Маргоша
─ Любил он вас крепко всё-таки? ─ сочувствующим тоном задала вопрос Маргарита.
─ Наивная ты Ритка, всё меряешь любовью, ─ усмехнулась Инга. ─ Да только когда любят, хотят счастья своим любимым, а не испортить и усложнить им жизнь. Отчим мне потом объяснил его поступки. Мой папа относится к той категории, кто считает, что мир крутится вокруг него, что он в нём главный, и если кто-то или что-то выбивается из этой структуры, то не его структура неправильная, а элемент. То есть мама была виновата, что не стала работать и терпеть, а не его желание лежать на диване. Я в пять лет была виновата, что не стояла около него с раболепным взглядом, ну или может он думал, что я на коленях перед ним ползать должна, всю прогулку. Я не знаю, как он себе представлял моё уважение к нему. Ему все были должны просто, потому что он есть и соизволил впустить в свою семью вот этих двоих. Мою маму и меня. И он видимо считал, что мать его захочет вернуть обратно, а она посмела себе ещё и другого мужа найти.
─ Жесть, ─ вздохнула Рита. ─ Это же что за монстр.
─ Таких хватает, ─ вздохнула Инга, ─ и да, женщины тоже такие есть. Собственно ты с одной такой знакома, твоя соседка очень похожа на подобную личность. Просто обычно женщины хитрее и более гибкие, знают, где лучше побыть паинькой, а когда можно и надавить.
─ А как отчим у вас появился? ─ поинтересовалась Рита.
─ Презабавная история, он с мамой начал встречаться, когда мне было четыре года, ─ Инга улыбнулась, было заметно, что эти воспоминания ей приятны. ─ И сначала ставил цель просто встречи, без серьёзного продолжения, и честно об этом сообщил. Познакомившись поближе, захотел помочь маме настроиться на правильный лад, чтобы ей в будущем попадались только нормальные мужчины, а пока настраивал её ─ полюбил. Ещё и я тут. Он очень много помог маме в настройке отношений со мной. Учил меня понимать свои чувства и эмоции. А когда батя меня тогда на площадке-то бросил у меня вообще некоторые проблемы появились, ─ Инга задумчиво замолчала.
─ Какие проблемы, если не секрет? ─ полюбопытствовала Марго.
─ Не секрет, ─ вздохнула Инга. ─ Оказывается один из детских страхов ─ это быть брошенным родителями. И когда папа пропал, я испугалась очень сильно, до сих пор вспоминаю, и внутри всё сжимается. А потом мы летом поехали с мамой и отчимом на море, и так уж получилось, что на набережной я как-то умудрилась отпустить мамину руку и тут же схватить её снова, только рука в этот момент оказалась не маминой, а чужой тётки. Женщина увидела, что её держит ребёнок, грозно на меня зыркнула, а я истошно завопила с перепуга. Мама-то тоже сразу поняла, что я не держу её за руку, но так как люди сновали туда-сюда, я оказалась чуть поодаль. В общем, меня накрыло страхом, и я моментально перестала соображать. На мой крик мама отреагировала быстро, подбежала, обняла. Я тогда ещё долго ревела, весь день в голове возвращался этот ужас. Благодаря отчиму мои страхи уже никто не обесценивал, мы с ними работали, много разговаривали. Это кропотливый процесс, и я его описать не смогу, ибо была мала, а отчим с мамой всё делали постепенно. Это я уже, когда выросла, узнала всё в сжатом варианте. По рассказам мамы и отчима.
Рита вздохнула:
─ А бабушка всегда говорила: «Ну чего ты глупенькая боишься, ничего не случится? Выбрось из головы».
─ Их можно понять, ─ Инга с улыбкой посмотрела на Марго. ─ С ними так же разговаривали в детстве. А на самом деле любой страх ребёнка для него важен, и если его обесценивать, то ребёнок потом не верит собственным чувствам и эмоциям, не может их идентифицировать, как правильные. А потом этот ребёнок вырастает, но неуверенность в себе в итоге с взрослением зачастую никуда не улетучивается. У такого взрослого хватает психологических заморочек, которые увидеть самостоятельно под пластом накрученного сверху просто нереально.
