«Звёздочка» глава 195
Татьяна Ширяева в декретном отпуске с непривычки скучала: двойняшки ходили в детский сад, дочь отдыхала в пионерском лагере, поэтому в квартире стояла необычная тишина до вечера. А вечером она давала волю эмоциям и отыгрывалась с лихвой на муже и сыновьях.
Сыновья норовили сбежать поскорей из дома на улицу, чтобы лишний раз не нарываться на неприятности. Муж тоже, под предлогом ремонта мотороллера, сбегал из квартиры и копошился в сарае, а чаще всего почитывал там журналы, лишь бы не трепать себе нервы с женой из-за пустяков, надеясь: «Вот родит и психовать перестанет. Уж скорее бы, а то всё надоело. Хоть бы Алёнка из лагеря быстрее вернулась, и Татьяна вместо меня на неё переключилась. Ничего, перетерплю: родит девку и легче будет».
Татьяна сама побелила стены, так как могла. Делала она всё быстро и без напряга. «Как получилось так получилось — главное чисто. Не нанимать же маляра для побелки: сойдёт и так. На пол правда извёстки накапала, а с пузом-то не лишку нагнёшься. А-а, — махнула рукой она. — Алёнка приедет её заставлю, пускай отмывает. Чё ей делать-то? Меньше дури в голове будет. Ещё бы пол окрасить да уж оставлю пока так как есть, а там уж видно будет. Не ползать же мне с брюхом на коленках, скоро уж и так рожать. Любка вон себя не поберегла и опять скинула, а я хоть и тяжело хожу, но держусь».
***
В деревне Галина Лысова горевала о средней дочери Любе: «Всё-то у неё не так. Опять вот скинула, а больше возможно и не сможет родить никого. Уж сколь денег на санатории издержала, а всё в пустую. У Таньки вон полно ребятёшек и опять вот-вот родит, а у э́нтой ни одного. Пошто жизнь-то такая несправедливая? Ведь э́нто мыслимо ли? У Таньки четвёртый будет, а на что он ей? Она и э́нтих -то ни обуть, ни одеть ладом не может, а четвёртого родит так и вовсе по миру пойдут, с её-то Ванькой. Мой-то хоть Шурка если и пил, но вертелся как веретёшко: то мерёжку в озере поставит, то подкалы́мит маленько где-кась — какая никака-а, а всё ж деньга. А с Ванькой-то что за жизнь, так маята одна. Чуть что не по его, так тут же шабалы на себя назде́нет и бежать из дому куда глаза глядят. Дурной он, ой дурной… Лёва-то у Любки — совсем другое дело. Вот от кого детей-то рожать надо, да вот только выносить не может. И на кой чёрт аборт в девках сделала — ума не приложу. Город-то ведь большой, кто бы узнал-то? Уж родила бы и вырастила как-нибудь. Все же вырастают и её бы вырос. Уговорить бы Таньку-то как родит, так отдать робятёнка-то пока маленький Любке. И Таньке было бы хорошо и Любке бы неплохо»
***
Люба обсудила со своим мужем Лёвой создавшуюся проблему и предложила то, что посоветовала ей мать:
— Давай-ка, Лёва, возьмём у Таньки нашей ребёнка, как родится. Ребятишки у неё все красивые получаются. Мать говорит, что мальчишка у неё будет, судя по животу, хотя сама-то Танька дочь ждёт. Ты же хотел сына?
— Хотел, Любаша, и хочу. Только вот согласится ли она отдать-то нам своё дитё? Что-то я в это слабо верю. Танька, конечно, у вас как мать не особо, но дитё отдать вряд ли решится. Осудят ведь её там.
— Да может уговорим сообща-то. Мать надавит, да и я поднасяду. У меня уж всё куплено: и распашонки, и пелёнки, костюмчиков вон одних сколько напокупала — носить не сносить. Как куклёнок ребятёнок-то жить у нас будет.
— Да, хорошо бы… — ответил Лёва и вздохнул, в глазах его поселилась тоска и безнадёга, но жене он не решался в этом признаться. — Не отдаст Танька нам дитё, точно не отдаст — зря Любаша надеется. Кошку хоть что ли пока завести, всё же веселее или рыбок.
***
Татьяна с Иваном и сыновьями приехали в деревню. Мать как увидала их в окно, так сразу обрадовалась: «Ну сейчас-то я на неё наеду как следует. Хотя лучше немного погодить, а то психанёт и сразу домой развернётся. Долго ли ей».
Татьяна вкатилась в избу как колобок, пузом вперёд. Следом за ней вошёл Иван с ребятишками.
— Ну знать-то приехали! Здрасте! — воскликнула мать на радостях, ей не терпелось обсудить с дочерью насчёт отдачи новорождённого Любе с Лёвой, но она еле сдерживала себя, выжидая, когда Иван выйдет из избы, чтобы переговорить наедине.
— Здравствуй, мам! А Ирка-то где?
— Да на свадьбу к подружке укатила, — ответила мать.
Татьяна разулась и прошла в комнату. Иван поздоровался с тёщей:
— Здорово, тёща!
— Здравствуй, здравствуй, зятёк! — она взглянула на внуков и сказала. — И вы, варнаки, здрасте!
— Здравствуй, баб! — поздоровался с ней Артемка. Пашка же надул губы и здороваться явно не желал.
— Ну ты чё, осерчал ли чё ли на чё? — спросила его бабушка улыбаясь. — Даже здороваться со мной не жела́шь, вот ведь до чё дожила, а… Умру так ко мне на похороны не приходи, коли тако дело… — шутя заявила она.
— А я и не приду, — пробурчал Пашка в ответ.
— Во ведь чё… — всплеснула руками бабушка.
— На папкин мотороллер сяду и по твоей могилке проеду…
— Ещё не баще… — покачала головой бабушка. — Да ты могилку-то мою и не найдёшь, их же много, как ты догадашься-то кака́ моя? Ты и читать-то ещё не умешь.
— А я по карточке найду и проеду по ней, будешь знать тогда.
— О-ой, ну разве что… Да мне уж там всё равно будет: проедешь ты по ней, али нет. Вот и внучок у меня-а, ай-я-яй… — посетовала бабушка для вида. — А я хотела тебя конфетками угостить да теперя не буду. Тёмке дам и мамке с папкой твоим, а остальные сама съем.
— А я всё равно проеду… — продолжал сердиться внук на бабушку.
— Вот ведь чё-о, и в кого только такой варнак уродился? Ума не приложу. У нас в породе таких ещё не бывало…
Татьяне надоело слушать перепалку сына со своей матерью, и она сказала:
— Мам, ну ты чего с ним связалась-то? Что стар что мал…
— Да ладно тебе, Танька, э́нто ж я так, шутя. Одна-то неделю насижусь, а посмеяться да, слово обговорить с кем-то хочется. — поделилась мать. — Садитесь давайте за стол, щас исть** будем…
***
Вечером перед сном Иван ушёл с сыновьями на озеро и мать решилась на разговор с дочерью. Она начала издалека:
— Любка звонила на днях.
— Как там она хоть?
— Да, — мать махнула рукой. — И не спрашивай. Из больницы выписали. Ревела говорит шибко. Ну так понять её конечно можно: всё считай купила: и пелёнки, и распашонки, и костюмчиков говорит дивно взяла, а видишь вот как оно вышло-то. Не судьба видать ей самой родить, вот ведь чё-о. — сказала мать сожалея и прослезилась.
— Да ей может и не надо никого. Привыкла по санаториям-то разъезжать, зачем ей ребёнок-то?
— Как зачем? Что за семья без ребёнка-то? Ты сама посуди, Танька-а… Да и Лёва хочет. Любка-то может и обошлась бы, а ему наследника подавай, понимаешь ли.
— Ну так раньше об этом головой-то думать надо было, теперь-то уж поезд ушёл. — уверенно произнесла Татьяна. — Я вон в восемнадцать лет Алёнку родила и вырастила, пока Ванька в армии был и ничё со мной не случилось. А кто ей-то не давал?
— Так побоялась она рожать-то, ведь в больнице аборт-то делала, а вишь как вышло-то.
— Ну так чё уж теперь об этом говорить-то, мам. Захотят, так в детдоме возьмут: есть ведь там ребятёшки-то.
— Так у ж лучше совсем без детей жизнь прожить, чем брать кого попало. Мало ли там порода-то кака́? Путный-то ведь в детдом своего ребёнка не сдаст, разве что алкаш какой или беспутный.
— Ну уж на кого нарвутся, чё уж теперь делать-то, мам.
— Как чё? Ты вот скоро родишь, а рожать-то ведь не хотела. Сама мне ведь об этом сколь раз сказывала.
— Ну так не хотела, а всё равно рожать придётся. Уцепился изнутри, как будто клешнями и ни в какую, держится и на свет Божий не выходит раньше времени.
— Ну так и я о том же, Танька. — оживилась мать, чувствуя, что ещё чуть-чуть и удастся её уговорить. — Так мы с Любкой-то вот чё решили: ты родишь, так отдай сразу имя́ дитё и дело с концом, они его как своего воспитают.
— Да ты чё, мам, как это я его отдам-то? — Татьяна обхватила своё пузо руками, как будто его могла лишиться сейчас же и напустилась на мать. — Даже не выдумывайте! Сама рожу, и сама воспитаю как смогу. — она перешла на крик от обиды. — То так тебе не надо было, когда узнала, что я понесла, а теперь так сразу и нужен стал для Любки. — она сложила пальцы в фигу и показала её матери. — На вот выкуси! Ноги моей больше тут не будет. Сейчас Ванька вернётся с ребятёшками и домой поедем.
— Да ты чё, Танька-а? Сдурела ли чё ли? Да я же тебе по-свойски сказала-то. У Любки-то он в достатке вырастет: деньги есть, квартиру дали: хоть и однокомнатная, а своя. После-то и побольше дадут, коль ребёнок будет.
— Ага, им квартиру значит надо двухкомнатную, а я значит для них рожать должна как свиноматка. Совсем совесть потеряли. Не будет, по-вашему, так и знайте…
Пояснение:
шабалы́* — одежда
исть** — есть
© 27.02.2021 Елена Халдина, фото автора
Запрещается без разрешения автора цитирование, копирование как всего текста, так и какого-либо фрагмента данной статьи.
Все персонажи вымышлены, все совпадения случайны
Продолжение 196 На отца похожу, вот она и бесится
Предыдущая глава 194 Кто-то теряет, а кто-то находит
Прочесть "Мать звезды" и "Звёздочка"
Прочесть Кот Васька, Собчак, катафалк и много-много снега