Владимир Силенков
Осень. Мы вчетвером, на двух мотоциклах с колясками едем за кедровой шишкой. Ехать далеко, километров 150. Два часа по трассе на запад, за Улёты, а дальше на север в лес. Начался подъём. Очень крутой. Пошёл мелкий дождь. По скользким камням (голышам) мотоциклы не хотят ехать. Толкаем.
Вот если бы мне завязали глаза, а потом открыли в том месте, я бы сказал: «Осыпь каменная. Ручьи по ней весной текут». Но что это дорога, по которой легковые машины проезжают… не догадаться. На одну из круч уже затаскиваем мотоциклы на верёвке. Так легче, чем толкать один мотоцикл вчетвером. Наконец подъём взят, едем ухабами по вершинам сопок. «Дорога» кончается. А там, целый промышленный лагерь, несколько автомобилей, палатки, шелушилка для шишек. Ну, понятно ГАЗ-69 там, но и Волга ГАЗ-21, Москвичи 408, 412. Как они туда попали?
Дождь кончился. Мы нормально перекантовались ночью у костра. Выяснилось, что бы дойти до места сбора шишки, нужно ещё спуститься с сопки, перевалить через следующую, и вновь подняться. Пошли по тропе.
Кедровый лес – уникальное явление. Здесь всем всего хватает, солнца, влаги, пищи. Первый ярус - это трава. Вот в сосновых борах травы нет, хотя они прозрачны для солнца. А здесь она шёлковая. Брусника – по колено, грозди ягод висят величиной с вишню, да собирать некогда, про ходу захватил горсть, тем и сыт.
Второй ярус – это воздух. Встречаются кусты, деревья подростки, но они не закрывают прозрачности леса. А воздух, он не просто вкусный, ароматный, целебный. Он – живительный! Сюда ничего не прилетает извне, без обработки 3-м ярусом – густой кроной. Там шишки, птицы, белки. Ещё выше ветер, снег, дождь, вирусы, микробы. А под пологом леса их нет. Дождевые капли, стекая по длинным кедровым иголкам, структуируюет свой состав, принимают форму, в которой нет места примесям. Как в снежинке.
Молекулы воздуха, естественным образом ионизируются, появляется «Озон», который добивает летающую заразу. Как легко в нём дышится. Мы несли тяжелейшую физическую нагрузку и не уставали.
Подходим. На каждом стволе дерева, на высоте примерно 1.80 м какая-то, страшная рана. Кора изуродована, растёт буграми. Болезнь?
Но вот мы находим «колотушку» (стоит, прислонённая к дереву, ничейная). Это обыкновенная деревянная киянка, только очень большого размера. На ручку, толщиной 8 – 10 см и длиной 1.8 м насажен спил ствола дерева, толщиной 40 см и длиной 60 см. Берёшь её на плечо, так, чтобы ручка в землю не упиралась, и потащил её по лесу. Теперь туда, где человеческих следов не видно. Выбрав дерево, ставишь её на удобное место у ствола, и, она точно попадает в разбитое раньше место. Вот откуда эти страшные «рожи» на деревьях!
Теперь важна согласованная работа трёх человек. К колотушке привязывается верёвка с концами 3 – 4 метра. И, держась за концы, двое расходятся по сторонам ствола дерева, подготовившись помогать стучать. Тот, кто с колотушкой подаёт команды.
« И-и-и-Раз!» « И-и-и-Два!» « И-и-и-Три!» На все эти три удара по дереву уходит примерно 9-10 секунд. Остаётся ещё 2-3 секунды, за которые все прячутся под колотушкой и стволом. Начинают падать шишки. И падают они долго, те же 9-10 секунд, которые оторвались после первого удара, затем второго и третьего. Осталось собрать их в мешок и пошли к следующему дереву.
Набив свои четыре мешка, взвалив их на спину, пошли через одну горку, через вторую… деваться было некуда и к мотоциклам мы пришли. Ночевали опять на еловом лапничке у костра. Утром пошёл дождь. Спускаться с крутой горы оказалось сложней, чем подниматься. Коэффициент сцепления и составляющую силы тяжести никто не отменил и мотоциклы с заторможенными колёсами скользили вниз. Но обошлось малой кровью. Никто не перевернулся, не погнулся, только я оторвал левый глушитель.
Вот до трассы остаётся 2-3 километра. Машины по ней ездят, видно. Но глинистая дорога с правым наклоном раскисла так, что мотоциклы перестали ехать, от слова совсем. Да и все перестали. Справа ещё и кювет. Торчащие то там, то сям и этого кювета легковушки оптимизма не прибавляли. Крылья передних колёс и коляски забивались так, что колёса переставали вращаться. Прочистки хватало метров на 100. Но мотоциклы работают, задние колёса крутятся. И вот мы, четверо упёртых, двигаемся в сторону дороги. Один тащит за верёвку, второй подпирает коляску сбоку, третий толкает сзади, а четвёртый газует и толкает за руль. И так челноком. Получалось, каждый отрезок пути мы проходили три раза. А ноги, на них налипало столько глины… порой, их самих вытаскивать надо было, а не мотоцикл толкать. Дорогу победит идущий. Вот и трасса. Выгребли глину с крыльев колёс, мотоциклы полегчали, запрыгали на амортизаторах. Глушитель проволкой как то приторочил. Помылись в луже. Ещё два часа и дома.
« Но тот, кто с песней по жизни шагает,
Тот никогда и нигде не пропадёт»
Зима. Я, дежурный по приёму и выпуску самолётов на аэродроме, Алексей Братков (начальник группы высотного оборудования) – дежурный по части. У него был единственный в полку Москвич 412. Как то сговорились, на следующий день после смены, съездить на рыбалку на Шакшу. (Окунь там уже из лунок сам выпрыгивает.)
А служба у дежурного о полку тяжёлая, ночью не спать, днём уже никто и не даст. А рано утром нужно встать, ещё машину запустить на воде!
Рыбалка не задалась. Шакшу, и Арахлей в друшлак превратили, а тебе ни одной поклёвки. Вечереет, мы, грустные, трогаемся обратно. Проезжая мимо озера Иргень, видим, мужики, (местная артель) из-подо льда сеть вытягивают. Мы туда. А там рыбы... На две бутылки спирта мы нормально порыбачили и, уже довольные двинули домой. Тепло, расслабуха… Едем не быстро, ухабистая щебёнка. Где то, между Яблоново и Сохондо он меня в бок локтём толкает: « Что то, совсем на сон потянуло. Давай песни петь».
И мы запели:
Шёл казак на побывку домой, Шёл он лесом дорогой прямой, ( а поём громко, кричим прямо) Обломилась доска, подвела казака,
Искупался в воде ледяно-о-ой.
И вот, дорога поворачивает налево, а машина едет прямо: «Лёха-а-а»! Поздно. Взлёт, полёт над кустами, грубая посадка, стоим… Машина стоит нормально, фары светят… неизвестно куда, вокруг ничего не видно. Открываю дверь… не открывается! Перекосило кузов! Вылезаем через водительскую дверь. Машина стоит в П-образном кармане (как для танков). К правой стене притёрлись так, что двери не открыть и фары в стенку светят. Спасибо трактористу, когда дорогу делал, он понял, что лётчики здесь «летать» будут, и выкопал для них карман торможения. Из кювета выбрались, снега мало.
Вот уж ст. Ингода, выехали на асфальт. Только разогнались… бензин кончился. Весь день не выключаясь, молотила. Ночь глухая. Час, может больше, прыгаем вокруг машины. Вон, до Домны километров пять, видна с бугра, светится, но пора принимать решение: сливать воду. Уже капот открыли, как со стороны Ингоды показались фары. Молодой парень, один в машине сливает нам литра два в трёхлитровую банку, машина завелась.
Расстроенные тем, что в гараже спирта не оказалось, запить наши злоключения, разошлись по домам.