную красоту гармонии темного и светлого.
Прошло много лет. Забываются поездки, их было много. Память теряет картины. Порой при-ходится напрягаться, чтобы вновь увидеть те старые видения, чтобы еще раз ощутить радость и удивление от нового познания. Но эта картина никогда не уходила. До сил пор явственно вижу гладь Озера, коричневатую, с белыми верхушкам, остроконечную линию гор, слышу шум стремительного течения Реки, изумляюсь темным ковром с рыжими пятнами.
Прошло немного дней. Еще продолжали гореть краски поздней осени. Немного. Но были. И листья еще трепетали на верхушках деревьев. И солнце по утрам рисовало на голубом полотне неба батик рассвета. А теперь вот уже и выпал снег. Правда, не первый. Уже был в октябре и холодный ветер, и низкие мрачные облака, и белесая пелена косо падающего снега. Тот снег недолго пролежал, всего два-три дня. И потом снова наступили солнечные дни. Дни затухающих надежд и предчувствия зимы.
День нынешний навсегда покидает нас. И мы уходим с ним, надеясь на новое возрождение в дне завтрашнем. Солнце зажгло кромку леса оранжевым пламенем. Еще немного и оно упадет за горизонт, раскрасив напоследок перья облаков, раскинувшихся над кромкой леса.