Как артистический манифест молодого Дэвида Боуи удалось уместить в три с половиной минуты совершенства.
Весной 1971 года Дэвид Боуи написал ставшую сейчас классической строчку «Обернись и столкнись с неизведанным» // ‘Turn and face the strange’ и тем самым определил для себя миссию на следующий этап карьеры.
В возрасте 24 лет, имея за плечами семь лет музыкального опыта, три альбома и «миллион тупиковых улиц», Боуи задумчиво сидел в сторонке, пока его друзья-соперники Марк Болан и Элтон Джон начали делать первые шаги к славе. Он решил не отставать, собрал в кулак все свои творческие силы и принялся писать песни, более удобоваримые для широких масс.
«В начале семидесятых у меня начало складываться настоящее понимание того, что я хочу делать дальше», — рассказывал мне Боуи в 2003 году. — «После первой поездки в Америку ко мне пришло новое осознание процесса написания песен, оно подразумевало столкновение музыкальных стилей. Я обнаружил, что мне нелегко подстраиваться под какое-либо течение или жанр. Я не был исполнителем ритм-н-блюза, я не был фолк-музыкантом, и я больше не видел смысла пытаться быть пуристом в этом вопросе. Мой истинный стиль заключался в том, что мне нравилась идея скрестить Литтл Ричарда с Жаком Брелем, добавив немного Velvet Underground. Хотелось узнать, как это будет звучать. Никто подобного не делал. По крайней мере, таким способом».
Changes начиналась, признался он однажды, как «пародия на песню для ночного клуба». Но потом она быстро превратилась в один из его новоизобретенных гибридов, став коктейлем из джаза, буги-вуги и поэзии битников с битловским припевом. Примечательно, что когда Боуи работал над песней — и остальным материалом для альбома Hunky Dory — он часто менял привычный инструмент, 12-струнную акустическую гитару Harptone, на старинный рояль в замке Хаддон Холл, в котором музыкант тогда обитал.
«Он любил это пианино», — сказала мне позже Энджи Боуи. — «Дэвид был фантастическим музыкантом с уникальным подходом: он не изучал музыку, а воспринимал ее на слух. У него была способность с первых тактов подхватывать песню на инструменте. Сочинение музыки на фортепиано открыло для него новые возможности, так как этот инструмент тесно связан со многими стилями музыки — от классики до кабаре и другими».
На первой демо-записи Changes, сделанной Боуи у себя дома, уже можно было услышать всю будущую песню, но его пассажи на клавишах звучали немного прямолинейно. Именно поэтому он пригласил за фортепиано сессионного аса Рика Уэйкмана, чтобы тот украсил звучание и добавил в запись больше нюансов.
«Дэвид знал, что хочет сделать», — рассказывает Уэйкман Classic Rock. — «Он знал, какой должна получиться в итоге музыка, и выбирал исполнителей, которые, по его мнению, могли добиться того, чего он хотел. Я пришел к нему домой, у него была гитара, и он сыграл мне все песни, при этом каждая из них была козырной. Я взял нотную бумагу, начал что-то записывать, а когда закончил, сказал ему: «Знаешь, что у тебя тут? Это прекраснейшая подборка песен, и вот что я тебе скажу: денег у меня нет, но если бы они были, я бы поставил все на то, что этот альбом — который, как он уже сказал мне, получит название Hunky Dory — будут помнить и слушать еще долго после того, как мы с тобой покинем этот мир. Он засмеялся, а я говорю: «Это на полном серьезе». Он дал мне полную свободу играть то, что мне нравится. Повторяющееся «Cha-cha-cha-cha-cha-cha» в Changes было его идеей, потому что именно так он написал песню, и такой она осталась. Иногда, когда есть что-то простое, и оно работает, не надо ничего менять».
Запись Hunky Dory проходила в лондонской Trident Studios с июня по июль 1971 года. Боуи с музыкантами и продюсером Кеном Скоттом работали с двух часов дня до полуночи, с понедельника по субботу, делая небольшие перерывы на чай и бутерброды, которые иногда дополняла бутылка вина. На сессиях царило всеобщее возбуждение, подпитываемое новым материалом, сочиненным Боуи.
«Честно говоря, я не думал, что у него в голове есть все эти песни», — вспоминал барабанщик Вуди Вудманси. — «Они были более структурированными. Он, очевидно, был больше сосредоточен на сочинительстве, и ему удавалось сохранять свой уникальный подход к творчеству, особенно в написании текстов, и одновременно управлять всеми процессами».
«Hunky Dory стала для меня первой записью в жизни, в которой я принимал участие, и просто находиться в студии для меня уже было потрясающе», — рассказывал покойный ныне басист Тревор Болдер. — «Наш подход к записи был очень необычным. Мы приходили, и Дэвид наигрывал нам песню — зачастую мы слышали ее впервые — потом музыканты разочек пробегали ее, а затем сразу записывали дубли. Было некогда подумать о том, что ты собираешься играть, приходилось это делать здесь и сейчас. В некотором смысле это заставляет нервничать, но и придает особое ощущение. Если гонять песню в студии слишком много раз, она может зачерстветь. Думаю, что Дэвид хотел поймать энергию этого момента «на грани».
«Мы испытывали невероятное давление от необходимости правильно записать трек», — соглашается Вудмэнси. — «Дэвид не любил делать больше трех дублей, чтобы добиться результата. Почти каждый трек, который я записывал с Дэвидом, был первым, вторым или третьим дублем, обычно вторым. Он всегда знал, какой дубль получился правильно».
Композиция Changes была выпущена в виде сингла в январе 1972 года, но не попала в чарты Великобритании, а в США оказалась только на 66-й строчке. Но песня стала частым гостем в эфире FM-радиостанций и постоянным номером на концертах Боуи, развиваясь через различные аранжировки и постепенно превратившись в визитную карточку его стиля. Как говорится в тексте самой песни, он всегда был «слишком быстрым, чтобы выдержать испытание» // ‘much too fast to take the test’ , поэтому ему оказалось трудно удержаться в рамках одного жанра.
Несколько музыкантов сделали каверы на песню, которая со временем стала гимном юношеской свободы. Пожалуй, наиболее творчески это удалось Сеу Жоржи в саундтреке к фильму Уэса Андерсона «Водная жизнь». Она также звучала в подростковой кинокартине «Клуб выходного дня» Джона Хьюза.
Знал ли Боуи в 1971 году, что он создает определяющий его дальнейшую карьеру сингл? Рассматривая ее в контексте альбома, который с нее начинался, музыкант сказал мне: «Hunky Dory заставил меня поменять взгляд на общую картину происходящего. Во-первых, возникло чувство: «Вау, ты можешь делать все». Можно одолжить багаж у прошлого, можно объединить его с вещами, которые, по вашему мнению, будут иметь место в будущем, и все это можно поместить в настоящее. Еще запись дала мне первую в жизни настоящую аудиторию — я имею в виду, что люди действительно подходят ко мне и говорят: «Хороший альбом, хорошие песни». Со мной такого раньше не случалось. Это было что-то вроде: «О, я улавливаю суть. Я встаю на ноги. Я могу объяснить, чего хочу делать. И теперь осталось только понять... что же я хочу делать?»
ИДЕАЛЬНОЕ ПИАНИНО
Его называли «лучшим рок-н-ролльным фортепиано в истории». Рояль Bechstein из Trident Studio звучал в битловской песне Hey Jude , квиновской Killer Queen и Levon Элтона Джона. А Рик Уэйкман сыграл на нем в Changes .
«У него было проникающее звучание, прекрасно сбалансированное сверху донизу», — вспоминает Рик. — «Примерно с 1970 по 1973 год это был абсолютно совершенный инструмент. После закрытия Trident его выставили на аукцион. Ориентировочная цена составляла 100 тыс. фунтов стерлингов, и его никто не купил. Что с ним случилось потом, никому не известно, потому что не сохранился его инвентарный номер».
ФАКТЫ
Дата выхода: декабрь 1971 года
Высшая позиция в чартах: не попал в Великобритании, №66 США
Участники записи: Дэвид Боуи вокал, саксофон; Рик Уэйкман фортеиано; Мик Ронсон гитара, аранжировка струнных, бэк-вокал; Тревор Болдер бас; Мик Вудманси ударные.
Автор песни: Дэвид Боуи
Продюсер: Кен Скотт
Лейбл: RCA
Текст: Билл ДеМэйн. Перевод: Алексей Демин
Оригинал: Classic Rock 284 (февраль 2021)
ДРУГИЕ МАТЕРИАЛЫ РАЗДЕЛА
«ИСТОРИЯ ОДНОЙ ПЕСНИ»