На чай
Дойдя до калитки, за которой уже дожидался Акбар, Анфиса замешкалась, словно что-то обдумывая, а потом сказала.
- Так, неси его в зал! Заодно и мебель передвинешь, а то он на полу не поместится.
- Так мне это... - смутился Павел.
- Ты обещал! - строго сказала Анфиса. - Всем в деревне помогаешь, а я что хуже?
- Ну ладно, - сдался Павел и потащил ковер внутрь.
Когда общими усилиями ковер, наконец, нашел свое идеальное место, Пашка засобирался домой.
- Пашенька, спасибо! Ты золото, а не мужчина. Ты даже себе не представляешь, как ты меня выручил. Дай же я тебя в благодарность, хоть чаем напою. У меня варенье - малиновое, а какое сладкое-е-е, твоя Тоня так не умеет.
- Спасибо, Анфис, но не могу я, поздно уже, да и дома меня ждут.
- Ох и дурак же ты Паша, - рассердилась Анфиса, - не твой это дом, и она тебе не жена. А ждут тебя там, чтобы ты дров наколол, воды принес, с ребенком поиграл. Петя также с ней жил, потом понял все и сбежал.
- Не к тебе ли? – огрызнулся Павел. Слова Анфисы кольнули в самое сердце.
- Нет, Пашенька, не ко мне. Хотя, ко мне он тоже захаживал, но я кому попало борщи не варю. Я замуж хочу. А ты щеголем приехал, собаку завел, на цепь посадил. Только Жуль-Барс твой, поумней тебя оказался. Ему как припрет, так он ошейник снимет и ну по дворам бегать. А ты сидишь, свою цепь охраняешь. Что молчишь, не права я? Иди-иди, Паша, домой иди, ждут ведь тебя.
От этих слов Павел пришел в ярость. Эти мысли не раз посещали его, но он предпочитал игнорировать их, то и дело оправдывая Тоню тем, что после ухода Петра еще прошло слишком мало времени.
Тоня с удовольствием принимала его ухаживания, и улыбалась в ответ, но как только он касался ее, пусть даже случайно, лицо ее делалось суровым, а голос строгим.
- Павел, ты что?! Не дури! А лучше пойди в стройцех. Я видала как соседка вечером штакетник новый принесла. А мы чем хуже? – говорила она, каждый раз придумывая что-то новое.
Павел покорно шел и в душе ненавидел соседей, за то, что им все время неймется. Сердиться же на Тоню, ему не приходило в голову.
- Молчи, несчастная! Меня хоть кто-то ждет, а ты так одна и останешься! И борщи твои никому не сдались. Если, конечно, за тебя батя снова не похлопочет и кому не сосватает.
Павел повернулся к Анфисе спиной и отворил дверь. Тут же, ему в голову прилетел здоровенный, еще мокрый валенок. Последние слова были сказаны им сгоряча. Он обернулся, чтобы извиниться за свою грубость, но следом прилетел второй валенок.
Лицо Анфисы перекосило от ярости. Из глаз полились слезы.
- Ты плохой, плохой, - почти кричала она. {Текст изменен, чтобы избежать блокировки. На самом деле героиня говорит герою о своей ненависти}
Павел, чтобы избежать очередного валенка, обнял ее и прижал к себе.{Текст сокращен, чтобы избежать блокировки. Сцена описывает хаотичные размахивания валенками и придания кухонной утвари ускорения в направлении головы главного героя}
- Прости, прости меня, - склонился он над ее ухом, - я дурак, я не хотел, прости!