- Когда окреп Киев богатствами торговыми и поборами с захваченных земель вокруг. Стал он предъявлять претензии на земли соседей. Но воспротивились его власти Владимир, ставший столицей Ростово-Суздальской земли на северо-востоке Руси, и на юго-западе — Галич, ставший столицей Перемышльско - Теребовльской земли. Сконцентрировавшие в своих руках власть князья этих княжеств не приняли Киев. Не претендуя сами на его престол, они умело влияли на престолонаследие, поддерживая ту и ли иную партию в самом Киевском княжестве. Назревала если не война, то крупная разборка.
- Они что драться собирались меж собой? – взмахнул рукой слушавший читающего летопись писаря мальчик. – Они ж все руссы были?
- Руссы княжич, русы, - кивнул писарь. – Только к тому времени многие, приняв христианство забыли о Боге.
- Как это? – нахмурил лоб мальчик. – Они ж приняли христианство. А Бог велит любить ближнего. Не убий, - главное требование.
- Если б на деле всё было так, - усмехнулся криво писарь. – Новая вера прощала большие грехи. Князья стали строить церкви, вместо крепостных стен. Несли в них большие дары, выпрашивая прощение за грехи.
- И Бог прощал? – расширил глаза мальчик.
- Прощали священники, - дёрнул щекой писарь, - Бог тут ни причём. Дары принимал не он. И грехи отпускали священники, не Бог.
- Так, так можно всё оправдать тогда? – покачал головой мальчик. – Что это за Бог такой?
- О Боге ты спроси у митрополита княжич, - оглянулся на дверь писарь. – Я тебе только летопись читаю. Будешь дальше слушать?
- Читай, - махнул рукой мальчик и, соскочив с лавки, где сидел, стал расхаживать по горнице.
- Князья не успели решить этот важный для Руси вопрос, объединение власти, мирным путём. То ли ромеи узнали, то ли так совпало. Но пришла на Русь беда. Воспользовавшись доверчивостью князей, были они созваны в Киев. И там, тех, кто противился новой вере убили лютой смертью. А остальным придали свои карательные отряды. И прошёл крест по Руси огнём. Сжигая не только непокорных, но и целые города.
Первыми жертвами пали Южные города с Владимиром. Опустели земли. Живые попрятались в дубравах и оврагах. Но не долго. Гнев и обида собрали ответчиков. К тому времени ромейские отряды ушли к себе. И обиженные смогли напасть на Киев. Они его считали предателем веры и Руси. Мщение было лютым и скорым. Город сожгли, христиан убили, кто не успел убежать. В отместку ромеи вернулись и напали на целые ещё западные города. Наученные горьким опытом те защищались. Скорбь и запустения опустились на земли Руссов, - вздохнул тяжело писарь и, смахнув ладонью не прошенную слезу посмотрел на мальчика. Тот продолжал ходить, заложив руки за спину.
- Ослаблением земли воспользовались Литовские князья. Проводя наступательную политику, они заняли много русских земель и противопоставили себя ромеям.
- А они кто были по вере? – остановился княжич, глядя на чтеца.
- Они тоже в то время насаждали ромейскую веру. Но более жёсткую, чем царьградцы, - поднял голову писарь. – Туда вера пришла с запада, из франкских земель.
- А к нам из Царьграда? – кивнул мальчик, - понятно. Читай дальше.
- Постепенно Русь восстанавливалась. Отстраивались сожженные города, множился народ. Но гнёт, принесённый ромеями, остался. Русь платила великую дань. Что лежало тяжёлым гнётом на земле. Тормозя развитие. К тому же чужаки заимели правило часто разъезжать по землям небольшими отрядами. Забирали понравившихся женщин, детей. Кто сопротивлялся, убивали. Это всё способствовало накоплению гнева и обид. Что порой приводило к бунтам. С каждым годом всё чаще и чаще.
- А собраться всем вместе и прогнать обидчиков, почему нельзя было? – опять остановился мальчик и смотрел на писаря требовательно, закусив губу.
- Умелая политика чужеземцев по разобщению князей до поры до времени сдерживало это, - поморщился писарь. – К тому же и князья были под пристальным контролем захватчиков. Не все хотели жертвовать своим благополучием и тем более жизнью.
- Трусы, - скрипнул зубами мальчик.
- Не всё так просто княжич, - усмехнулся писарь. – Но процесс шёл. Прадед твой, Иоанн, первым поднял вопрос об объединении. И не только заговорил об этом, но и стал проводить это в деле.
- Вот видишь, - мальчик опять остановился, - я верил, что найдётся смелый.
- Смелый нашёлся, - кивнул писарь. – Стал постепенно объединять земли. Для этого перенеся столицу в новый город. В Москву. Туда переехал и митрополит. Дело начатое прадедом продолжить следует теперь тебе княжич, - писарь пристально смотрел на мальчика. – Сумеешь?
- Мне? – мальчик нахмурил брови.
- Тебе княжич, тебе, - покачал головой писарь. – Ты теперь князь Московский.
- Ну, раз такой выбор, продолжу, - махнул решительно рукой мальчик. – Только что делать я ещё не знаю.
- А это тебе подскажут, - улыбнулся писарь. – Одного не оставят.
- А вот и подсказчики кажется, - писарь прислушался. В коридоре послышались тяжёлые шаги, и в палату вошёл митрополит. Улыбнувшись мальчику, протянул руку.
- Владыка, ты подскажешь мне, как Русь освободить от гнёта? – подался тот к старцу.
- Конечно, подскажу, воитель ты мой, - обнял пришедший мальчика и сурово взглянул на вскочившего писаря.
- Что читаешь? – увидев в руках того книгу, спросил.
- Пришествие беды на земли наши, владыка, - поклонился низко писарь. – Взял в библиотеки у Фёдора.
- Это можно читать, - разгладил сердитость на лице митрополит. – Ты что – то хотел спросить, княжич? – посмотрел он на мальчика.
- Хотел владыка, - сдвинул мальчик брови, - до коле Русь страдать будет?
- Хороший вопрос, отрок, - улыбнулся мужчина и кивнув на лавку, сел сам. – Очень хороший. Вот мы с тобой его и будем решать. Не откажешься?
- Одни? – распахнул глаза обрадовано мальчик.
- Одни не решим, - покачал головой митрополит, - будем Русь призывать всю. Пора от гнёта избавиться. Чувствую я чаша народного терпения переполняется.
- С чего начнём владыка, - подскочил в нетерпении мальчик.
- Для начала нам нужно решить два вопроса, - показал два пальца митрополит.
- Первый, это укрепить саму Москву. Чтобы крепко стояла.
- Стены новые возвести? – скривился мальчик, - толку от них. Сожгут, если захотят.
- А чтобы не сожгли, поставим мы стены каменные, - потрепал митрополит мальчика по руке. – И немедленно начнём.
- А второй вопрос? – сдвинул брови княжич.
- Продолжаем притягивать соседей, - развёл руками митрополит. – Одним нам чужеземцев и их приспешников не осилить. И в первую очередь есть необходимость решить вопрос с Литовцами. Уж больно нагло они нахватали русских земель. И не останавливаются, кстати. Так они и до Москвы дойдут.
Согласно официальной истории: - В 1362 году великий князь литовский Ольгерд Гедиминович разгромил при Синих Водах трёх ордынских князей, включил в состав своего государства Киев, Подолье, Посемье и Переяславль Южный, прекратив данническую зависимость этих земель от Золотой Орды. В 1368 году обострился конфликт в Тверском княжестве, долгое время после разгрома 1327 года находившемся под контролем Москвы. Микулинский князь Михаил Александрович с помощью состоявшего с ним в родстве Ольгерда занял тверской престол, выгнав своего дядю, Василия Михайловича, главу кашинских князей, состоявших в родстве с московскими. Дважды (в 1368 и в 1370 годах) московская рать вторгалась под Тверь и дважды после этого Ольгерд безуспешно осаждал Москву, в которой в 1367 году был отстроен новый белокаменный Кремль.
В 60-е годы XIV века усиление Московского княжества в Северо-Восточной Руси и темника Мамая в Золотой Орде шло практически одновременно, причём объединению Орды под властью Мамая способствовали русские князья своими победами над Тагаем у Шишевского леса в 1365 году, над Булат-Тимуром на р. Пьяне в 1367 году и походом на среднюю Волгу в 1370 году.
В 1376 году перешедший на службу к Мамаю с левобережья Волги хан Синей Орды Арапша разорил Новосильское княжество, избегая сражения с вышедшим за Оку московским войском, в 1377 на р. Пьяне разгромил не успевшее изготовиться к битве московско-суздальское войско, разорил Нижегородское и Рязанское княжества.
В 1378 году Мамай всё-таки решился на прямое столкновение с Дмитрием, но посланное им войско под командованием мурзы Бегича потерпело сокрушительное поражение на р. Вожа. Рязанское княжество сразу же вновь было разорено Мамаем, но в 1378−1380 годах Мамай потерял свои позиции и на нижней Волге в пользу Тохтамыша.
О союзных планах Мамая с Ягайлом и Олегом Рязанским Дмитрий узнал от Захария Тютчева, посланного к Мамаю с золотом для переговоров. Затем были посланы гонцы для сбора войск, а в степь отправлена первая сторожа во главе с Василием Тупиком с задачей взять языка. Поскольку она задержалась с возвращением, была послана вторая сторожа, которой было приказано быстро вернуться. Обе сторожи, встретились. Информация о союзе Мамая с Ягайлом и Олегом подтвердилась, также стало известно ожидаемое время вторжения — осень.
Сбор русских войск был назначен в Коломне 15 августа 1380 года. Из Москвы в Коломну выступило ядро русского войска тремя частями по трём дорогам. Отдельно шёл двор самого Дмитрия, отдельно полки его двоюродного брата Владимира Андреевича Серпуховского и отдельно полки подручных белозерских, ярославских и ростовских князей.
- Ну, вот князь, поднялась Русь! – вскинув руку, потряс её воевода. Они стояли с князем на бугре провожая глазами шедшие на запад дружины.
- Хоть ещё не вся, но большая часть. Не устоять татям.
- Не говори гоп, - поморщился хмурый князь. – Если не успеем опередить Мамая, можем и полечь все там. Их больше, я слышал.
- Зато за нами Русь, - окаменел лицом воевода. – Костьми ляжем, не отступим. Сам преподобному обещал ведь.
- Отступать нам боле некуда, - кивнул князь. – Если сейчас не сдюжим, опять запустим мор на земли. Победители вовсю напьются кровушки русской.
- Поехали князь, поле выбирать, - посмотрел воевода на зависшее над головой солнце. – я приметил тут одно. Очень удобное для нас. И Мамаевской коннице не где на нём разогнаться.
Спустившись с холма, всадники в сопровождении свиты помчались вперёд обгоняя идущее войско. Поднятая сотнями ног пыль столбом поднималось к безоблачному небу. Казалось вся земля застыла в ожидании чего – то. Даже беззаботные ласточки и стрижи исчезли.
Остановились на берегу реки, и воевода протянул руку к тому берегу.
- Я неделю назад ходил там с разведкой.
- Предлагаешь переправиться и дать бой там? – приложив ладонь к глазам, князь осмотрел противоположный берег с высокими кручами.
- Да, - кивнул воевода. – Во - первых у нас за спиной будет река, что оградит от внезапного нападения. Во вторых, свои не побегут, зная, что некуда бежать.
- С этим согласен, - кивнул князь и, тронув коня, направился к переправе.
Переправившись, воевода поскакал впереди, ведя к выбранному им полю для сражения. Приехав на место, огляделись. Выбор князю понравился.
- Мамай мимо не пройдёт, - заверил воевода. – А для приманки, пошлём ему навстречу конный отряд. Пусть он перед ними порисуется. Голову даю на отсечение, что Мамай не станет ждать союзников, один нападёт.
- Ты уверен? А если не нападёт?
- Не нападёт он, нападём мы, - дёрнул щекой воевода. – К тому же я послал гонцов к Олегу. Напомнил о долге перед землёй русской. Не думаю, что он слишком торопиться будет сюда, - усмехнулся воевода.
- Хитёр, бобёр, - хмыкнул князь и подозвал рассыльного.
- Скачи, вели начинать переправу. К ночи мы должны встать тут.
Для навязывания противнику решающего сражения в поле ещё до подхода союзных Мамаю литовцев или рязанцев, а также чтобы использовать водный рубеж для защиты собственного тыла в случае их подхода русские войска перешли на южный берег Дона и уничтожили за собой мосты.
Вечером 7 сентября русские войска были выстроены в боевые порядки. Большой полк и весь двор московского князя встали в центре. Ими командовал московский окольничий Тимофей Вельяминов. На флангах встали полк правой руки под командованием литовского князя Андрея Ольгердовича и полк левой руки князей Василия Ярославского и Феодора Моложского. Впереди перед большим полком стал сторожевой полк князей Симеона Оболенского и Иоанна Тарусского. В дубраву вверх по Дону был поставлен засадный полк во главе с Владимиром Андреевичем и Дмитрием Михайловичем Боброком-Волынским.
Вечером и ночью 7 сентября Дмитрий Иванович объезжал войска, делая смотр. Тогда же, вечером, татарские передовые части, тесня русских разведчиков Семёна Мелика, увидели русские построившиеся войска. В ночь на 8 сентября Дмитрий с Боброком выезжали на разведку и издали осматривали татарские и свои позиции.
Перед началом битвы Дмитрий Донской встал в первый ряд войска, поменявшись одеждой со своим любимцем Михаилом Бреноком, вставшим под знамя. После генерального сражения Бренока нашли убитым, а близ него лежало множество русских князей и бояр, защищавших «князя». К одному из них, Семёну Мелику, князь обращает слова «крепко охраняем был я твоею стражею ». Самого князя нашли живого под срубленной березой, куда его перенес монах-воин Андрей Ослябя.
«Сказание о Мамаевом побоище » сообщает, что русские войска шли в битву под «чермным», то есть, тёмно-красным или багровым, знаменем с изображением золотого образа Иисуса Христа . Миниатюры XVII века изображают в качестве знамени красный стяг с православным крестом .
Утро 8 сентября было туманным. До 11 часов, пока туман не рассеялся, войска стояли готовыми к бою, поддерживали связь звуками труб. Князь вновь объезжал полки, часто меняя лошадей. В 12 часов показались на Куликовом поле и татары. Битва началась с нескольких небольших стычек передовых отрядов, после чего состоялся знаменитый поединок татарина Челубея (или Темир-бея) с иноком Александром Пересветом. Оба поединщика пали мёртвыми
Далее последовал бой сторожевого полка с татарским авангардом, возглавляемым военачальником Теляком.
«Сила велика татарская борзо с шоломяни грядуще и ту пакы, не поступающе, сташа, ибо несть места, где им разступитися; и тако сташа, копиа закладше, стена у стены, каждо их на плещи предних своих имуще, предние краче, а задние должае. А князь велики такоже с великою своею силою русскою з другого шоломяни поиде противу им ». Бой в центре был затяжной и долгий. Летописцы указывали, что кони уже не могли не ступать по трупам, так как не было чистого места. «Пешаа русскаа великаа рать, аки древеса сломишися и, аки сено посечено, лежаху, и бе видети страшно зело… ». В центре и на левом фланге русские были на грани прорыва своих боевых порядков, но помог частный контрудар, когда «Глеб Брянский с полками владимирским и суздальским поступи через трупы мёртвых». «На правой стране князь Андрей Ольгердович не единою татар нападши и многих избил, но не смеяша вдаль гнатися, видя большой полк недвижусчийся и яко вся сила татарская паде на средину и лежи, хотяху разорвати ».
Основной удар татары направили на русский полк левой руки, он не удержался, оторвался от большого полка и побежал к Непрядве, татары преследовали его, возникла угроза тылу русского большого полка. Владимир Серпуховской, командовавший засадным полком, предлагал нанести удар раньше, но воевода Боброк удерживал его, а когда татары прорвались к реке и подставили засадному полку тыл, приказал вступить в бой. Удар конницы из засады с тыла на основные силы золотоордынцев стал решающим. Татарская конница была загнана в реку и там перебита. Одновременно перешли в наступление полки Андрея и Дмитрия Ольгердовичей. Татары смешались и обратились в бегство.
Ход боя переломился. Мамай, наблюдавший издали за ходом сражения, бежал с малыми силами, как только засадный полк русских вступил в бой. У татар отсутствовали резервы, чтобы попытаться повлиять на исход боя или хотя бы прикрыть отступление, поэтому всё татарское войско побежало с поля битвы. Засадный полк преследовал татар до реки Красивой Мечи 50 вёрст, «избив » их «бесчисленное множество ».
Наличие в русском войске сурожан в качестве проводников даёт основание предполагать о намерении командования русской рати осуществить поход вглубь степей, в которых кочевали татары. Но победу на Куликовом поле не удалось закрепить полным разгромом Золотой Орды. Для этого не было ещё достаточных сил. Учтя большие потери русской рати и опасность похода вглубь степей с небольшими силами, командование приняло решение возвратиться в Москву.
Когда обозы, в которых повезли домой многочисленных раненых воинов, отстали от главного войска, литовцы князя Ягайло добивали беззащитных раненых. Основные силы Ягайлы в день битвы находились всего в 35—40 км западнее Куликова поля. С временем похода Ягайлы связывают потерю своего прежнего удела Дмитрием Ольгердовичем (удел был передан Ягайлом его младшему брату Дмитрию-Корибуту).
Некоторые рязанцы в отсутствие своего князя, выдвинувшегося со своим войском на юг, также грабили обозы, возвращающиеся в Москву с Куликова поля через Рязанскую землю. Однако, уже в 1381 году Олег Рязанский признал себя «младшим братом» и заключил с Дмитрием антиордынский договор, аналогичный московско-тверскому договору 1375 года, и обещал вернуть захваченных после Куликовской битвы пленных.
С 9 по 16 сентября хоронили убитых. Тело инока Александра Пересвета вместе с телом монаха Андрея Осляби погребено в храме Рождества Пресвятой Богородицы в Старом Симонове.
Народ радовался победе и прозвал Дмитрия Донским.
Победа на Куликовом поле закрепила за Москвой значение организатора и идеологического центра воссоединения восточнославянских земель, показав, что путь к их государственно-политическому единству был единственным путём и к их освобождению от чужеземного господства