Начало в предыдущей публикации. Если кратко, то актрису, которая только что вернулась со съемок в двух городах одновременно, вырвали из сна, чтобы продолжать съемки сериала на природе. В процессе съемок актрису бьют по голове обухом топора. Потеря сознания.
Остальное я помню весьма смутно. Как будто я была зрителем или статистом в пьесе. Если не ошибаюсь, Ёжик привёз меня с Юлькой в травмпункт. Прекрасно помню по ранним своим походам в поликлинику это место: вечно забитый бабками коридор и постоянное нудное жужжание их голосов. От того, что на пенсии им нечем себя занять, они постоянно толкутся по общественным местам: поликлиникам, почтам, собесам, аптекам, где создают очереди, которые потом самоуверенно контролируют, чтобы хоть такой нелепой властью придать себе вес в собственных глазах. И сейчас я не ожидала, что нас пропустят без очереди, даже истекай я кровью. Юлька тащила меня под одну руку, что-то громко шепча в ухо, Ёжик – под другую.
Когда мы были уже в коридоре, Юлька истошно завопила:
- Рубленая рана головы! Рубленая топором рана! Топором!
Ёжик зашипел мне в ухо:
- Подыграй. Видишь же, Юлька надрывается…
Я жалобно застонала и обвисла у них на руках. Ёжик чуть не споткнулся о мои подкосившиеся ноги. Тихо обматерив меня в макушку, он поволок меня дальше. Юлька орала, я стонала, то запрокидывая голову, то обессилено вешая её на грудь. Ёжик меня перехватил и встряхнул. Я невнятно заблеяла, снова запрокинув голову.
- Ну ты, это… Не переигрывай, - снова зашипел он, на этот раз уткнувшись мне в шею.
Я посмотрела на него расфокусированными глазами снизу вверх.
- Думаешь, в таком состоянии я могу переиграть?
Я снова повисла у них на руках. Что там было дальше – я не вникала. Вроде бы Юлька ругалась с какой-то старухой в очереди, вроде бы Ёжик уговаривал какого-то врача – я слышала только нужный гундёж. Но, вроде бы, приняли нас быстро. Меня куда-то усадили, что-то щупали, задавали вопросы, а потом быстро-быстро запихнули на каталку и в холодную машину, и мы поехали. Я пыталась дремать, но Юлька меня всё время тормошила. Куда подевался Ёжик я так и не заметила.
Подскакивая на кочках, машина наконец приехала. Меня на каталке снова куда-то поволокли. Юлька бежала рядом, держа меня за руку, как будто я сейчас вот отдам богу душу.
Остановились мы у кабинета. Меня пересадили на стул, снова общупали, обсмотрели и начали выводить из себя идиотскими вопросами о бабушке из Каргополя и дедушке из Рязани. Я покорно и тупо отвечала, лениво начиная приходить в бешенство, когда эскулап выбесил меня совершенно кретинским вопросом:
- Эпилепсией, прогерией, гипертрихозом, порфирией, шизофренией в родне никто не страдал?
- Бабушка в Каргополе, - буркнула я, мысленно попросив прощения у покойницы.
- Да? – Эскулап явно заинтересовался.
- Да, - пробурчала я. – Бывало, влезет на дерево и кричит: «Я чайка! Я чайка!». А потом херакнется мордой вниз и бормочет: «Глупый пингвин робко прячет тело жирное…», ну, и далее по тексту…
Юлька прыснула за моей спиной.
- Девушка, вы не в цирк пришли, - сурово отчитал эскулап Юльку. – А вы!.. – Он ткнул в мою сторону ручкой. – Я не развлечения ради лазаю по вашему генеалогическому древу – оно мне надо! – Чем он сильнее возмущался, тем явственнее чувствовался его одесский говорок. – Елена Степаненко нашлась…
- Таки Елена Воробей, - подыграла я.
- Что?
- Елена Воробей. Вы на мою фамилию посмотрите.
А и в самом деле: моя фамилия была Скворцова
- Таки ж я тоже зовсим не от большого кохання до вас сижу, - в тон ему ответила я. Он поднял голову и ошалело уставился на меня. – Ну шо вы на меня уставились, как туземец на мобильный телефон? Травма у меня. Производственная.
- То есть? – подозрительно спросил он.
- Мой клиент меня чуть топором не зарубил, - бурчала я.
Я не видела, что там за моей спиной, но слышала придушенный Юлькин смех. Помня окрик о цирке, она не решалась фыркать вслух. Но и удержаться, видимо, не могла.
После моих слов про клиента эскулап вытаращил глаза и издал звук, как будто то ли очень хотел есть и стонал от голода, то ли ему сильно нужно было в туалет. Я не стала вдаваться в выяснения. Перед моими глазами как будто была пелена. Слышала я, на удивление, хорошо. А вот видела как сквозь вату, если для зрения уместна аналогия со слухом.
- Вы в милицию сообщили? – встревожено спросил он. – Или вашему… работодателю?
Ни дать, ни взять, решил, что мы две пострадавшие проститутки!
- Не беспокойтесь, доктор. Он меня ещё в кому должен уложить. – За моей спиной Юлька, наверно, задохнулась – звук был похожий. – Кстати, не подскажете, куда должен влететь обух топора, чтобы я отправилась в кому? Если дать в лоб, то это потеря сознания только, да?
Эскулап ошалело переводил взгляд с меня на Юльку и обратно. Та, не выдержав, выскочила в коридор. За дверью я слышала её мощный здоровый смех. Эскулап нахмурился.
- Вам смешно? Вы издеваетесь?
Я устало смотрела на него. Как ни пыталась, я не могла сосредоточиться. Если бы меня попросили его завтра описать, я бы не вспомнила его лица.
- Никто над вами не издевается, - произнесла я, прикрыв глаза. – Я и она, - я слабо кивнула головой в сторону закрытой двери, - мы актрисы. Сейчас со съёмок сериала. По сюжету мне должен был обух топора прилететь. Но всё не совсем так получилось – и я здесь.
Эскулап недоверчиво смотрел на меня.
- Надеюсь, наш разговор убедил вас в моей адекватности? – Он не сводил с меня тяжёлого взгляда. – Если есть ещё какие-то вопросы – давайте в другой раз: я смертельно хочу прилечь.
Эскулап ещё с минуту посмотрел на меня, потом что-то быстро написал и сказал:
- Зовите вашу подружку. Пусть с этими бумагами отведёт вас в приёмный покой.
Юлька не заставила себя ждать – вошла сама. На её порозовевшем лице подозрительно поблёскивали глаза. Эскулап что-то говорил ей, но я не слушала. Я очень хотела полежать и передохнуть.
Наконец она меня подняла, куда-то потащила, меня раздели-разули и уложили на очередную каталку. Она ещё что-то чирикала мне на ухо, но я, вяло махнув рукой, закрыла глаза. Каталка поехала в тишину коридора.
Меня ввезли в палату. Юлька, всё ещё что-то щебеча, помогла мне слезть с каталки и улечься в кровать. Затем она пару раз настойчиво подёргала меня за рукав и повторила:
- Я тебе позже перезвоню. Отдыхай.
Я слабо махнула рукой. Куда она будет звонить? Ведь все мои вещи она забрала с собой. На мне осталось только бельё. Я пошарила у себя по заднице – ан нет, джинсы на мне. А в заднем кармане лежит мой мобильник. Ещё бы зарядку положила…
- Ты есть хочешь? – уже от дверей спросила Юлька.
Я помотала головой. Хоть я и не завтракала, но мысль о еде сейчас вызывала у меня тошноту.
Наконец дверь хлопнула, и по коридору застучали Юлькины каблучки. Санитары с каталкой исчезли раньше. Я даже не заметила, когда. Блаженный покой снизошёл на меня. Я не знала, сколько людей в моей палате и на месте ли они. Я хотела отдохнуть.
Закрыв глаза, я провалилась в сон без сновидений.
Проснулась я глубоким вечером. За окном была темень. Фонари светили внутрь, создавая таинственную атмосферу потустороннего.
Я минуту приходила в себя, чтобы осознать, где я. Оглядев палату, я отметила ещё три койки, кроме моей. Люди на них мирно спали. Слегка повернув голову, я увидела пару ироничных глаз на лукавом лице.
- Новенькая?
Я кивнула.
- Есть хочешь?
Мой желудок сам ответил.
- К сожалению, у меня только холодный беляш и помидор. Ты не на диете?
- Я похожа на идиотку? – слабо возмутилась я. Ещё бы! С моим астеническим сложением только на диетах и сидеть. – А беляш не беляш – мне по фиг: с утра ничего не ела.
- Тогда держи.
Незнакомая женщина подошла ко мне. При свете фонарей с улицы я увидела у неё в руках промасленный пакетик, помидор и солонку. Она положила всё это на мою тумбочку, девственно одинокую под незашторенным окном.
- Воды нет. Только «липтон». – Она помахала у меня перед носом бутылкой с лимонным чаем.
- Огромное спасибо, - ответила я с набитым ртом.
Когда я немного перекусила, я посмотрела на свою соседку. Маленькая, полненькая, с непонятным цветом волос – с ней было просто и уютно. Ну прям как с Юлькой. Я почувствовала мгновенную симпатию и расположение. Женщина непосредственно забралась на мою кровать, села по-турецки и наблюдала, как я ем.
Вы всех так встречаете? – спросила я, доедая помидор.
- Нет. – Она улыбнулась и стала похожа на довольную кошку. – Только голодных актрис.
- Вот оно что, - протянула я. Ну, сейчас начнётся! Расскажите о съёмках… В каких фильмах вас видели… Дайте автограф… Проведите на площадку… Помогите засветиться в эпизоде…
Но женщина вдруг спустила ноги с моей кровати, нашарила босой ногой тапки и направилась к своей койке.
- Как вас зовут? – успела спросить я, прежде чем она натянула одеяло на голову.
- Вильгельмина, - донеслось до меня.
- Как? – Я чуть было не поперхнулась остатками чая из бутылки.
- Можно Геля, - успокаивающе произнесла она.
- Этого мне ещё не хватало, - пробурчала я. Весь этот короткий диалог напомнил мне сцену из фильма «Москва слезам не верит». Нелепая ситуация.
- И давай на ты, - проговорила Геля. – Я не намного тебя старше, чтобы ты мне «выкала».
- Хорошо, - ошарашено сказала я. – Спокойной ночи.
- И тебе того же.
Через минуту Геля ровно дышала. Я, кое-как утолив голод, тоже закрыла глаза. На этот раз я никуда не проваливалась, а просто заснула.