Вскоре после прибытия на новое место службы в военно-строительный отряд, расположенный неподалёку от города Ковров, я заступил в наряд дежурным по части. Вечером, после того как военные строители поужинали в солдатской столовой, я был вызван командиром части на контрольно-пропускной пункт. Рядом с кирпичным зданием КПП стояла небольшая группа военных строителей. «Это нарушители воинской дисциплины», - пояснил командир части подполковник Шрам.
Когда командир части открыл дверь одного из помещений КПП, то моему взору предстал закуток (по иному его и не назовёшь) размером полтора на полтора метра. После того, как нарушители воинской дисциплины заполнили это помещение, стало понятно, что свободного пространства, даже для того, чтобы присесть, не осталось. Подполковник Шрам закрыл за ними дверь и передал мне ключ от висячего замка.
«Никого до утра не выпускать, даже если приспичит в туалет», - таков был приказ командира части.
Сразу после убытия подполковника Шрама из расположения воинской части на служебной машине, я открыл дверь, где томились нарушители дисциплины, и отправил их всех по своим подразделениям на отдых.
Я прекрасно понимал, что если в ночное время кому-то из них станет плохо, то крайним стрелочником окажусь я. И дело было не только в этом. Всё моё существо восстало против такого произвола.
По уставу командир части в качестве дисциплинарного наказания за грубое нарушение дисциплины мог помещать своих подчинённых под арест на гауптвахту. Но в данном случае, то помещение, в которое он напихал военных строителей, не имело ничего общего с гауптвахтой.
Позднее я узнал, что в окрестностях города Ковров расположилось несколько военно-строительных отрядов. В одном из них находилась гарнизонная комендатура, к зданию которой примыкала гауптвахта. Вот именно туда и обязаны были отправляться военных строителей, после наложения на них ареста. Но в этом случае грубые нарушение воинской дисциплины были бы официально зафиксированы, что повлияло бы на подведение итогов социалистического соревнования между военно-строительными отрядами. Вот поэтому подполковник Шрам и придумал свою гауптвахту, которая ни каким образом не отвечала уставным требованиям.
Однажды комендант гарнизона капитан Мысик прибыл в наш военно-строительный отряд. Его помощником был прапорщик Никитин, с которым я был знаком по прежнему месту службы. Когда мы с ним разговорились, то я рассказал ему о так называемой местной гауптвахте. О том, что он передал мои слова коменданту гарнизона, я узнал позже.
Через пару дней после моего разговора с прапорщиком Никитиным подполковник Шрам был вызван в вышестоящий политотдел. Прибыл он оттуда злой, и собрав на совещание офицерский состав, заявил: «Кто-то меня заложил». При этом своим пронзительным взглядом осмотрел присутствующих, словно выискивая этого неблагонадёжного человека.
С тех пор «гауптвахта» на территории данного военно-строительного отряда прекратила своё существование.
