20.12.2015
Интервью. Запись прямого эфира.
Е.СУРОВ: Московское время 12 часов 41 минута, это прямой эфир Chess-News. И буквально только что я дозвонился до Минска, где Анджей Филипович и Анастасия Сорокина. Меня слышно?
А.ФИЛИПОВИЧ и А.СОРОКИНА: Да, слышно.
Е.СУРОВ: Добрый день! Вы уже в эфире. Большое вам спасибо за то, что пришли и присоединились к эфиру.
А.ФИЛИПОВИЧ: Мне тоже очень приятно.
А.СОРОКИНА: Да, спасибо за приглашение.
Е.СУРОВ: Скажите, Анджей, многие интересуются: как можно вести турнир, быть главным арбитром и в это же время выходить в прямой эфир?
А.ФИЛИПОВИЧ: Бывают такие случаи, когда шахматисты играют в шахматы, а не только гуляют по залу. И тогда у меня есть шанс несколько минут поговорить с вами. Это для меня очень приятно.
Е.СУРОВ: Спасибо, а для нас это втройне приятно. Я так понимаю, что если бы это был турнир по классическим шахматам, то было бы ещё лучше, у нас было бы больше времени для беседы?
А.ФИЛИПОВИЧ: Конечно, было бы легче. А блиц – ещё тяжелей: идут две партии подряд, по три минуты и две секунды на ход. Но когда по пятнадцать минут и десять секунд на ход, то тут уже за три хода появляется дополнительная минута. Так что ещё есть время.
Е.СУРОВ: Скажите, а тяжело судить турнир с восемьюстами участниками?
А.ФИЛИПОВИЧ: Конечно, тяжело. Вчера было пятьсот с чем-то участников, а сегодня почти восемьсот. Но я хочу сказать, что здесь отличный зал, много пространства, это облегчает нашу судейскую задачу. И свет хороший, и зал хороший, и новые часы, и шахматные доски высокого класса. Участникам в таких условиях гораздо легче играть, поэтому они хорошо себя чувствуют и хорошо себя ведут.
Е.СУРОВ: А как вам организация турнира? Я слышал, что там были какие-то проблемы с охраной – её слишком много или что-то в этом роде.
А.ФИЛИПОВИЧ: Вы знаете, сейчас по всему миру везде охрана, всё проверяют, в дверях останавливают. Но здесь только в первый день были какие-то проблемы, теперь всё улучшилось, расширились проходы, так что вообще нет проблем. Уже сегодня не было ничего такого.
Е.СУРОВ: Скажите, Анастасия Сорокина – хороший арбитр?
А.ФИЛИПОВИЧ: Конечно! Я с ней много раз вместе работал. И она самый ответственный для меня помощник. Другим я не доверяю, а ей доверяю всегда. И знаю, что у неё всегда правильные результаты и принятые решения – всё на самом высоком уровне.
Е.СУРОВ: Она, что, никогда не делает ошибок?
А.ФИЛИПОВИЧ: Почему, тоже делает. Я работал с многими, провёл тридцать четыре чемпионата мира, и многие из них были в Москве. Работал с разными судьями: с Михаилом Крюковым, Игорем Болотинским, многими другими. Если вы мне дадите весь список, то, по меньшей мере, с двадцатью или тридцатью судьями из России я работал.
Е.СУРОВ: Но Анастасия – самая лучшая в этом списке, я правильно понимаю?
А.ФИЛИПОВИЧ: Я никогда не видел женщину такого уровня!
А.СОРОКИНА: Ой, спасибо, как приятно!
Е.СУРОВ: Настя, я правильно понимаю, что вы из Минска?
А.СОРОКИНА: Из Минска.
Е.СУРОВ: Какое вы принимали участие в организации этого турнира?
А.СОРОКИНА: Я родилась и выросла в Минске, и, конечно, мне было очень приятно, что проводится такой турнир. У нас уже пятнадцать лет не было больших шахматных соревнований. Последний был женский чемпионат Европы в 2001 году. А тут наконец-то! Мы очень обрадовались, долго готовились к этому. А какое участие принимаю непосредственно я? Наверное, всякое. Начиная от организаторства и до судейства. То есть все вопросы, которые возможны, я стараюсь решать, и с организацией, и с судьями.
А.ФИЛИПОВИЧ: Кроме того, она ещё работает шофёром.
А.СОРОКИНА: Ну да! Так что стараюсь принимать участие во всём, где только можно.
Е.СУРОВ: Здорово. Кстати, там же был и Кирсан Илюмжинов. Он уже уехал?
А.СОРОКИНА: Да, он приезжал по приглашению главы государства, ну и к нам на турнир заглянул, и в школу мою сходил.
Е.СУРОВ: А, так, может, с этим и было связано то количество охраны, которое было в первый день?
А.СОРОКИНА: Нет, он приехал во время тура, походил, посмотрел… На самом деле, количество охраны было связано с тем, что, как сказал Анджей, сейчас во всём мире нужно отслеживать серьёзные моменты, и это правило города, правило страны – что они обязаны предоставлять такую охрану. Просто они немного не рассчитали… Хотя мы и говорили, что будет большое количество участников, но в первый день они поставили всего две такие металлические штучки (не знаю, как они называются), которые просвечивают. А на следующий день их число увеличили.
А.ФИЛИПОВИЧ: Они просто привыкли к тому, что зрителей больше, чем игроков, - как в волейболе, баскетболе. А тут наоборот!
Е.СУРОВ: Кстати, а сколько всего было зрителей?
А.ФИЛИПОВИЧ: Восемьсот участников, а зрителей, может быть, двести или триста.
А.СОРОКИНА: Вы знаете, когда мы вчера обсуждали то, что показывают по телевизору, то, судя по тому, что показывали, зрителей, может быть, было и до пятисот человек. У меня есть друзья, которые связаны со спортом, у них глаз намётанный, и они примерно могут сказать, насколько заняты трибуны, сколько там зрителей. И вот они мне сказали, что очень удивились, когда на турнире по шахматам на глаз было пятьсот человек. Понятно, что там были ещё и родители, и тренеры, но всё равно это очень много. Я вчера встретила Серёжу Шипова, его слушает очень много людей, он же комментирует онлайн. Встретила много девочек и мальчиков, с которыми когда-то в детстве занималась шахматами, и которые в принципе уже давно отошли от шахмат, но они тоже приходят смотреть. Так что в Минске сейчас большой ажиотаж, я бы даже сказала, шахматный бум.
Е.СУРОВ: Пан Анджей, когда мы вчера проанонсировали сегодняшний эфир и попросили слушателей присылать свои вопросы, то один из них прислал вопрос, который я сейчас зачитаю. Он извиняется за то, что, возможно, вопрос покажется бестактным, но всё-таки спрашивает: "Почему вас выбирают почти на все официальные турниры? Опыт, стаж – это понятно. Но в чём конкретно это проявляется?".
А.ФИЛИПОВИЧ: Знаете, может быть, в том, что я могу говорить на двух языках: на русском (похуже) и на английском. Кроме того, другие языки я тоже понимаю, и мне легче общаться с большинством игроков. Понимаете, я не только судья, я сыграл шесть Олимпиад, восемнадцать чемпионатов Польши, был знаком со всеми известными мастерами того времени – со Спасским, Смысловым, Талем¸ Кересом, с разными известными шахматистами Болгарии, Чехии, Франции и других стран. И мне легче понять шахматиста, чем другим судьям.
А.СОРОКИНА: Можно я тоже дополню со стороны организатора? Долгие годы этот чемпионат по быстрым шахматам и блицу проходил в Польше, и у нас не было ни одного сомнения в том, кто должен был быть здесь главным судьёй. Потому что, как я уже говорила, мы очень давно ничего не проводили настолько масштабного и с таким количеством игроков. А помимо Анджея у нас ещё работают два судьи из Польши, которые нам очень помогают именно с трансмиссией, с выставлением результатов. Так что по поводу Анджея и его команды – у нас даже не было никакого сомнения в том, кто должен быть здесь в главной судейской коллегии.
Е.СУРОВ: Скажите, пан Анджей, а где вообще лучше: в Польше или в Беларуси?
А.ФИЛИПОВИЧ: Это от многого зависит. Зал был побольше в Польше, последний раз это было в Доброславе. Но здесь, например, отличный свет, намного лучше, чем в Польше. И шахматные доски, и шахматные часы гораздо лучше. Но в любом турнире есть и положительные, и отрицательные стороны. Всегда можно что-то улучшить, и всегда можно найти что-то лучше у других.
Е.СУРОВ: А если отвлечься от досок и света, то где вам вообще комфортнее, в какой стране?
А.ФИЛИПОВИЧ: У меня была возможность посетить шестьдесят две страны мира, на всех континентах, и мне трудно сказать. Я хорошо себя чувствую в разных условиях. Конечно, в тех странах, где знают, например, русский язык – в Беларуси, России и других странах, – мне гораздо приятнее. Но там, где знают английский, французский языки, мне тоже очень приятно. Так что я не хочу говорить, что один город лучше другого. Как говорят некоторые шахматисты, везде есть свои минусы и плюсы.
Е.СУРОВ: Анастасию я не буду спрашивать об этом, потому что не сомневаюсь в её ответе. А спрошу вот о чём. Настя, у вас же есть своя шахматная школа в Минске?
А.СОРОКИНА: Да, у меня своя шахматная школа, которую я образовала три года назад. Мы начинали с двадцати пяти учеников, на тот момент я сама вела уроки шахмат. А сейчас, через три года, у нас уже порядка трёхсот учеников. И особенность школы заключается в том, что мы берём деток с трёх лет. То есть эта школа направлена не на шахматный результат, а на то, чтобы привить детям любовь к шахматам, показать им, что это не скучно, а, наоборот, это интересно и весело.
Е.СУРОВ: Я понимаю, вы сказали, что школа не направлена на результат. Но всё-таки какие-то промежуточные итоги, выводы можно уже сделать из работы школы за три года?
А.СОРОКИНА: Женя, я думаю, что выводы можно сделать уже из того, что, как я говорила, мы начинали с двадцати пяти детей, а сейчас их у нас уже триста. Я хочу повториться, что в Беларуси сейчас наблюдается настоящий шахматный бум, очень много заинтересованности в шахматах, в шахматном образовании, особенно что касается детей дошкольного возраста. Потому что сейчас они совершенно другие, чем, скажем, мы были в их возрасте. Если я в шесть лет мечтала о какой-нибудь кукле Золушке, то моя дочка хочет айфон, например. То есть понятное дело, что они другие, они по-другому воспринимают информацию, они её по-другому несут. Поэтому я считаю, что сейчас ребёнок в три года уже готов к тому, чтобы получать информацию о том, как играть в шахматы. Конечно, мы не даём им сухие варианты – и, пожалуйста, играйте! Нет, всё, конечно, построено на игре, мы с ними и рисуем, и лепим, но всё это связано с шахматами. А результат всего этого такой, что к концу года даже самые маленькие уже играют, у нас проходят турниры, самый первый турнир для них – это "Папа, мама, я – шахматная семья". Так что все детки, даже трёх лет, получают первый соревновательный опыт. Я думаю, что это очень важно, как для детей, так и для страны в целом, что у нас сейчас проходит вот такой шахматный бум.
Е.СУРОВ: А много ли в школе именно трёхлетних детей?
А.ФИЛИПОВИЧ: Конечно, не прямо строго три года. Есть три года и три месяца, три и четыре, три и семь. У нас просто есть две программы, которые в своё время ещё я начинала разрабатывать, а потом мне очень помогла международный мастер Попова. Да и каждый тренер что-то вносил, методом своих проб и ошибок, проверял различные упражнения на то, интересно это детям или нет. И вот у нас есть два программы: "3+" и "5+", которые рассчитаны на детей 3-4 лет и 5-7 лет. Но если брать в процентном отношении, то я думаю, что у нас где-то 30, 35, может быть 40 процентов деток, которые занимаются по программе "3+", и все остальные уже – по программе "5+".
Е.СУРОВ: Пан Анджей, вы ещё здесь? У меня к вам ещё один вопрос от того самого читателя, который просил извиниться за возможную бестактность: "В каких вы отношениях с верхушкой ФИДЕ?".
А.ФИЛИПОВИЧ: В очень хороших.
Е.СУРОВ: А что это значит?
А.ФИЛИПОВИЧ: Я имел возможность встретиться со всеми президентами ФИДЕ, за исключением первого – Александра Рюба, - который ушёл из федерации где-то в 1949 г. И большинство из этих президентов – мои друзья. С некоторыми, например, с Макропулосом, я играл шахматные партии, с другими работал в комиссиях ФИДЕ, начиная с 1977 года. Так что у меня с ними хорошие отношения. И с Илюмжиновым, которому я сказал, что он будет президентом двадцать пять лет, когда его избрали. А до него был Флоренсио Кампоманес – это был мой большой друг. Я его встретил впервые в 1960 году на Олимпиаде в Лейпциге, и потом мы так и дружили много лет. Он был очень хороший президент. А теперь пришёл Кирсан Николаевич. Я их всех отлично знаю, и почти со всеми работал.
Е.СУРОВ: Это что, у вас какое-то особенно свойство характера, что вы со всеми дружите, и с вами все дружат?
А.ФИЛИПОВИЧ: Трудно сказать. Наверное, у меня тоже есть какие-то недоброжелатели. В шахматах всегда так – кто-то выступает против. Так и должно быть, потому что шахматы – это игра двоих, один побеждает, другой проигрывает. Я не думаю, что, например, чемпион мира имеет много друзей, потому что он всех друзей победил. Это очень сложно. Хотя сейчас уже другой подход к жизни. Раньше, когда я встречал Ботвинника, Петросяна, Спасского, Таля, то это были другие люди. И Спасский, и Таль – люди почти моего возраста. А Ботвинник уже был для меня очень большим шахматистом, но тоже из другого времени. Я анализировал партии с ним и со Смысловым, и для меня это был большой праздник, когда в Линаресе-1991 я сидел и смотрел партии с Василием Васильевичем Смысловым и Михаилом Моисеевичем Ботвинником. Я также рад знакомству и с Корчным, и со Спасским, и с другими мастерами. Это были великие шахматисты. Теперь молодые шахматисты уже не имеют возможности встретиться с ведущими шахматистами мира, только если на блицах. А раньше, когда организовывали турниры, то всегда приглашали ведущих шахматистов мира и стран. Это были круговые турниры – по 14-15 туров, - и это были другие времена. Тогда можно было встретиться с мэтрами и подружиться с ними. А теперь всё идёт быстро, все эти соревнования, состязания пролетают за три дня – и до свидания!
Е.СУРОВ: Скажите, а вам не надоели шахматы за столько лет?
А.ФИЛИПОВИЧ: Они мне как-то не успели надоесть. Я двадцать пять лет работал как инженер, специалист по стальным конструкциям. Но шахматы мне никогда не надоедали. Меня как в пять лет отец научил играть в шахматы, так я до сих пор и продолжаю в них играть. И вот интересно, есть же 10 в 120 степени возможных позиций и пять тысяч девятьсот ходов - в партии по правилам ФИДЕ. Так посчитал какой-то математик. Число вариантов настолько велико, что они останутся, даже когда многие будут играть по два миллиона партий в год.
Е.СУРОВ: Какая у вас была самая тяжёлая судейская ошибка в карьере?
А.ФИЛИПОВИЧ: Я стараюсь забывать все ошибки. Так что не помню, когда это было. Хотя ошибки, наверное, были. Но я быстро решаю. Знаете, когда я начал судить соревнования Intel – "Кремлёвские звёзды" и т.д., - то я тогда договорился с руководством PCA, что буду решать все проблемы за полминуты. И я решал. Потому что я для себя ясно поставил вопрос: если решаю плохо - меня просто выбрасывают. Конечно, были какие-то сложные моменты. Один сказал однажды, что из-за моего принятого решения он потерял пять тысяч долларов. Но, кстати, тогда это было правильное решение.
Е.СУРОВ: Я как раз и хотел спросить, кто из игроков на вас обижен больше всего?
А.ФИЛИПОВИЧ: Не знаю. Об этом лучше спросить игроков, для кого я там был плохим судьёй.
Е.СУРОВ: Анастасия, скажите, а чему лично вы учитесь у пана Анджея? Какое у него есть основное качество, которое вы хотели бы перенять как судья?
А.СОРОКИНА: Я всему учусь. Но, наверное, первое, что мне нравится у пана Анджея, и чему я стараюсь учиться, - это как раз вот эти взаимоотношения с игроками. Ведь судья на площадке или судья в зале не для того, чтобы вершить суд, а для того, чтобы помочь участникам, чтобы им было максимально комфортно. Я считаю, что это правильно – в шахматах судья должен, в первую очередь, помогать, а не мешать. Поэтому мне кажется, что у таких топовых судей, как пан Анджей, как Такис Николопулос, можно бесконечно учиться и учиться. Мне, конечно, далеко до таких высот, но я смотрю, как они работают, и хочу, чтобы у меня также получалось.
Е.СУРОВ: Пан Анджей, а вы бы какой совет дали начинающим судьям?
А.ФИЛИПОВИЧ: Прежде всего хорошее отношение к игрокам. Чтобы они понимали, как им тяжело играть в шахматы. У игроков колоссальная концентрация, и судья не должен им в этот момент мешать, делая какие-то замечания, давая какие-то комментарии, говоря какие-то слова, которые никому не нужны. И я знаю, что когда я говорю что-то перед началом тура, то не все обращают внимание на то, что я говорю, потому что они думают о партии. Когда я судил матч Крамник – Леко в Бриссаго 2004 г., когда Крамник выиграл последнюю партию и защитил звание чемпиона мира, мне предложили позвать Крамника в комнату. Я сказал: "Володя, пойдём". Но он ничего не понимал: ни где он находится, ни в каком он зале, ни где эта комната. И только когда я его привёл в эту комнату, спросил: "Это ваш пиджак? ", он ответил: "Да, да, мой", тогда он после двух-трёх минут пришёл в себя. То есть вы должны понимать, насколько высока концентрация на игре у шахматистов высокого уровня. Он потом вообще не соображает, что происходит вокруг него. И я всегда хочу донести это до молодых, чтобы они знали, что у шахматистов такая концентрация, какую мало в каких видах спорта можно достигнуть, да ещё и держать пять-шесть часов. Конечно, есть виды спорта, где стреляют, например, и другие, когда нужно сконцентрироваться и вообще очень осторожно подходить к своему виду спорта, но у шахматиста концентрация невероятная! Это трудно вообразить. Вы знаете, можно ведь играть хорошо партию пять часов, а на шестом часу зевнуть пешку – и всё. И ему пишут "ноль", и никто не добавляет, что он хорошо играл всю партию.
Е.СУРОВ: Спасибо, я вас понял. А скажите, только честно: как, по-вашему, много хороших шахматных судей есть?
А.ФИЛИПОВИЧ: Да, есть много хороших судей.
Е.СУРОВ: Да что вы говорите!
А.ФИЛИПОВИЧ: Но не все и не всегда чувствуют шахматиста. А таких, которые хорошо знают правила, очень много. Но есть ещё и специальный подход к своим обязанностям, а это не всегда и не у всех получается. Очень много надо держать в голове: время начала тура, окончания тура, передать результат, точно его записать, не ошибившись, и ещё уважать игроков, которые проиграли. Как-то подбодрить их, потому что после партии они словно лишились жизни – ведь они теряют приз, теряют медаль, теряют всё, и в этой новой обстановке вообще не могут прийти в себя. Это надо понимать, но это очень сложно. Не все судьи это понимают, хотя знают правила отлично.
Е.СУРОВ: А бывает так, что вы за кого-то болеете на турнире? Например, здесь, в Минске, участников много, наверняка у вас есть какие-то симпатии.
А.ФИЛИПОВИЧ: Теперь уже нет. Я ведь всех ведущих игроков знаю с детства… Например, я судил матч Карлсен – Ананд в Сочи. Ананда я знаю с четырнадцати лет – тогда я с ним впервые встретился. И Крамника знаю с четырнадцати лет. Карлсена тоже – ему было десять-двенадцать лет, когда он пришёл на турнир, где я был судьёй. Топалова тоже знаю с тринадцати-четырнадцати лет. И Каспарова знаю с четырнадцати, когда он играл на юношеском первенстве, и я там был. И Карпова молодого знал. И многих других. Я с ними говорил, анализировал партии, когда им было по тринадцать-четырнадцать лет. И поэтому я понимаю, что мне легче, чем другим.
Е.СУРОВ: Анастасия, а у вас есть фавориты в этом турнире?
А.СОРОКИНА: Конкретно в этом? Я бы так не сказала. Тут как раз всё наоборот: со многими шахматистами я вместе росла. И, конечно, как зритель я за ними больше смотрю, мне интересно, какой у них результат, и я радуюсь, когда они выигрывают. Но когда выступаю как судья, я считаю, что просто не имею на это права, и какие-то личные симпатии держу в себе. Конечно, я переживаю, если мои друзья или подруги проигрывают. Переживаю как человек. А как судья я должна принимать решения такие, какие я должна принимать.
Е.СУРОВ: У меня в эфире можно не держать при себе. Приоткройте что-нибудь, какие-нибудь имена. За кого вы особенно болеете?
А.СОРОКИНА: Я болею за мир во всём мире!
Е.СУРОВ: Такое ощущение, что где-то там, в соседней комнате, вас внимательно слушает Александр Григорьевич Лукашенко.
А.СОРОКИНА: Всё может быть! За него я тоже болею. За всех болею! Ну а если серьёзно, то всегда болею, скажем, за Наташку Жукову. И вообще, если честно, болею за женские шахматы, всегда за них переживаю. Вот Валечка Гунина играет – за неё болею и переживаю. За наших девчонок болею, которые играют, за Ланиту Стецко. Я ведь ещё и секретарь женской комиссии ФИДЕ, поэтому я хочу, чтобы женские шахматы развивались, и женщины выходили на уровень мужчин. Правда, не знаю, когда такое случится, потому что мы, женщины, всё-таки эмоциональные. Мы видим правильное решение, а хочется нам сыграть красиво, или ещё какой-то фактор может повлиять. Именно поэтому я считаю, что женские шахматы не до конца конкурентны с мужскими. Сейчас, конечно, многие имеют своё мнение по этому поводу, но я высказываю то, что я думаю. Поэтому, Женя, я болею за женские шахматы.
Е.СУРОВ: Я благодарю обоих гостей, но у меня последний вопрос к господину Филиповичу. Вы сказали, что когда Кирсан Илюмжинов только стал президентом ФИДЕ, вы предсказали ему, что он продержится двадцать пять лет. С тех пор прошло двадцать, и совсем недавно он (по крайней мере, официально) покинул временно свой пост. Вы считаете, что всё-таки он продержится двадцать пять лет, или тут вы ошиблись в прогнозе?
А.ФИЛИПОВИЧ: Я не могу сказать, что будет. Я знаю слишком мало деталей, касающихся этого события, поэтому не могу ничего об этом сказать.
Е.СУРОВ: А я надеялся на вас, что вот вы-то сейчас прольёте свет.
А.ФИЛИПОВИЧ: Есть другие, более знающие люди. Я не занимаюсь такими вещами.
Е.СУРОВ: Тогда у меня последний вопрос к Анастасии. Как вы думаете, какая песня сейчас прозвучит в эфире?
А.СОРОКИНА: Песня? "We are the Champions".
Е.СУРОВ: Нет, ну зачем же?.. Ещё варианты?
А.СОРОКИНА: Ну, мы так хорошо организовали турнир. Значит, "We are the Champions ".
Е.СУРОВ: Пан Анджей, а вы знаете такую песню – "Белоруссия"?
А.ФИЛИПОВИЧ: Где-то слышал, но я не талантливый в области музыки. Из-за этого у меня ударение плохое. (смеётся)
Е.СУРОВ: У вас с русским языком всё замечательно! Настя, а вы ещё пана Анджея и белорусскому чуть-чуть научите при случае.
А.СОРОКИНА: Обязательно!
А.ФИЛИПОВИЧ: Белорусский я понимаю и читать могу, но говорить мне на нём трудно.
Е.СУРОВ: Спасибо!
Послушать запись прямого эфира.
* * *