От бездонных глаз может отвлечь только глубокое декольте.
Коко Шанель
1.
Маше Авдеевой достались от мамы на редкость красивые глаза — большие, влажные, пронзительно-голубые. Маша с детства привыкла к комплиментам и, повзрослев, лишь согласно кивала головой в ответ. Да, мол, так и есть. Знаю.
Работала Маша на почте. Тем апрельским вечером она неторопливо возвращалась с работы домой. Сырые трещины на асфальте под ногами складывались в загадочные знаки, сулящие счастье. Деревья, завидев Машу, приветливо покачивали ветками. Маша шла и улыбалась своим коротеньким мыслям, как вдруг перед ней вырос, как из-под земли, мужичок — слегка помятый жизнью, но еще не утративший человеческого облика.
— Девушка! — прошептал мужичок в восхищении, уставившись на Машу. — Вы... Да вы же...
Маша остановилась, благосклонно позволяя мужчине договорить. Он с обожанием глядел на Машу снизу вверх и, видимо, пытался найти подходящие слова, но никак не мог.
— Спасибо, — сказала Маша наконец и сделала шаг в сторону, чтобы обойти смешного человека. Но мужичок умоляюще сложил руки и быстро, сбивчиво забормотал:
— Погодите, девушка... Дайте еще немного посмотреть на вас... Еще одну секундочку, пожалуйста... Какие у вас все-таки глаза!
Маша терпеливо вздохнула. Ох уж эти мужчины! А мужичок весь как-то потянулся к ней, даже на цыпочки привстал. И тут случилось что-то — Маша даже не поняла, что. То ли ветерок подул, то ли в голове на миг помутилось — весна, знаете. Может, витаминов не хватает... В общем, исчез мужичок. Да, только что был, а теперь нет его, растворился!
Маша огляделась. Никого. Немного кружилась голова, а так... Так все оставалось на своих местах — и знаки на асфальте, и деревья, и бледнеющее вечернее небо. Маша нахмурила брови и пошла своей дорогой.
А ветер и вправду усилился. В правом глазу что-то мешало — видимо, попала соринка. С востока заходили темные тучи. Маша быстро взбежала по лестнице на свой этаж, открыла ключом выкрашенную коричневой краской дверь и вошла в квартиру.
На кухне шумела вода.
— Ма-а-ам! — позвала Маша, на ходу снимая туфли.
Мать выглянула в коридор, вытирая мокрые руки о полотенце.
— Постой, а чего ты щуришься?
— Что-то в глаз попало. Ветер, — сказала Маша, чмокнув мать в щеку.
— Дай-ка посмотрю... Встань сюда, к свету! Нет, лучше присядь...
— Ну, что там?
— Мария, не вертись! — строго сказала мать. — Ничего не вижу... Болит?
— Да нет, — ответила Маша, — не болит. Только как будто мешает.
— Нет там ничего, — повторила мать. — Ладно, до свадьбы заживет!
Маша хмыкнула и ушла в свою комнату.
2.
— На что жалуетесь? — спросил врач и только потом посмотрел на посетительницу. Пожилое щетинистое лицо офтальмолога сделалось при этом каким-то по-детски беспомощным.
— В глаз попало что-то, — сказала Маша, едва сдержав улыбку. — Вчера.
— Вчера, — повторил врач, шумно выдохнув. — Так!
Он с заметным усилием отвел взгляд от Машиного лица и некоторое время копался в ящике стола, собираясь с мыслями.
— Ну что ж, давайте посмотрим, в чем дело, — сказал он наконец.
Осмотр ничего не дал.
— Заболеваниями глаз страдаете? На зрение жалуетесь?
Маша отрицательно мотнула головой.
— Будто пятнышко какое-то плавает ...
— Сделаем офтальмоскопию, — поднялся врач с места. — Прошу!
В смотровой врач усадил Машу на стул и некоторое время светил ей прямо в глаз специальным фонариком. Потом выпрямился на стуле, с удивлением глядя на Машу.
— Черт знает что такое, — пробормотал он.
— В чем дело, доктор? — спросила Маша с вполне объяснимой тревогой.
Врач, не сказав ни слова, вышел из смотровой, а Маша осталась сидеть в полутемной комнате одна. В дверной проем ей была видна чистая белая стена и цветастый календарь на ней — неестественно зеленые деревья и синее анилиновое небо.
Офтальмолог вернулся в компании двух молодых людей, одетых в белые халаты. Все трое снова светили в глаз фонариком и растерянно переглядывались, издавая звуки крайнего удивления. Всё это начинало Маше надоедать.
— Ну вот, — сказал врач. — Убедились?
— Да, Игорь Павлович, — отвечали молодые люди почти хором. — Действительно. Всё, как вы говорили. Странно.
— Не то слово, — сказал врач и выгнал молодых людей из кабинета.
— Можете мне объяснить, в конце концов, что происходит? — не вытерпела Маша.
— Да-да, — кивнул врач, наполнив стакан водой из графина и протянув его Маше. — Вот, выпейте. Как бы это лучше выразиться... Хм! У вас совершенно особый случай, девушка. На глазном дне какое-то помутнение — или тень — и...
Врач поднял глаза к потолку.
— И оно имеет форму человечка.
— Кого? — поперхнулась Маша.
— Маленького человечка. И так интересно, знаете, — глуповато хихикнул врач, — этот человечек будто бы машет руками...
Врач поднял руки и энергично помахал ими над головой.
— Вот так, — сказал он виновато и в один глоток допил воду из стакана.
3.
Мать слушала Машу, подперев щеку и время от времени горестно покачивая головой.
— Бедняжка ты моя, доченька. Намучаешься со своими глазками, как я в свое время намучилась... Да слишком не переживай, справимся. Знаю я, как тебя вылечить!
— Правда?
— Со мной ведь тоже такое случалось в молодости, — не без гордости сказала мать. — Так меня сразу к бабке одной повели. Бабка-знахарка лечила, а я и запомнила. Вот, пригодилась память-то...
— И как же тебя лечила та бабка?
— Ложись на диван, — скомандовала мать. — Только всю краску с глаз смой.
Маша умылась и легла на диван вверх лицом. Мать чем-то звякала на кухне, скрипела дверцей шкафа. Где-то монотонно бубнил телевизор. Маша уже начала придремывать, когда в комнату вошла мать. В ее руках была тарелка, а на тарелке — рюмка с прозрачной жидкостью и соленый огурчик.
— Ну вот, — сказала мать серьезно, доставая пипетку. — Сначала капельку в глаз...
— Что это? — нахмурилась Маша.
— Ты лежи, лежи, — мать сунула пипетку в рюмку. — Обычная водка, не бойся. Одну капельку всего-то и нужно...
— Зачем?
— Ты ж говорила, что мужичка встретила на улице... Ну вот, он-то у тебя в глазу и сидит. А кому же еще там быть? Он и сидит, — приговаривала мать, целясь в Машин глаз пипеткой. От водки в глазу защипало.
— Потерпи, Машутка, — сказала мать, поставив рюмку и тарелку с огурцом на стул у дивана. — Полежи немного вот так, он скоро вылезет. Еще водки захочется, так сам выскочит. А ты полежи.
— Ладно, мам.
— Крикни, если что надо будет, — мать собралась выйти из комнаты.
— Мам, — сказала Маша, повернувшись к матери, — а как я узнаю, что он вышел?
Мать пожала плечами.
— А он точно выйдет?
— Точно, — кивнула мать. — Все они одинаковые, мужики. Одно на уме!
---
Спасибо за комментарии.
Еще рассказы да сказки: