Подполковник Ермолаев, получив звание и должность начальника лагеря при небольших летах, решил с этого трамплина прыгнуть ещё выше. история России и Союза видела такие примеры. Пайка в буре была урезана до минимума. Связь с зоной почти перекрыта. Ермолаев отдал под трибунал одного старшину, которого уличили в передаче подогрева ворам.
Развязка наступила через неделю, когда в зону вошла сучья колонна. Здоровые парни по - хозяйски заняли воровской барак. Всем заключённым, за исключением оставшихся воров и им сочувствующих, были розданы дубинки и отдан приказ: ночью помогать ссученным ликвидировать воровскую масть и всех их подпевал. Премия за участие — хороший продпаёк.
После обеда из бура выпустили воровскую верхушку. Они хмуро прошли через зону. Основная часть в новый барак, остальные — по своим старым. Алексей думал: с кем он и за кого? Кто для него суки со своими лозунгами о равенстве, о засилии чёрной воровской масти? Всё это — болтовня. Да и с ворами его ничего не связывало. Поэтому он не пойдёт ни за тех, ни за других. В своих сомнениях Назаров был не одинок. Бригадир Гладких, несколько мужиков, двое староверов и бандеровцы из их бригады решили не примыкать к резне.
Поздно ночью над лагерем раненой птицей взметнулся крик. Затем крики, шум, ругань, стоны, удары смешались в единое целое. Воры знали, что их выпустили на казнь. Они сумели вооружиться и встретили нападавших ножами, ломами и дубинками. Большая часть зоны всё же примкнула к пришедшим головорезам. Меньшая часть поддержала воров. Нейтралитет сохранили несколько сотен зеков. Воровской барак сопротивлялся отчаянно. Небольшого роста, коренастый Петя-Мрак уже трижды водил на приступ свою сучью армию. Они рвались в окна, двери, но их отбрасывали назад. Всё меньше законников мелькало в оконных проёмах, но и чёрные тела на снегу покрывали всё пространство возле барака.
— Принесите керосин, обливайте и поджигайте быстро, — приказал Мрак подбежавшему Лешему.
Четвёртый приступ закончился быстро. Отходя, нападавшие запалили барак. Никто не выбежал из двери, не выпрыгнул из окон. Зрелище было жуткое — под треск дерева молча горели люди, принеся себя в жертву своей идее.
После того, как сгоревший барак рухнул, оставшиеся воры из других бараков отступили к вахте, где их поджидали солдаты. В короткий срок была сформирована колонна, которая ушла в рассвет колымского утра на Золотинку — место, где у воров не было шансов выжить.
Назарову и таким, как он, припомнили их отказ. Этапы с отказниками ушли на Широкий, Юртовый. Назаров попал на прииск Крученый...
Алексей Петрович вздрогнул и проснулся. Что - то часто ему стали вспоминаться горячие молодые годы. С одной стороны приятные, лихие воспоминания будоражили душу. А с другой стороны возникало чувство тревоги. К чему бы всё это? Но кадры старой киноленты вновь настойчиво закрутились в его памяти, напоминая прошлое…
Здесь, на Крученом, ему посчастливилось, как он сам потом определил для себя, услышать и увидеть знаменитых на Колыме и в стране людей.
О полковнике Гаранине Алексей слышал много. Гаранин распоряжался сотнями тысяч жизней своего колымского государства, как хотел. Причём это относилось не только к зекам.
На Крученом сидел инженер-москвич, который работал на двух личных объектах для полковника: — Я вам скажу так. У него здесь в бытовом плане создавалась самая высшая форма коммунизма, хотя нечто подобное мне довелось видеть в Зимнем дворце.
О богатстве и власти Гаранина ходили легенды. Если первое волновало относительно, то второе касалось каждого зека на Колыме. Все знали и колымские трассы, и тоннель в скале, и шахты. То, что гибнут люди, вернее, зеки, — Гаранина не волновало. Важен был результат. А количество восстанавливали новые этапы. Правда, упиваясь своей кровавой властью, бесконтрольностью и хорошими показателями, Гаранин был у власти несуществующей колымской империи недолго, до ареста и отправки в лагеря. Такова участь тирана.
На Крученом, Назарову приходилось увидеть ещё одного человека, правда, из противоположного Гаранину, воровского мира. Аркадий Львов был гением по части банковско-кассовых операций. Честный вор, образованный человек и непререкаемый авторитет — таков был портрет этого человека. Если он говорил на сходке, его речь была настолько точна, что не возражали ему не только из-за авторитета, но и ввиду очевидности раскрытых положений вещей. Качество ценное и редкое.
Находясь на Севере, Назарову пришлось увидеть многих, кто, пройдя горнило колымских лагерей, стал впоследствии элитой воровского мира. Алексей Назаров недолго пробыл на Крученом. Следующим этапом он ушёл на Пихтовый.
Колымское лето догорало на северных просторах. Погода стояла хорошая, но этап шёл тяжело. Восемь раз падали люди замертво. Конвоир двумя выстрелами ставил бедолагам подпись об окончании срока жизни. Зимой, на этапах, падали десятки, а бывало и сотни. Сейчас же каждый выстрел напоминал, что и твоя жизнь может потухнуть также быстро, как это короткое северное лето. В восьмого сержант не пожалел целой очереди. Назаров удивился, но сосед по колонне, который вместе с погибшим отбывал срок на Удачном, поведал его историю.
...Федя Клён, так звали зека, был из обычной городской шпаны. На фронт попал по возрасту. Вот здесь - то, особенно в дни наступлений и объявилась у него одна страстишка — мародёрство. За полгода он даже сколотил небольшой капитал. Однажды в штабном блиндаже, в самый разгар боя, Федя снял с руки немецкого полковника золотые часы и перстень. Массивный перстень пришлось брать вместе с пальцем. Одного не знал Федя - мародёр, что за этим полковником из абвера давно вела охоту советская контрразведка. А часы вообще были с секретом, так необходимым нашей разведке. Федя погорел. В лагере он начал корчить из себя блатного. Спектакль продолжался недолго — он крупно проигрался в карты Филину. Боясь, что за неуплату долга будет жёсткий спрос, Клён ушёл в побег. Вместе с напарником по забегу на марафонские дистанции он не только сумел уйти от погони, но и заблудился. Когда закончились припасы и скромные дары природы, он убил спутника и за счёт него продержался ещё две недели. Потом Федю сонного повязали местные охотники.
Контингент, который согнали на Пихтовый, состоял из военных: солдаты, офицеры разных родов войск. Небольшой, в несколько сотен, была группа штрафников, многие из которых были в прошлом уголовниками. Среди заключённых были те, кто побывал в окружении, совершившие преступления, дезертиры, и те, кто говорил и писал в письмах лишнее. Порядка и дисциплины здесь было больше, чем в других лагерях. Но отношение к заключённым администрации и вертухаев было плохим.
Подполковник Андрей Семёнович Зубов, который был начальником лагеря, открыто презирал всех зеков своего лагеря. Какими только прозвищами он не награждал провинившихся. Часто, для убедительности, подполковник подкреплял слова хорошим ударом. Охрана, как могла, подражала своему начальнику. Жизнь в лагере была накалена до предела — бур всегда забит под завязку. Через месяц Алексей обжился и здесь. Но вскоре стали происходить события, которые перевернули жизнь лагеря.
С очередным этапом в лагерь пришёл Виктор Быстров и его ординарец Аркаша Чёрный. Майор Быстров начинал войну командиром разведвзвода, закончил комбатом. Аркадий был из штрафников – уголовников и вместе с майором прошёл весь боевой путь. В оккупационных войсках Быстров продолжил разведслужбу на новом уровне, забрав с собой Аркадия. Через два месяца службы случилось ЧП. Сосед Быстрова по кабинету, взяв свою часть секретных документов и взломав сейф Виктора, сбежал в Западную Германию. Вскоре выяснилось, что он был настоящим шпионом, долгое время сотрудничавшим с германской разведкой. Крайним, несмотря на все заслуги, оказался Быстров. Особист, которого Виктор не любил за то, что тот во все вопросы вставлял идеологию, выставил майора Быстрова пособником сбежавшего шпиона. Когда особист произнёс это при группе офицеров, Аркадий, психанув, ударил подполковника в глаз, сделав его инвалидом. Тем самым он оказал боевому товарищу «медвежью услугу». Теперь антисоветская группа была скомплектована полностью: шпион и два его пособника.
Когда вновь прибывших построили на плацу, Зубов вышел к ним и стал читать «молитву»:
— Здесь хозяин, от которого зависит ваша жизнь, один — я! Государство поручило мне перевоспитать ваши предательские и дезертирские душонки, из-за которых мы проливали кровь, защищая Родину.
— На каком фронте? — вопрос, заданный Быстровым, прозвучал как выстрел.
— Что? — подполковник даже запнулся от такой наглости.
— На каком фронте вы воевали? — жёстко, глядя в глаза подполковнику Зубову, спросил Виктор Быстров.
— Молчать, скотина! Говорить будешь, когда я тебе разрешу открыть поганую пасть, — с этими словами кулак Зубова устремился Быстрову в лицо. Резким, отработанным движением, Виктор перехватил руку и вывернул её, затем подсёк ногу подполковника. Из всей охраны успел среагировать только ближайший солдат, который кинулся на помощь к начальнику. Но Аркаша не дремал. Рывок, удар, разворот и автомат уже у него в руках, ствол направлен на лежащего подполковника. Охрана вскинула автоматы. Из караулки бежала подмога.
— Мы не уголовники, не предатели и дезертиры, поэтому требуем нормального отношения к себе, — хмуро сказал Быстров, отпуская Зубова.
Аркадий бросил в сторону охраны автомат. Через минуту, прямо на плацу, дюжина солдат избивала Быстрова и Чёрного ногами. Затем их бросили в одиночки.
Смутные предчувствия чего-то непонятного, происходящего вокруг него, впервые появились у Назарова в феврале. А в марте у него произошёл разговор с Андреем Строговым, который переехал в колымские лагеря прямо из немецких концентрационных лагерей, пробыв в плену два года. Зная, что Назаров был в окружении, что за ним не водилось стукачества, что живёт он в лагере, надеясь на свои силы, Андрей предложил ему принять участие в побеге, заверив, что он хорошо организован и состоится обязательно. Алексей уже отбыл больше половины срока, но веры в то, что он закончится, не было. Ему в числе ещё сотни зеков, благодаря стараниям прошлого начальника лагеря, добавили ещё «пятёрку». Повод был надуманным. По факту за то, что отказался поддержать сук. Тем более свой отказ Назаров озвучил в бараке. Вот так выступил на пять!
Алексей согласился с предложением Строгова. В этот же вечер, в кочегарке, Строгов свёл его с шестью зеками, которые «шли» в побег. Они все были из его бригады. Их группу, по старшинству, возглавлял бывший капитан-артиллерист Смирнов. Алексей дал клятву на верность. Его предупредили, что если он предаст товарищей, то не проживёт и дня. Смирнов особо подчеркнул, что, услышав условный сигнал-пароль, он должен держаться своей группы и беспрекословно выполнять его приказы. Ночью, лёжа на нарах, анализируя происходящее, Алексей понял, что дело затевается большое.
В конце апреля Смирнов рассказав Алексею в общих чертах механизм предстоящего побега, добавил: — Услышав условную фразу, запомни точно эти слова, их порядок – трудящиеся всего мира скоро поднимут знамя свободы над землёй. Не удивляйся, кто и когда её произнесёт, ты должен бежать к третьему бараку к стене с треугольником и присоединиться к своей группе.
Алексей утвердился в мысли, что масштабы побега велики, но насколько — он не мог и представить.