Складной Пекин

Год назад мне попался довольно таки интересный рассказ — Folding Beijing (Складной Пекин), который привлек меня не сколько своим изысканным слогом или повествованием, а идеей. Мрачное будещее, разделенное на три класса — высшие, средние, низшие, и у каждого из них свой город, свои правила, свои часы существования. К тому же эта идея классового неравентсва мне показалась очень интересной в рамках китайской культуры, т.к. автор этого рассказа китаянка. Сам рассказ также вызвал неодназначные комментарии у некоторых китайских читателей, которые увидели в прочитанном отголоски настоящего. Прочитать перевод рассказа на английский можно тут , я переводила на русский с английского. Так я изменила некоторые моменты — вместо «Пространства (Space)» я решила использовать «Измерение». Плюс, я захотела, чтобы главный герой обращался ко всем остальным из Первого и Второго измерения на Вы, даже к тем, кто моложе его, т.к он чувствует себя более ничтожным, чем они, плюс он порядочный и вежливый человек; все же остальные обращаются к нему на Ты, т.к знают о его низком происхождение, и у них так принято.

Скачать рассказ в формате EPUB или FB2 можно кликнув на названия. Здесь же можно почитать рассказ онлайн.

P.S. В будущем, я обязательно найду время, чтобы перевести еще парочку рассказов другого малоизвестного для русскоговорящего читателя китайского писателя — Chen Qiufan (Чэнь Цюфань). Его короткие рассказы — «Рыбка Лицзяня» и «Цветок Шацзуя» мне также пришлись весьма по душе. Ну а сейчас…..

Складной Пекин

Глава 1

В 4:50 утра, Лао Дао пересёк загруженную пешеходную улицу по дороге в поисках Пэн Ли.

После окончания своей смены на мусоро-перерабатывающей станции, Лао Дао шел домой, чтобы сначала принять душ, а затем переодеться. На нем была белая рубашка и пара коричневых брюк – единственная приличная одежда, которая у него была. Манжеты на рукавах были уже довольно таки изношены, поэтому он закатал их до локтей. Лао Дао был одиноким сорокавосьмилетним мужчиной, который перешагнул тот рубеж, когда его волновал его внешний вид. Так как у него не было никого, кто мог бы докучать ему по поводу домашних дел, то он просто хранил эту одежду годами. Каждый раз после того как он ее надевал, он приходил домой, снимал рубашку и штаны, а затем аккуратно складывал их, чтобы убрать. Работа на мусоро-перерабатывающей станции означала, что в его жизни было мало событий, которые требовали такой одежды, за исключением свадьбы или рождения сына или дочери у друга.

Однако сегодня он опасался встретить незнакомцев не выглядя при этом хоть чуточку респектабельно. После пяти часов работы на станции, у него также были опасения по поводу его запаха.

Люди которые только что вышли с работы и заполонили дорогу. Мужчины и женщины толпились вокруг каждого уличного торговца, выбирая местную продукцию и при этом громко торгуясь. Покупатели набивались вокруг столов на уличном рынке, которые были погружены в аромат масла для жарки. Они ели, от всей души уткнув свои лица в чашки горячей и терпкой рисовой лапши, их головы скрыты за облаками белого пара. На других прилавках были горы фиников и грецких орехов, а над головой свисали ломти вяленого мяса. Это был самый оживленный час дня – когда работа была закончена, и все вокруг были голодные и шумные.

Лао Дао медленно протиснулся сквозь толпу. Официант несущий тарелки крикнул и протиснулся сквозь скопище людей. Лао Дао шел следом.

Пэн Ли жил чуть вниз по переулку. Лао Дао поднялся по лестнице, но Пэна не было дома. Сосед сказал, что Пэн обычно не возвращается до закрытия рынка, но она не знала точного времени.

Лао Дао встревожился и посмотрел на часы на которых уже было пять утра.

Он спустился обратно вниз, чтобы подождать у входа в жилой комплекс. Группа голодных подростков села на корточки вокруг него, и жадно поедала свою еду. Он узнал двоих из них, потому что вспомнил, что встречал их дважды в доме Пэн Ли. Каждый из детей держал в руках тарелку жареной лапши или жареного риса, и они делили оба блюда по семейному. Блюдо было как месиво, и пара палочек (для еды) продолжали искать ускользающие, упущенные кусочки мяса среди нарубленных кусочках красного перца. Лао Дао еще раз понюхал свои подмышки, чтобы убедиться, что на нем не осталось никакого запаха мусора.

— Слушай, ты знаешь сколько они берут здесь за порцию тушеной свинины? – спросил мальчик по имени Ли.

— Твою мать! Я только что надкусил какой-то песок – сказал грузный ребенок по имени Дин, прикрывая рот рукой с очень грязными ногтями. – Мы должны забрать свои деньги обратно у этого торговца.

Ли проигнрировал его. – Триста сорок юаней – сказал Ли. – Ты слышишь это? Триста сорок! За тушеную свинину! И за вареную говядину? Четыреста двадцать.

— Как цены могут быть такими высокими? – пробормотал Дин держась за свою щеку – Что они кладут туда?

Два других подростка не были заинтересованы в разговоре и сконцентрировались на сгребание еды из тарелки и перемещение ее в рот.

Ли наблюдал за ними, и казалос что его тоскующий взгляд проходил сквозь них и концентрировался на чем-то позади.

Желудок Лао Дао забурчал. Он быстро отвел глаза, но было уже поздно. Его пустой желудок был словно бездна, которая сотрясала всё его тело. Прошел уже почти месяц с тех пор как он ел свой последний завтрак. Раньше он ежедневно тратил около сотни на свои обеды, что равнялось трем тысячам в месяц. Если бы он смог придерживаться своего плана в течение года, то он смог бы накопить достаточно, чтобы позволить себе оплатить два месяца в садике для Тан-Тан.

Он посмотрел вдаль где медленно приближались грузовики городской чистящей бригады, и решил взять себя в руки. Если Пэн Ли не вернётся вовремя, Лао Дао придется отправиться в это путешествие без консультации с Пэном. Хоть это и сделает поездку более трудной и опасной, но время не ждёт, и Лао Дао должен будет идти.

Громкие скандирования женщины напротив, которая продавала свои финики, прервали его мысли и вызвали головную боль. Разнозчики на другом конце дороги начали упаковывать свой товар, и словно рыба в пруду потревоженая палкой, толпа рассеялась. Никто не был заинтересован в выяснениях отношений с командой городской зачистки.        Как только торговцы ушли с улицы, грузовики для чистки терпеливо выдвинулись вперёд. Обычно машины не допускались к проезду в переулках, но грузовики для чистки были исключением. Любой колеблющийся будет зачищен силой.

Наконец-то появился Пэн Ли, его рубашка была незаправлена, зубочистки торчала между губ, а сам он шел прогулочным шагом, рыгая время от времени. В свои шестьдесят, Пэн стал ленивым и неопрятным. Его щеки упали и повисли вниз как у шарпея, придавая ему вечно угрюмый вид. Смотря на него сейчас, у кого-то могло сложиться впечатление, что он был неудачник, чья единственная цель в жизни была набить желудок. Однако, даже будучи ребенком, Лао Дао слышал как его отец вспоминал о подвигах Пэн Ли, когда тот был юношей.

Лао Дао встал чтобы встретить Пэна на улице. До того как Пэн Ли смог поздороваться, Лао Дао выпалил – У меня нет времени объяснять, но, мне нужно отправиться в Первое пространство. Ты можешь сказать мне как?

Пэн Ли был ошеломлён. Прошло десять лет с тех пор как кто-то заговаривал с ним о Первом измерение. Он держал остатки зубочистки в своих пальцах – она без ведома разломалась между его зубов. В течение нескольких секунд он стоял молча, но затем он увидел тревогу на лице Лао Дао и потащил его в сторону дома. – Заходи ко мне и давай поговорим. В любом случае ты должен начать оттуда, чтобы попасть туда куда хочешь.

Команда по городской зачистки была почти над ними, и толпа рассеялась как осенние листья на ветру. – Идите домой! Идити домой! Смена скоро начинается! – кричал кто-то сверху грузовика.

Пэн Ли повёл Лао Дао наверх в свою квартиру. Его обычное одиночное жилище было скудно обставлено мебелью: шесть квадратных метров с уборной, уголк для готовки, стол и стул, и кровать в виде кокона, оснащённая снизу выдвижными ящиками для хранения одежды и всякой всячины. Стены были покрыты водяными разводами и отпечатками ног, и обсолютно оголены за исключением случайно установленных крючков для курток, штанов и белья. Как только он вошел, Пэн снял всю одежду и полотенца с крючков и сложил все в ящики. Во время Смены ничего не должно оставаться неубранным.

Когда-то и Лао Дао жил в таком холостяцком жилище. Как только он вошел, он тут же почувствовал запах прошлого повисшего в воздухе.

Пэн Ли уставился на Лао Дао. – Я не собираюсь показывать тебе путь, пока ты не объяснишь зачем тебе это надо.

Было уже почти половина пятого и у Лао Дао оставалось всего полчаса. Он быстро обрисовал ситуацию для Пэн Ли: найденая бутылка с посланием внутри, которая была спрятана в мусоропроводе; поручение из Второго измерения; и о принятие решения и приходе сюда за советом. У него было очень мало времени и он нервничал, что ему нужно так скоро уходить.

— Прошлой ночью ты прятался в мусоропроводе чтобы проникнуть во Второе измерение? – нахмурился Пэн Ли. – Это означает, что ты ждал двадцать четыре часа.

— За двести тысяч юаней? – сказал Лао Дао. – За такие деньги можно скрываться и неделю.

— Я не знал, что у тебя такие проблемы с деньгами.

Лао Дао замолчал на мгновенье. – Через год Тан Тан будет уже слишком взрослой для садика. У меня нет времени.

Поиски информации о стоимости обучения в садике повергли Лао Дао в шок. Для школ с хорошей репутацией, родители должны были явиться со своими спальными мешками, чтобы занять очередь за несколько дней до регистрации. Оба родителя подменяли друг друга, чтобы пока один держит место в очереди, другой мог пойти в туалет или перекусить. Даже после нахождения в очереди сорок четыре часа, место не было гарантировано. Те у кого были деньги, уже купили большинство мест для своих отпрысков, так что более бедные родители должны были терпеть в очереди, надеясь, что им удасться ухватить одно из нескольких оставшихся мест. Заметьте, это было только для хороших школ. Что же касается очень хороших школ? Забудьте об очередях – все возможности были проданы тем у кого были деньги.

Лао Дао не питал заоблачных надежд, но Тан Тан любила музыку с восемнадцати месяцев. Каждый раз как она слышала музыку на улице, ее лицо загоралось, и она крутила своим маленьким телом и махала руками в танце. В такие моменты она выглядела особенно милой. Лао Дао был ослеплён словно она была окружена софитами. Не важно сколько это стоило, он дал себе слово, что отправит Тан Тан в детский садик, который предлагал уроки музыки и танцев.

Пэн Ли снял рубашку и умывался пока разговаривал с Лао Дао. “Умывание” состояло из плескания пары капель воды на лицо, так как вода была уже отключена, и только тоненькая струйка вытекала из крана. Пэн Ли снял грязное полотенце со стены и беспечно протер лицо, прежде чем также сложить его в ящик. Его влажные волосы излучали масляной блеск.

— Зачем ты так усердно работаешь? – спросил Пэн Ли. – Не то чтобы она была твоей настоящей дочерью.

— У меня нет на это времени – ответил Лао Дао. – Просто покажи мне путь.

Пэн Ли вздохнул. – Ты понимаешь, что если тебя поймают, то это не ограничится простым штрафом? Тебя запрут на месяцы.

— Я думал ты был там множество раз.

— Всего четыре. На пятый раз меня поймали.

— Это более чем достаточно. Если бы я смог сделать это четыре раза, то не было бы большой проблемой, если бы меня разок поймали.

Поручение Лао Дао заключалось в доставке сообщения в Первое измерение – удача принесет ему сотню тысяч юаней, и если он вернется с ответом – двести тысяч юаней. Конечно это было нелегально, но никто не пострадает, и до тех пор пока он следует правильному маршруту и методу, вероятность быть пойманым была невысока. А наличные – наличные были очень реальными. У него не было причин не принять это предложение. Он знал, что когда Пэн Ли был моложе он проникал в Первое измерение множество раз, он перевозил контрабанду и быстро сколотил состояние. Это был выход.

Было без четверти шесть. Лао Дао нужно было уходить – немедленно.

Пэн Ли снова вздохнул. Он видел, что было бесполезно пытаться разубедить Лао Дао. Он был достаточно стар чтобы быть ленивым и уставшим от всего, но он помнил как он чувствовал себя когда был моложе, и он сделал бы такой же выбор как и Лао Дао. В то время его не волновало заключение в тюрьме. Что было такого особенного? Ты бы потерял несколько месяцев и тебя бы побили несколько раз, но деньги того стоили. До тех пор пока ты отказывался разглашать источник денег, не важно сколько ты страдал, ты мог преодолеть это. Повестка от Бюро Безопасности была не более чем рутиное давление.

Пэн Ли отвел Лао Дао к заднему окну и указал на узкую дорожку, скрытую ниже среди теней.

— Начни с того, что спустишься вниз по дренажной трубе ведущей из моей квартиры. Под войлочной тканью ты найдешь спрятанные опоры для ног, которые я установил ранее – если ты прижмешься к стене достаточно плотно, то камера тебя не заметит. Как только ты окажешься на земле, держись тени и двигайся в этом направление пока не достигнешь края. Ты не только увидишь, но и почуствуешь расщелину. Следуй за расщелиной и отправляйся на север. Запомни, двигайся в сторону севера.

Затем Пэн Ли объяснил технику входа в Первое измерение, в то время когда земля вращалась во время Смены. Он должен подождать пока земля не начнет раскалываться и подниматься. Затем с возвышения он должен перевернуться и вскарабкаться примерно пятьдесят метров по поперечному сечению, пока он не достигнет другой стороны вращаюшейся земли, перелезть и направиться на восток. Там он найдет куст, за который он сможет держаться, пока земля опускается и закрывается. Затем он сможет спрятаться за этим кустом.

До того как Пэн Ли успел закончить свои объяснения, Лао Дао уже наполовину вылез из окна, готовый ползти вниз.

Пэн Ли попридержал Лао Дао и убедился, что его нога надежно стоит на перой опоре. Затем он остановился. – Я собираюсь сказать кое-что, что тебе не понравится. Я не думаю, что тебе стоит идти. Там….Там не очень хорошо. Если ты пойдешь, ты закончишь тем, что будешь чувствовать свою жизнь полным и бесполезным дерьмом.

Лао Дао потянулся вниз другой ногой, пытаясь найти следующую точку опоры. У подоконника его тело напряглось и слова дались ему с трудом. – Это неважно. Я итак знаю, что моя жизнь дерьмо, даже не побывав там.

— Береги себя – сказал Пэн Ли.

Лао Дао следовал согласно направлению полученному от Пэн Ли, и нащупывал путь вниз так быстро, как только мог; опоры для ног оказались очень надежными. Он посмотрел наверх и увидел что Пэн Ли закурил сигарету возле окна, делая при этом глубокие затяжки. Пэн Ли затушил сигарету, высынулся наружу и, казалось, что собирался сказать что-то еще, но в конце концов он тихо вернулся в свое жилище. Он закрыл окно, которое светилось слабым светом.

Лао Дао представил как  в последнюю минуту Пэн Ли заползает в свою кровать-кокон, в тот самый момент перед Сменой. Как и миллионы других по всему городу, кровать-кокон выпустит усыпляющий газ, который погрузит его в глубокий сон. Он ничего не почуствует, в то время как его тело будет перемещаться переворачивающимся миром, и он не откроет глаза до завтрашнего вечера, сорок часов спустя. Пэн Ли был уже немолод; он уже ничем не отличался от других пятидесяти миллионов, проживающих в Третьем измерение.

Лао Дао карабкался быстрее, едва касаясь опор для ног. Когда он почти достиг земли, он отцепился и приземлился на четвереньки. К счастью, квартира Пэн Ли была всего лишь на четвертом этаже, не слишком высоко. Он поднялся и побежал сквозь тень, отбрасываемой зданием у реки. Он видел расщелину в траве, где земля должна была открыться.

Но до того как он достиг ее, он услышал приглушенный грохот позади, прерванный несколькими резкими лязгами. Лао Дао повернулся и увидел как дом Пэн Ли раскололся напополам. Верхняя часть сложилась вниз и прижилась в его сторону, медленно но неумолимо.

Потрясенный, Лао Дао несколько секунд смотрел на это зрелище, прежде чем пришел в себя. Он метнулся к трещине в земле и лег рядом с ней. Смена началась. Это был процесс, который повторялся каждые двадцать четыре часа. Весь мир начал вращаться. Звук стали и складывающейся каменной кладки, скрежета и столкновения наполнил воздух, как будто сборочная линия остановилась.

Возвыщающиеся здания города слились воедино и превратились в цельные блоки; неоновые вывески, навесы для магазинов, балконы и другие выступающие элементы зданий втягивались внутрь или сплющивались тонким слоем вдоль стен, словно кожа. Был использован каждый дюйм пространства, так как здания сжались до минимального размера.

Земля поднялась. Лао Дао ждал и наблюдал, пока трещина не станет достаточно широкой. Он прополз по облицованному мрамором краю на землянную стену, хватаясь за металлические части, торчащие из земли. По мере того, как расщелина расширилась, а стены поднялись, он взобрался используя свои руки и ноги. Сначала он карабкался вниз, пробуя каждый участок на предмет упора ногами. Но вскоре, когда весь участок земли повернулся, он был подброшен в воздух и перевернут вверх вниз.

Лао Дао думал о прошлой ночи.

Он осторожно высунул голову из кучи мусора, опасаясь любого звука с другой стороны ворот. Бродящий, гниющий мусор вокруг него источал едкий запах; жирный, рыбный и даже немного сладковатый. Он прислонился к железным воротам. Снаружи просыпался мир.

Как только желтый свет уличных фонарей проник сквозь пайки подъемных ворот, он присел на корточки и выполз из расширяющегося проема. Улицы были пусты; свет загорался на высоких зданиях, этаж за этажом; детали выдавленные из разных сторон зданий, раскладывались и расширялись, сегмент за сегментом; из стен выходили подъезды; карниз перевернулся и постепенно опустился на место; лестницы расширились и опустились на улицу. По обе стороны дороги, один черный куб за другим раскололся и открылся, обнажая стеллажи и полки внутри. Появились вывески, которые вышли из вершин кубов и соединились вместе, в то время как пластиковые навесы тянулись с обеих сторон переулка, чтобы встретиться посередине, образуя тем самым ряд магазинов. Улицы были пусты, словно это был сон Лао Дао.

Загорелись неоновые вывески. Крошечные мигающие светодиоды на верхней части магазинов выстроились в иероглифы, рекламирующие финики из Синьцзяна, лапшу из северо-восточного Китая, лакомства из Шанхая, и вяленое мясо из Хунани.

До конца дня Лао Дао не мог забыть эту сцену. Он жил в этом городе сорок восемь лет, но никогда не видел ничего подобного. Его дни всегда начинались с кокона и заканчивались коконом, а время между этими событиями проводилось на работе или в брожение между грязными столами среди уличных лотков и громко торгующихся уличных торговцев. Это был первый раз, когда он увидел мир пустым.

Каждое утро смотритель на некотором расстоянии от города – скажем водитель грузовика, ожидающий на трассе в Пекин – мог видеть, как весь город складывается и разворачивается.

В шесть утра водители грузовиков обычно выходили из своих машин и шли на обочину трассы, где они протирали свои глаза, все еще сонливые после неудобной ночи в грузовике. Зевая, они приветствовали друг друга, и смотрели на далекий центр города. Прорыв на шоссе проходил недалеко от Седьмого транспортного кольца, в то время как вся ротация земли происходила в пределах Шестого кольца. Расстояние было идеальным, чтобы осмотреть весь город, словно смотря на остров в море.

На ранней заре город сложился и рухнул. Небоскребы смиренно поклонились, словно скромные слуги пока их головы не коснулись ног; затем они снова сломались и сложились, выкручивая свои шеи и руки, засовывая их в щели. Уплотненные блоки, которые раньше были небоскребами, перетасовались и собрались в плотные гигантские кубики Рубика, а затем погрузились в глубокую дрёму.

Затем земля начала вращаться. Квадрат за квадратом кусочки земли перевернулись на 180 градусов вокруг своей оси, открывая здания на другой стороне. Здания развернулись и встали, просыпаясь как стадо зверей под серо-голубым небом. Остров, которым являлся город, осел в оранжевом солнечном свете, раскрылся и замер, пока вокруг него клубились туманные серые облака.

Усталые и голодные водители грузовиков восхищались бесконечным циклом обновления города.

Глава 2

Складной город был разделен на три части. Одна часть земли была первым Первым измерением с населением пять миллионов человек. Отведенное им время длилось с шести утра до шести часов утра следующего дня. Затем измерение отправлялось спать и земля вращалась.

Другая сторона делилась между Вторым и Третьим измерениями. Двадцать пять миллионов человек проживали во Втором измерение, и отведенное им время длилось с шести часов второго дня до десяти вечера. Пятьдесят миллионов проживало в Третьем измерение, и их отведенное время было с десяти часов вечера до шести часов утра, после чего возвращалось Первое измерение. Время было тщательно разделено между населением: пять миллионов наслаждались двадцать четырьмя часами, и семьдесят пять миллионов наслаждались следующими двадцатью четырьмя часами.

Конструкции с двух сторон земли не были равны по весу. Чтобы исправить дисбаланс, в Первом измерение земля была сделана толще, и в почву закопали дополнительный баласт, чтобы восполнить недостаток людей и зданий. Жители Первого измерения рассматривали дополнительную почву как естественный символ своего обладания более богатым и глубоким наследием.

Лао Дао с рождения жил в Третьем измерение. Он очень хорошо осозновал реалии своего положения, даже без указок Пэн Ли. Он был мусорщиком; он перерабатывал мусор двадцать восемь лет и будет делать это в обозримом будещем. Он не нашел смысла своего существования или последнего прибежища цинизма; вместо этого он продолжал держаться за отведенное ему скромное место в жизни.

Лао Дао родился в Пекине и его отец тоже был мусорщиком. Его отец сказал ему, что когда родился Лао Дао, его отец только что получил работу, и семья праздновала целых три дня. Его отец был строителем, одним из миллионов других строителей, которые приехали в Пекин со всего Китая в поисках работы. Его отец и ему подобные построили этот складной город. Район за районом они преобразили старый город. Подобно термитам, пожирающим деревянный дом, они сгрызли обломки прошлого, перевернули землю и построили совершенно новый мир. Они махали молотками и держали тесла, не поднимая головы; кирпич за кирпичиком они отгораживали себя до тех пор, пока не перестали видеть небо. Пыль заслонила их взгляды, и они не знали масштабов своей работы. Наконец, когда законченное здание встало перед ними, как живой человек, они в ужасе рассыпались, как если бы породили монстра.

Но после того, как они успокоились, они осознали, какая честь для них будет жить в таком городе в будущем, и поэтому они продолжали усердно и покорно трудиться, покорно выискивая любую возможность остаться в городе. Говорили, что когда складной город был построен, более восьмидесяти миллионов строителей захотели остаться. В конце концов, не более двадцати миллионов получили разрешение на поселение в городе.

Получить работу на мусороперерабатывающей станции было непросто. Хотя работа заключалась исключительно в сортировке мусора, но было так много претендентов, что были применины строгие критерии отбора: желаемые кандидаты должны были быть сильными, умелыми, проницательными, организованными, прилежными и не бояться зловония или сложной обстановки. Обладая сильной волей, отец Лао Дао крепко ухватился за тонкую нить возможностей, в то время когда человечество нахлынуло, а затем отступило вокруг него, и пока он не обнаружил, что остался единственным выжившим на сухом пляже.

Его отец тогда держал голову опущенной и в течение двадцати лет трудился в кислой гнилой атмосфере мусора и толпы. Он построил этот город; он также был резидентом и редуцентом.

Строительство складного города было завершено за два года до рождения Лао Дао. Он никогда больше нигде не был и никогда не питал желания поехать куда-нибудь еще. Он закончил начальную школу, среднюю школу, среднюю школу и трижды сдавал ежегодные вступительные экзамены в колледж — каждый раз терпя неудачу. В конце концов, он тоже стал мусорщиком. На станции переработки мусора он работал по пять часов в смену — с одиннадцати вечера до четырех утра. Вместе с десятками тысяч сотрудников он быстро и механически перебрал мусор, выбирая пригодные для переработки кусочки из обрывков жизни из

Первого и Второго измерений и бросая их в печь для обработки. Каждый день он сталкивался с мусором на ленте конвейера, текущим мимо него, как река, и соскребал остатки еды из пластиковых мисок, собирал разбитые стеклянные бутылки, отрывал чистую тонкую основу от окровавленных гигиенических салфеток и засовывал их в консервные банки, помеченные зелеными линиями. Такова была их судьба: зарабатывать себе на жизнь, выполняя однообразную рутинную работу как можно быстрее, час за часом трудиться за награды тонкие, как крылья цикад.

Двадцать миллионов мусорщиков жили в Третьем измерение; они были хозяевами ночи. Остальные тридцать миллионов зарабатывали на жизнь продажей одежды, продуктов питания, топлива или страховки, но большинство людей понимало, что мусорщики были основой процветания Третьего измерения. Каждый раз, прогуливаясь по украшенным неоновым светом ночным улицам, Лао Дао думал, что идет под радугой, сделанной из остатков еды. Он не мог поговорить об этом чувстве с другими. Молодое поколение свысока смотрело на профессию мусорщика. Они пытались красоваться на танцплощадках ночных клубов, надеясь найти работу ди-джеями или танцорами. Даже работа в магазине одежды казалась лучшим выбором: их пальцы будут касаться тонкой ткани, вместо того чтобы искать пластик или металл в гниющем мусоре. Молодые больше не боялись выживания; они больше заботились о своем внешнем виде.

Лао Дао не презирал свою работу. Но когда он отправился во Второе измерение, он боялся, что его будут презирать.

Накануне утром Лао Дао выскользнул из мусоропровода с листком бумаги и попытался найти автора листка по адресу, написанному на нем.

Второе измерение было недалеко от Третьего. Они были расположены на одной стороне земли, хотя и были разделены во времени. Во время Смены здания одного измерения складывались и уходили в землю, а здания другого помещения расширялись в воздух, сегмент за сегментом, используя в качестве основы вершины зданий другого измерения. Единственная разница между помещениями заключалась в плотности застройки. Лао Дао пришлось прождать целый день и ночь в мусоропроводе, чтобы появилась возможность выйти, когда развернется Второе измерение. Хотя он был во Втором измерение впервые, он не беспокоился. Его беспокоил только запах гниения исходивший от него.

К счастью, Цинь Тянь был щедрой душой. Возможно, он был подготовлен к тому, что появится какой-то человек с того момента, как положил листок бумаги в бутылку.

Он сразу понял, зачем пришел Лао Дао. Он затащил Лао Дао в свой дом, предложил горячую ванну и дал ему надеть один из его собственных халатов. — Я вынужден рассчитывать на тебя, — сказал Цинь Тянь.

Цинь был аспирантом и жил в квартире, принадлежащей университету. У него было трое соседей по комнате, и помимо четырех спален в квартире была кухня и две ванные комнаты. Лао Дао никогда не принимал ванну в такой просторной ванной, и ему очень хотелось немного понежиться и избавиться от запаха на своем теле. Но он также боялся запачкать ванну и не решался слишком сильно тереть кожу мочалкой. Струи пузырьков, выходящие из стен ванны, поразили его, а сушка горячими струями воздуха доставляло ему дискомфорт. После ванны он взял халат у Цинь Тиана и надел его только после некоторого колебания. Он постирал свою одежду, а также несколько других рубашек, случайно оставленных в тазу. Бизнес бизнесом, и он не хотел никому быть должен.

Цинь Тянь хотел сделать подарок любимо1 женщине. Они познакомились друг с другом по работе, когда Цинь Тянь получил возможность отправиться в Первое измерение на стажировку в Экономическое управлении ООН, где девушка также работала. Стажировка длилась всего месяц. Цинь сказал Лао Дао, что молодая женщина родилась и выросла в Первом измерение и имела очень строгих родителей. Ее отец не разрешал ей встречаться с парнем из Второго измерения, и именно поэтому он не мог связаться с ней по обычным каналам.

Цинь с оптимизмом смотрел в будущее; он собирался подать заявку на участие в новом молодежном проекте ООН после окончания учебы, и, если его выберут, он сможет работать в Первом измерение. Ему оставался еще один год в школе, прежде чем он получит степень, но он дико скучал по ней.

— Я был на симпозиуме, вы знаете, на том, на котором обсуждалась долговая ситуация в ООН? Вы, должно быть, слышали об этом … В любом случае, я видел ее, и я такой: Ах! Я тут же подошел к ней поговорить. Она помогала VIP-персонам занять места, и я не знал, что сказать, поэтому просто ходил за ней. В конце концов, я сделал вид, что мне нужно найти переводчиков, и попросил ее помочь мне. Она была такой нежной, и ее голос был очень мягким. Я никогда не приглашал девушку на свидание, понимаете, поэтому я очень нервничал… Позже, после того, как мы начали встречаться, я рассказал, как мы познакомились… Почему ты смеешься? Да, мы встречались. Нет, я не думаю, что мы дошли до каких то особых отношений, но … ну, мы поцеловались. Цинь Тянь также смущенно рассмеялся. — Я говорю правду! Ты мне не веришь? Да, думаю, иногда даже я не могу в это поверить. Ты думаешь, я ей правда нравлюсь?

— Понятия не имею, — сказал Лао Дао. — Я никогда не встречал ее.

Один из соседей Цинь Тяня подошел и, улыбаясь, спросил — Дядя, почему ты так серьезно относишься к его вопросу? Это не настоящий вопрос. Он просто хочет услышать, как вы говорите: “Конечно, она любит вас! Ты такой красивый”.

-Она, должно быть, красивая.

— Я не боюсь, что вы будете надо мной смеяться.- Цинь Тянь расхаживал взад и вперед перед Лао Дао. — Когда вы ее увидите, вы поймете значение слова« несравненная элегантность».

Цинь Тянь остановился, утопая в мечтаниях. Он думал о губах И Ян. Ее рот, возможно, был его любимой частью ее: такой крошечный, такой гладкий, с пышной нижней губой, которая светилась естественным, здоровым розовым цветом, вызывая у него желание слегка ее укусить. Ее шея также возбуждала его. Иногда ее шея казалась такой тонкой, что виднелись сухожилия, но линии были прямыми и красивыми. Кожа была светлой и гладкой, вплоть до воротника ее блузки, так что его взгляд задержался на ее второй пуговице. В первый раз, когда он попытался поцеловать ее, она застенчиво отодвинула губы. Он настаивал, пока она не сдалась, закрыла глаза и не ответила ему поцелуем. Ее губы казались такими теплыми, и его руки снова и снова ласкали изгиб ее талии и спины. С того дня он жил в стране тоски. Она была его ночным сном, а также светом, который он видел, когда дрожал в своих собственных руках.

Соседа Цинь Тяня по комнате звали Чжан Сянь, который, казалось, наслаждался возможностью поговорить с Лао Дао.

Чжан Сянь спросил Лао Дао о жизни в Третьем измерение и упомянул, что он на самом деле хотел бы какое-то время пожить в Третьем пространстве. Ему намекнули, что если он хочет подняться по лестнице государственного управления, то некоторый управленческий опыт в Третьем измерение будет очень полезен. Несколько видных чиновников начинали свою карьеру в качестве администраторов в Третьем измерение, прежде чем их повысили до Первого измерения. Если бы они остались во Втором измерение, они бы никуда не продвинулись и провели бы остаток своей карьеры в качестве чиновников низкого уровня. Чжан Сянь стремился в конечном итоге поступить на государственную службу, и он был уверен, что знает правильный путь. Тем не менее, он хотел сначала поработать в банке на пару лет и быстро заработать. Поскольку Лао Дао казался уклончивым в отношении своих планов, Чжан Сянь подумал, что тот осуждает его карьеризм.

— Нынешнее правительство слишком неэффективное и окостеневшее, — быстро добавил он, — медленно реагирует на вызовы, и я не возлагаю большой надежды на систематические реформы. Когда у меня будет возможность, я буду настаивать на быстрых реформах: любой некомпетентный будет уволен. — Поскольку Лао Дао, похоже, все еще не проявил особой реакции, он добавил, — Я также буду работать над расширением пула кандидатов на государственную службу и продвижения по службе, включая открытие возможностей для кандидатов из Третьегоизмерения.

Лао Дао снова промолчал. Это было не потому, что он не одобрял; скорее, ему было трудно поверить Чжан Сяню.

Пока он разговаривал с Лао Дао, Чжан Сянь также надевал галстук и поправлял волосы перед зеркалом. На нем была рубашка с голубыми полосками и ярко-синий галстук. Он закрыл глаза и нахмурился, пока туман лака для волос оседал вокруг его лица, продолжая тем временем насвистывать.

Чжан Сянь уехал со своим портфелем на стажировку в банк. Цинь Тянь сказал, что ему тоже нужно идти, так как у него были занятия, которые длились до четырех часов дня. Перед тем как уйти, он перевел пятьдесят тысяч юаней через сеть на счет Лао Дао, и объяснил, что переведет оставшуюся часть после того, как Лао Дао закончит свою миссию.

— Вы копили на это какое-то время? — спросил Лао Дао. — Вы студент, так что денег, у вас вероятно мало. Если нужно, я могу взять и меньше.

— Не беспокойся об этом. Я прохожу оплачиваемую стажировку в финансовой консультационной фирме. Они платят мне около ста тысяч в месяц, так что общая сумма, которую я тебе обещаю, составляет мою двухмесячную зарплату. Я могу позволить себе это.

Лао Дао ничего не ответил. Он получал стандартную зарплату в десять тысяч каждый месяц.

— Пожалуйста, доставь мне ее ответ, — сказал Цинь Тянь.

-Я сделаю все возможное.

— Пожалуйста, берите все что угодно из холодильника, если проголадаешься. Просто оставайся здесь и жди Смены.

Лао Дао выглянул в окно. Он все не мог привыкнуть к солнечному свету, который был ярко-белым, а не желтым, к которому он привык. На солнце улица казалась вдвое шире, чем та, что Лао Дао помнил из Третьего измерения, и он не был уверен, было ли это визуальной иллюзией. Здания здесь были не такими высокими, как здания в Третьем измерение. Тротуары были заполнены людьми, идущими очень быстро, и время от времени некоторые бежали рысью и пытались протолкнуться сквозь толпу, заставляя тех, кто был впереди, тоже бегать. Казалось, что все перебегают перекрестки. Мужчины были одеты в основном в западные костюмы, а женщины — в блузках и коротких юбках, с шарфами на шее и компактными жесткими кошельками в руках, что придавало им вид компетентный и эффектный вид. Улица была заполнена машинами, и пока водители ждали на перекрестках смены света на светофоре, они высовывали головы из окон, с тревогой глядя вперед. Лао Дао никогда не видел столько машин; он привык к быстро проносящимся мимо него общественному маглеву, набитому пассажирами.

Около полудня он услышал шум в коридоре за пределами квартиры. Лао Дао посмотрел в глазок. Пол коридора превратился в движущуюся конвейерную ленту, и мешки с мусором, оставленные у дверей каждой квартиры, были закинуты на конвейерную ленту, чтобы в конце концов оказаться в мусоропроводе. Легкая дымка заполонила холл, превратившись в мыльные пузыри, плывущие по воздуху, затем вода омыла пол, а за ней шел горячий пар.

Шум позади Лао Дао испугал его. Он обернулся и увидел, что из спальни вышел еще один сосед Цинь Тяня. Молодой человек проигнорировал Лао Дао, его лицо было бесстрастным. Он подошел к какой-то машине рядом с балконом, нажал несколько кнопок, и машина ожила, хлопая, жужжая, скрежетая. В конце концов шум прекратился, и Лао Дао почувствовал запах чего-то восхитительного. Молодой человек достал из машины горячую тарелку с едой и вернулся в свою комнату. Через полуоткрытую дверь спальни Лао Дао увидел, что молодой человек сидел на полу в куче одеял и грязных носков и смотрел на стену, пока ел и смеялся, время от времени поправляя очки. Закончив есть, он оставил тарелку у своих ног, встал и начал драться с кем-то невидимым, стоя лицом к стене. Он боролся, его дыхание было спертым, пока он продолжал бороться с невидемым врагом.

Последним воспоминанием Лао Дао о Втором измерение был тот изысканный воздух, которым все опрыскивали себя до Смены. Глядя из окна квартиры, все казалось таким упорядоченным, что он почувствовал зависть. Начиная с четверти десятого, магазины вдоль улицы один за другим гасили свет. Группы друзей с красными от выпивки лицами прощались перед ресторанами. Молодые пары целовались рядом с такси. А потом все вернулись домой, и мир уснул.

Было десять вечера. Он вернулся в свой мир, чтобы приступить к работе.

Глава 3

Не было мусоропровода, соединяющего Первое измерение напрямую с Третьим измерением. Мусор из Первого измерения должен был пройти через несколько металлических ворот, чтобы попасть в Третье измерение, и ворота закрывались, как только мусор проходил сквозь них. Лао Дао не нравилась мысль о том, что ему сквозь переворачивающуюся землю, но у него не было выбора.

Пока вокруг него бушевал ветер, он прополз по все еще вращающейся земле к Первому измерению. Он схватился за торчащие из земли металлические конструкции, изо всех сил пытаясь уравновесить свое тело и успокоить сердце, пока, наконец то, ему не удалось перебраться через край этого самого далекого мира. Он почувствовал головокружение и тошноту от такого интенсивного подъема, и, опустившись вниз на свой бурлящий живот, некоторое время оставался неподвижным лежа на земле.

К тому времени, как он встал, взошло солнце.

Лао Дао никогда не видел такого зрелища. Солнце поднималось медленно. Небо было глубоким и чистым лазурным, с оранжевой каймой на горизонте, украшенной тонкими облачками. Карниз соседнего здания блокировал солнце, и карнизы казались особенно темными, хотя фон был ослепительно ярким. По мере того, как солнце продолжало подниматься, голубое небо немного поблекло, но казалось еще более спокойным и чистым. Лао Дао встал и побежал к солнцу; он хотел уловить след этого исчезающего золотистого цвета. Силуэты развевающихся ветвей деревьев рассекали небо. Его сердце билось с сумасшедшей силой. Он никогда не мог представить, что восход солнца может быть таким волнующим.

Через некоторое время он замедлился и успокоился. Он стоял посреди улицы, по обеим сторонам которой росли высокие деревья и широкие лужайки. Он огляделся и вообще не увидел никаких зданий. В замешательстве он задумался, действительно ли он достиг Первого измерения. Он задумался о двух рядах крепких гинкго.

Он отступил на несколько шагов назад и повернулся, чтобы посмотреть в том направлении, откуда пришел. Рядом с улицей был дорожный знак. Он достал телефон и посмотрел на карту — хотя он и не имел права загружать интерактивные карты из Первого измерения, он загрузил и сохранил некоторые карты перед этим путешествием. Он нашел, где он был, и куда он должен был отправиться. Он стоял рядом с большим открытым парком, и стык, из которого он вышел, был рядом с озером в этом парке.

Лао Дань пробежал около километра по пустынным улицам, пока не добрался до жилого района, в котором находился пункт назначения. Он спрятался за кустами, издалека наблюдая за красивым домом.

В восемь тридцать И Янь вышла из дома.

Она действительно была такой элегантной, как предпологалось из описания Цинь Тяня, хотя, возможно, не такой красивой. Однако Лао Дао не удивился. Ни одна женщина не могла быть такой красивой, как словесный портрет, который предоставил Цинь Тянь. Он также понял, почему Цинь Тянь так много говорил о ее губах. Ее глаза и нос были довольно обычными. У нее была хорошая фигура: высокая, с хорошей комплекцией. На ней было молочно-белое платье с развевающейся юбкой. Ее пояс был усыпан жемчугом, и она была на черных каблуках.

Лао Дао подошел к ней. Чтобы не напугать ее, он подошел спереди и низко поклонился, когда был еще немного вдалеке. Она остановилась, удивленно глядя на него.

Лао Дао подошел ближе и объяснил свою миссию. Он достал конверт с медальоном и письмом Цинь Тяня.

Она выглядела встревоженной. — Пожалуйста, уходи, — прошептала она. — Я не могу сейчас с тобой разговаривать.

— Ммм… Мне вообще то не нужно с тобой разговаривать, — сказал Лао Дао. — Мне просто нужно передать тебе это письмо.

Она отказалась принять письмо, крепко сжав руки. — Я не могу принять это сейчас. Пожалуйста, оставьте. Право, я тебя умоляю. Хорошо? — Она вынула из сумочки визитку и протянула ему. — Найди меня по этому адресу в полдень.

Лао Дао посмотрел на карточку. Наверху было название банка.

— В полдень, — сказала она. — Жди меня в подземном супермаркете.

Лао Дао видел, насколько она была обеспокоена. Он кивнул, отложил карточку и вернулся обратно, чтобы спрятаться за кустами. Вскоре из дома вышел мужчина и остановился рядом с ней. Мужчина выглядел примерно на тот же возвраст, что и Лао Дао, а может быть, и на пару лет моложе. Одетый в темно-серый, хорошо подогнанный костюм, он был высоким и широкоплечим. Не толстый, а просто коренастый. Лицо его было невзрачным: круглое, в очках, волосы аккуратно зачесаны набок.

Мужчина обнял И Янь за талию и поцеловал ее в губы. И Янь, казалось, неохотно ответила на поцелуй. В Лао Дао начало зарождаться понимание всей ситуации.

Одноместная повозка подъехала и встала прямо перед домом. Черная повозка имела два колеса и навес, и напоминала древнюю карету или рикшу, которую можно было увидеть по телевизору, за исключением того, что в ней не было лошади или человека, тянущего её. Повозка остановилась и двинулась вперед. И Янь вошла, села и аккуратно поправила юбку платья до колен. Повозка выпрямилась и стала двигаться в медленным, ровном темпе, как будто ее тащила какая-то невидимая лошадь. После того, как И Янь уехала, к дому подъехала машина без водителя, и мужчина сел в нее.

Лао Дао расхаживал на месте. Он чувствовал, что что-то давило ему в горле, но не мог сформулировать это. Стоя на солнце, он закрыл глаза и вдохнул. Чистый свежий воздух наполнил его легкие и немного успокоил.

Мгновение спустя он был уже в пути. Адрес, который дала ему И Янь вёл на восток, находясь чуть больше трех километров от этого места. На пешеходном переходе было очень мало людей, а по восьмиполосному проспекту, как в тумане, проносились только случайные машины. Иногда хорошо одетые женщины проезжали мимо Лао Дао на двухколесных повозках. Пассажиры сидели в таких изящных позах, словно они были на каком-то показе мод. Никто не обращал внимания на Лао Дао. Деревья качались на ветру, и воздух в их тени казался пропитанным парфюмом элегантных женщин.

Офис И Яня находился в торговом районе Сидань. Небоскребов здесь вообще не было, только несколько невысоких зданий, разбросанных по большому парку. Здания казались изолированными друг от друга, но на самом деле были частями единого комплекса, соединенного подземными переходами.

Лао Дао нашел супермаркет. Он пришел рано. Как только он вошел, небольшая тележка для покупок начала следовать за ним. Каждый раз, когда он останавливался у полки, на экране тележки отображались названия товаров на полке, их описание, отзывы покупателей и сравнение с другими брендами из той же категории. Казалось, что все товары в супермаркете написаны на иностранных языках. Упаковка для всех продуктов была очень изысканной, а маленькие пирожные и фрукты были соблазнительно разложены на тарелках для покупателей. Похоже, во всем супермаркете не было ни охранников, ни продавцов; но он все же не осмеливался ни к чему прикасаться, держась на расстоянии, как если бы всё вокруг было опасным экзотическим животным.

Перед обедом появилось больше покупателей. Некоторые мужчины в костюмах появились в супермаркете, схватили бутерброды и помахали ими сканеру рядом с дверью, прежде чем поспешно выйти. Как и на улице, никто не обратил внимания на Лао Дао, пока он ждал в темном углу у двери.

Появилась И Янь, и Лао Дао подошел к ней. И Янь огляделась и, ничего не сказав, повела Лао Дао в небольшой ресторан по соседству. Два маленьких робота, одетые в клетчатые юбки, поприветствовали их, взяли кошелек И Янь, отвели их в кабинку и вручили им меню. И Янь нажала несколько точек в меню, чтобы сделать заказ, и вернула меню роботу. Робот развернулся и плавно заскользил на колесах назад.

И Янь и Лао Дао молча сидели друг напротив друга. Лао Дао достал конверт.

И Янь все еще не хотела брать конверт. — Вы можете позволить мне всё объяснить?

Лао Дао толкнул конверт через стол. — Пожалуйста, сначала возьмите это.

И Янь оттолкнула конверт обратно. — Вы можете позволить мне сначала объяснить?

— Вам не нужно ничего объяснять, — сказал Лао Дао. — Я не писал это письмо. Я всего лишь посредник.

— Но ты должен вернуться и дать ему ответ. — И Янь посмотрела вниз. Маленький робот вернулся с двумя тарелками, по одной на каждого из них. На каждой тарелке лежали два ломтика какого-то красного сашими, расположенные как лепестки цветов. Ни Янь, ни Лао Дао не подняли палочки для еды. Конверт лежал между двумя тарелками, и никто его не касался. — Я не предала его. Когда я познакомилась с ним в прошлом году, я уже была помолвлена. Я не врала ему и не скрывала от него правду намеренно … Ну, может быть я и соврала, но это потому, что он предполагал и угадывал. Однажды он увидел, как Ву Вэнь пришел за мной, и спросил, был ли это мой отец. Я … я не могла ему ответить, понимаешь? Это было слишком неловко. Я…

И Янь больше не могла говорить.

Лао Дао немного подождал перед ответом. — Меня не интересует, что произошло между вами. Все, что меня волнует, — это то, что вы должны взять это письмо.

И Янь опустила голову, а затем посмотрела вверх. «После того, как ты вернешься, ты можешь … помочь мне, не рассказать ему всего?

— Почему?

— Я не хочу, чтобы он думал, что я просто играла с его чувствами. Он мне правда нравится. Я чувствую что меня просто разрывает на части.

— Это не мое дело.

— Пожалуйста, я умоляю тебя… он мне действительно нравится.

Лао Дао некоторое время молчал. — Но вы в конце концов вышли замуж?

— У Вэнь был очень добр ко мне. Мы были вместе несколько лет. Он знал моих родителей, и мы были помолвлены в течение долгого времени. Кроме того, я на три года старше Цинь Тяня, и я боялась, что ему это не понравится. Цинь Тянь думал, что я, как и он, стажер, и я признаю, что виновата в том, что не сказала ему правду. Не знаю, почему я сначала сказала, что я стажер, а потом поправлять его становилось все труднее и труднее. Никогда не думала, что он будет так серьезен.

Постепенно И Янь рассказала Лао Дао свою историю. На самом деле она была помощником президента банка и уже проработала там два года, когда встретила Цинь Тяня. Ее отправили в ООН для обучения, и она помогала на симпозиуме. Фактически, ее муж зарабатывал так много денег, что на самом деле ей не нужно было работать, но ей не нравилась идея оставаться дома весь день. Она работала только полдня и получала половину зарплату. Остальная часть дня принадлежала ей, и ей нравилось узнавать что-то новое и знакомиться с новыми людьми. Ей действительно понравились месяцы, которые она провела на тренировках в ООН. Она сказала Лао Дао, что было множество жен, подобных ей, которые работали неполный рабочий день. Собственно говоря, после того, как она уходила с работы в полдень, другая богатая жена ​​заступала на ее место днем в качестве помощника президента.

— Поэтому, — она ​​положила порцию нового горячего блюда на тарелку Лао Дао, — не могли бы вы не говорить ему, только временно? Пожалуйста … дайте мне возможность самой все объяснить ему.

Лао Дао не взял в руки палочки для еды. Он был очень голоден, но чувствовал, что не может есть эту пищу. — Тогда получится, что я тоже солгу, — сказал Лао Дао.

И Янь открыла кошелек, вынула бумажник и достала пять банкнот по десять тысяч юаней. Она подтолкнула их через стол к Лао Дао. — Пожалуйста, примите этот знак моей признательности.

Лао Дао был ошеломлен. Он никогда не видел купюр такого крупного достоинства и никогда не нуждался в их использовании. Почти бессознательно он встал кипя от злости. То, как И Янь достала деньги, казалось, предполагало, что она ожидала от него попытки шантажа, и он не мог с этим смириться. Это то, что они думают о Третьем измерение.

Он чувствовал, что если он заберет у нее эти деньги, то продаст Цинь Тянь. Это правда, что на самом деле он не являлся другом Цинь Тяня, но он все равно думал об этом как о предательстве. Лао Дао хотел схватить банкноты, бросить их на землю и уйти. Но он не смог. Он снова посмотрел на деньги: пять тонких банкнот разложились по столу, как сломанный веер. Он чувствовал силу, которую они имели над ним. Они были нежно-голубого цвета, в отличие от коричневой банкноты в тысячу юаней и красной банкноты в сто юаней. Эти купюры выглядели глубже, в каком-то далеком измерение, как своего рода соблазнение. Несколько раз ему хотелось перестать смотреть на них и уйти, но он не мог.

И Янь продолжила рыться в сумочке, вынимая все, пока, наконец, не вытащила из внутреннего кармана еще пятьдесят тысяч юаней и положила их вместе с другими купюрами. — Это все, что у меня есть. Пожалуйста, возьми и помоги мне. — Она остановилась. — Послушайте, я не хочу, чтобы он знал, потому что я не уверена, что буду делать дальше. Возможно, когда-нибудь у меня хватит смелости быть с ним.

Лао Дао посмотрел на десять разложенных на столе банкнот, а затем посмотрел на нее. Он чувствовал, что она сама не верила тому, что говорила. Ее голос был нерешительным, противоречащим ее словам. Она просто откладывала все на будущее, чтобы не смущаться сейчас. Она вряд ли когда-нибудь сбежит с Цинь Тяном, но она также не хотела, чтобы он ее презирал. Таким образом, она хотела сохранить возможность, чтобы она могла лучше себя чувствовать.

Лао Дао видел, что она лжет самой себе, но и он хотел солгать самому себе. Он сказал себе: Я не обязан Цинь Тяню. Он просил меня передать ей его сообщение, и я это сделал. Деньги на столе теперь представляют собой новую задачу, обязательство хранить в секрете. Он подождал, а затем снова сказал себе: Возможно, когда-нибудь она действительно встретится с Цинь Тянем, и в таком случае я совершу доброе дело, промолчав. Кроме того, мне нужно думать о ТанТане. Почему я должен волноваться о незнакомцах вместо того, чтобы думать о благополучии своей дочери? Он почувствовал себя спокойнее. Он понял, что его пальцы уже касаются денег.

— Это слишком много. — Он хотел почувствовать себя лучше. — Я не могу принять так много.

— Это ерунда. — Она сунула купюры ему в руку. — Я зарабатываю столько за неделю. Не волнуйся.

— Что … что вы хотите, чтобы я ему сказал?

— Скажи ему, что я не могу сейчас быть с ним, но он мне действительно нравится. Я напишу тебе записку, чтобы доставил её.

И Янь нашла в своей сумочке блокнот; на обложке был изображен павлин, а края страниц были золотыми. Она вырвала страницу и начала писать. Ее почерк был похож на вереницу скошенных тыкв.

Покидая ресторан, Лао Дао оглянулся. И Янь сидела в будке, глядя на картину на стене. Она выглядела такой элегантной и утонченной, как будто никогда не собиралась уходить.

Он сжал банкноты в кармане. Он презирал себя, но он хотел держаться за эти деньги.

Глава 4

Лао Дао покинул Сидань и вернулся тем же путем, которым пришел. Он чувствовал себя измученным. Пешеходная дорожка была обрамлена рядом плакучих ив с одной стороны и деревьями в виде китайских зонтиков с другой стороны. Была поздняя весна, и все было пышно-зеленым. Полуденное солнце согрело его застывшее лицо и осветило его пустое сердце.

Он вернулся в парк с которого началось его утро. Теперь в парке было много людей, и два ряда гинкго выглядели величественно и сочно. Время от времени в парк въезжали черные машины, и большинство людей в парке были либо в хорошо сшитых западных костюмах из качественной ткани, либо в стильных китайских костюмах темного цвета, но все производили высокомерный вид. Были также и иностранцы. Некоторые люди общались небольшими группами; другие здоровались друг с другом на расстоянии, а затем смеялись, когда подходили достаточно близко, чтобы пожать друг другу руки и пойти дальше вместе.

Лао Дао колебался, пытаясь решить, куда идти. На улице было не так много людей, и он бы привлек внимание, если бы просто остался стоять здесь. Но он выглядел бы неуместно в любом общественном месте. Ему хотелось вернуться в парк, подойти к трещине и спрятаться в каком-нибудь углу, чтобы вздремнуть. Он чувствовал себя очень сонным, но не решался спать на улице.

Он заметил, что машинам, въезжающим в парк, казалось, не нужно было останавливаться, и поэтому он тоже попытался пройти в парк. Только когда он подошел к воротам парка, он заметил, что два робота патрулировали территорию. В то время как автомобили и другие пешеходы без проблем прошли контрольную линию, роботы запищали, как только подошел Лао Дао, и повернулись на своих колесах, чтобы направиться к нему. В тихий полдень их шум казался особенно громким. Глаза всех вокруг обратились к нему.

Лао Дао запаниковал, гадая, была ли это потрепанная одежда, что насторожила роботов. Он попытался шепнуть роботам, утверждая, что его костюм остался в парке, но роботы проигнорировали его, продолжая пищать и мигать красными огнями над головами. Люди, гуляющие по парку, остановились и смотрели на него, как на вора или эксцентричного человека. Вскоре из соседнего здания вышли трое мужчин и подбежали к нему. Сердце Лао Дао ушло в пятки. Он хотел бежать, но было уже поздно.

— Что здес происходит? — громко спросил человек во главе.

Лао Дао не мог ничего придумать, и навязчиво тер штаны.

Человеку впереди было за тридцать. Он подошел к Лао Дао и просканировал его серебряным диском размером с пуговицу, проводя рукой по лицу Лао Дао. Он подозрительно посмотрел на Лао Дао, как будто пытался вскрыть раковину консервным ножом.

— Об этом человеке нет никаких записей. — Мужчина указал на мужчину постарше позади него. – Ведите его внутрь.

Лао Дао начал убегать из парка.

Два робота бесшумно бросились вперед и схватили его за ноги. Их руки былинаручниками, которые легко сомкнулись на его лодыжках. Он споткнулся и чуть не упал, но роботы удержали его. Его руки беспомощно размахивали в воздухе.

— Почему ты пытаешься убежать? — Молодой человек подошел и посмотрел на него. Его тон был теперь строгим.

— Я…- Голова Лао Дао была похожа на гудящий улей. Он не мог думать.

Два робота подняли Лао Дао за ноги и поставили его ступни на платформы рядом с их колесами. Затем они параллельно поехали к ближайшему зданию, везя Лао Дао. Их движения были такими ровными, такими плавными, такими синхронными, что издалека казалось, будто Лао Дао катался на паре роликовых коньков, как Нэчжа на своих колесах Wind Fire Wheels.

Лао Дао чувствовал себя совершенно беспомощным. Он был зол на себя за такую ​​беспечность. Как он мог подумать, что такое людное место будет без мер безопасности? Он ругал себя за то, что он настолько сонлив, что мог совершить такую ​​глупую ошибку. — Все кончено , — подумал он. Я не только не получу свои деньги, я еще и сяду в тюрьму.

Роботы двигались по узкой тропинке и достигли задней двери здания, где и остановились. Трое мужчин следовали за ними. Похоже, что молодой человек спорил со старшим по поводу того, что ему делать с Лао Дао, но они говорили так тихо, что Лао Дао не мог расслышать подробностей. Через некоторое время пожилой мужчина подошел и снял роботов с ног Лао Дао. Затем он схватил его за руку и повел наверх.

Лао Дао вздохнул. Он смирился со своей судьбой.

Мужчина ввел его в комнату. Она выглядела словно номер в отеле — очень просторная, даже больше, чем гостиная в квартире Цинь Тяня, и примерно в два раза больше, чем его собственная квартира. Комната была оформлена в темных золотисто-коричневых тонах с большой кроватью посередине. На стене у изголовья кровати виднелись абстрактные узоры меняющихся цветов. Полупрозрачные белые занавески закрывали французское окно, а перед окном стоял небольшой круглый стол и два удобных стула. Лао Дао был обеспокоен, не зная, кто этот пожилой мужчина и чего он хочет.

— Садись, садись! — Пожилой мужчина похлопал его по плечу и улыбнулся. — Все в порядке.

Лао Дао подозрительно посмотрел на него.

— Ты из третьего измерения, не так ли? — Пожилой мужчина подтодкнул его к стульям и жестом пригласил сесть.

— Откуда вы это знаете? — Лао Дао не мог лгать.

— Из-за твоих штанов.- Пожилой мужчина указал на пояс брюк Лао Дао. — Вы даже не отрезаете этикетку. Этот бренд продается только в Третьем измерение. Я помню, как мама покупала их моему отцу, когда я был маленьким.

— Сэр, вы…?

— Тебе не нужно называть меня « сэр ». Не думаю, что я намного старше тебя. Сколько тебе лет? Мне пятьдесят два.

— Сорок восемь.

— Видишь, старше всего на четыре года. — Он сделал паузу, а затем добавил: «Меня зовут Ге Дапин. Почему бы тебе просто не называть меня Лао Гэ?

Лао Дао немного расслабился. Лао Гэ снял куртку и развернул руки, чтобы размять застывшие мускулы. Затем он наполнил стакан горячей водой из крана в стене и протянул его Лао Дао. У него было длинное лицо, а уголки его глаз, кончики бровей и щеки отвисли вниз. Даже очки, казалось, вот-вот упадут с кончика его носа. Его волосы от природы были немного вьющимися и свободно лежали на макушке. Пока он говорил, его брови комично подпрыгивали вверх и вниз. Он заварил себе чаю и спросил Лао Дао, не хочет ли он. Лао Дао покачал головой.

— Я тоже был родом из Третьего измерения, — сказал Лао Гэ. — Мы практически из одного города! Так что тебе не нужно быть со мной так осторожничать. У меня все еще есть немного власти, и я не брошу тебя.

Лао Дао глубоко вздохнул, тихо поздравляя себя с удачей. Он рассказал Лао Гэ о том, как он отправился во Второе измерение, а затем в Первое измерение, но опустил детали того, что сказал И Янь. Он просто сказал Лао Гэ, что он успешно доставил сообщение и ждет, когда начнется Смена, чтобы отправится домой.

Лао Гэ также поделился своей историей с Лао Дао. Он вырос в Третьем измерение, и его родители работали курьерами. Когда ему было пятнадцать лет, он поступил в военное училище, а затем пошел в армию. Он работал техником-радаром в армии, и, поскольку он много работал, демонстрировал хорошие технические навыки и имел хорошие возможности, в конечном итоге его повысили до административной должности в радиолокационном отделе в звании бригадного генерала. Поскольку он не происходил из известной семьи, это звание было высочайшим, которое ему было дозволено занять в армии.

Затем он уволился из армии и поступил в агентство в Первом измерение, ответственное за материально-техническое обеспечение государственных предприятий, организацию встреч, организацию поездок и координацию различных общественных мероприятий. Работа по сути была работой синих воротничков, но поскольку в его работе участвовали правительственные чиновники, чьи дела ему приходилось координировать и управлять, ему разрешили жить в Первом Пространстве. В Первом пространстве было немало людей, таких как он, — поваров, врачей, секретарей, домработниц — квалифицированных рабочих, необходимых для поддержания образа жизни Первого измерения. Его агентство провело множество важных общественных мероприятий и мероприятий, а Лао Ге был его директором.

Возможно Лао Гэ и преуменьшал свои достижения, называя себя «синим воротничком», но Лао Дао понимал, что любой, кто мог работать и жить в Первом измерение, обладал исключительными способностями. Даже шеф-повар здесь наверняка был мастером своего дела. Лао Гэ, должно быть, был очень талантлив, чтобы подняться здесь из Третьего измерения после технической карьеры в армии.

— Ты также можешь вздремнуть, — сказал Лао Гэ. — Я возьму тебя сегодня вечером поесть.

Лао Дао все еще не мог поверить в свою удачу, и ему было немного не по себе. Однако он не смог сопротивляться зову белых простыней и набитых подушек, и почти сразу же заснул.

Когда он проснулся, на улице было темно. Лао Гэ расчесывал волосы перед зеркалом. Он показал Лао Дао костюм, лежащий на диване, и сказал ему переодеться. Затем он прикрепил к лацкану Лао Дао крошечный значок со слабым красным свечением — новая личность.

В большом открытом вестибюле внизу было людно. Какая-то презентация, казалось, только что закончилась, и участники беседовали небольшими группами. В одном конце вестибюля были открытые двери, ведущие в банкетный зал; толстые двери были обшиты бордовой кожей. Вестибюль был заполнен небольшими стоячими столиками. Каждый стол был накрыт белой скатертью, перевязанной снизу золотым бантом, а в вазе посередине каждого стола стояла лилия. Рядом с вазами для перекуса были поставлены крекеры и сухофрукты, а за длинным столом сбоку предлагалось вино и кофе. Гости смешивались и болтали между столами, в то время как маленькие роботы держали подносы, перемещаясь между их ног, собирая пустые стаканы.

Заставив себя успокоиться, Лао Дао последовал за Лао Гэ и прошел через праздничную сцену в банкетный зал. Он увидел большой висящий баннер: «Складной город в пятьдесят».

— Что это? — спросил Лао Дао.

— Празднование!»- Лао Гэ ходил и осматривал сцену. — Сяо Чжао, подойди сюда на минутку. Я хочу, чтобы вы еще раз проверили таблички. Я не доверяю роботам в подобных вещах. Иногда они не знают, как быть гибкими.

Лао Дао увидел, что банкетный зал заполнен большими круглыми столами с украшениями из свежих цветов.

Сцена казалась ему нереальной. Он стоял в углу и смотрел на гигантскую люстру, как будто над ним нависала какая-то ослепительная реальность, и он был лишь незначительным припятствием на ее периферии. На возвышении впереди стояла кафедра, а за ней фоном была постоянно меняющаяся серия изображений Пекина. Фотографии, возможно, были сделаны с самолета и запечатлели весь город: мягкий свет рассвета и сумерек; темно-фиолетовое и темно-синее небо; облака несутся по небу; луна поднимается из-за угла; солнце садится за крышу. Снимки с воздуха показали великолепие древней симметрии Пекина; современные просторы кирпичных дворов и больших зеленых парков, простирающиеся до Шестого кольца; театры в китайском стиле; музеи в японском стиле; минималистичные концертные залы. А затем были кадры города в целом, кадры, на которых были изображены обе стороны города во время Смены: Земля переворачивается, открывая другую сторону, усыпанную небоскребами с четкими прямыми контурами; мужчины и женщины энергично спешащие на работу; неоновые вывески освещающие ночь, заслоняя звезды; высокие многоквартирные дома, кинотеатры, ночные клубы, полные красивых людей.

Но снимков того, где работал Лао Дао, не было.

Он пристально смотрел на экран, гадая, могут ли они показать картинки времен строительства складного города. Он надеялся получить представление об эпохе своего отца. Когда он был маленьким, его отец часто указывал на здания за окном и рассказывал ему истории, которые начинались со слов «В наше время, мы…». На стене их тесного дома висела старая фотография, на которой его отец клал кирпичи — работа, которую его отец выполнял тысячи, а может быть, сотни тысяч раз. Лао Дао видел эту картину так много раз, что думал, что она ему надоела, и все же в этот момент он надеялся увидеть сцену, на которой рабочие кладут кирпичи, пусть даже всего на несколько секунд.

Он был погружен в свои мысли. Это также был первый раз, когда он увидел, как выглядит Смена на расстоянии. Он не помнил, как сел, и он не знал, когда другие сели рядом с ним. За кафедрой начал выступать мужчина, но Лао Дао даже не слушал первые несколько минут.

— Выгодно для развития сферы услуг. Экономика услуг зависит от размера и плотности населения. В настоящее время сфера услуг в нашем городе составляет более 85 процентов нашего ВВП, что соответствует общим характеристикам мегаполисов мирового класса. Другими важными секторами являются «зеленая» экономика и экономика вторичной переработки. – Теперь Лао Дао был весь во внимание. Зеленая экономика и экономика переработки часто упоминались на станциях по переработке мусора, а фразы были нарисованы на стенах иероглифами выше человеческого роста. Он присмотрелся к говорящему на возвышении: старик с серебристыми волосами, который при этом казался бодрым и энергичным.

— Весь мусор теперь сортируется и обрабатывается, и мы досрочно достигли наших целей по энергосбережению и сокращению загрязнения. Мы разработали систематическую, крупномасштабную экономику переработки, в которой все редкоземельные и драгоценные металлы, извлеченные из электронных отходов, повторно используются в производстве, и даже уровень рециркуляции пластмасс превышает восемьдесят процентов. Станции переработки напрямую связаны с перерабатывающими заводами…

Лао Дао знал дальнего родственника, который работал на перерабатывающем заводе в технопарке вдали от города. Технопарк состоял из акров и акров промышленных зданий, и он слышал, что все заводы там очень похожи: машины в значительной степени работали сами по себе, а рабочих было очень мало. Ночью, когда рабочие собирались вместе, они чувствовали себя словно последние выжившии из какого-то сокращающегося племени в пустынной пустыне.

Он снова погрузился в свои мысли. Только дикие аплодисменты в конце выступления вырвали его из хаотических мыслей и вернули к реальности. Он тоже аплодировал, хотя и не знал зачем и почему. Он наблюдал, как оратор спускается с помоста и возвращается на свое почетное место за главным столом. Все глаза были устремлены на него. Тут Лао Дао увидел У Вэня, мужа И Ян.

У Вэнь сидел за столом рядом с главным столом. Когда старик, произнесший речь, сел, Ву Вэнь подошел, чтобы предложить тост, а затем, сказал что-то, что привлекло внимание старика. Старик встал и вышел с Ву Вэнем из банкетного зала. Почти неосознанно, любопытный Лао Дао тоже встал и последовал за ними. Он не знал, куда делся Лао Гэ. Вокруг появились роботы, которые стали разносить посуду для банкета.

Лао Дао вышел из банкетного зала и вернулся в вестибюль. Он подслушивал двух мужчин на расстоянии и улавливал лишь отрывки разговоров.

— У этого предложения есть много преимуществ, — сказал У Вэнь. — Да, я видел их оборудование… автоматическая переработка отходов… они используют химический растворитель, чтобы все растворить и переваривать, а затем извлекают многоразовые материалы в больших объемах… чистые и очень экономичные… не могли бы вы уделить этому внимание?

У Вэнь говорил почти шепотом, но Лао Дао отчетливо услышал «переработку отходов». Он подошел ближе.

У старика с серебристыми волосами было задумчиво угрюмое выражение лица. Даже после того, как У Вэнь закончил, он немного подождал, прежде чем сказать, — Вы уверены, что растворитель безопасен? Никакого токсичного загрязнения?

У Вэнь колебался. — Текущая версия по-прежнему вызывает небольшое загрязнение, но я уверен, что они смогут очень быстро снизить его до минимума.

Лао Дао подошел еще ближе.

Старик покачал головой, глядя на Ву Вэня. — Все не так просто. Если я одобрю ваш проект и он будет реализован, то будут серьезные последствия. Вашему процессу не требуются работники, так что вы собираетесь делать с десятками миллионов людей, которые потеряют работу?

Старик развернулся и отправился обратно в банкетный зал. У Вэнь остался стоять на месте, полностью ошеломленный. Человек, который стоял рядом со стариком — возможно, секретарь — подошел к У Вэню и сочувственно сказал. — Вы также можете вернуться обратно в зал и насладиться трапезой. Я уверен, вы понимаете, как это работает. Занятость населения — это проблема номер один. Вы действительно думаете, что в прошлом никто не предлагал подобную технологию?

Лао Дао смутно понимал, что то, о чем они говорили, имело отношение к нему, но он не был уверен, хорошие это новости или плохие. Выражение лица У Вэня изменилось от замешательства, раздражения и затем смирения. Лао Дао внезапно почувствовал некоторую симпатию к нему: у него тоже были такие моменты слабости.

Затем секретарь заметил Лао Дао. — Ты здесь новенький? – спросил он.

Лао Дао был поражен. — А? Эм …

— Как твое имя? Почему мне не сообщили о новом сотруднике?

Сердце Лао Дао бешено забилось. Он не знал, что сказать. Он указал на значок на лацкане, как будто надеясь, что значок заговорит или иным образом поможет ему. Но значок ничего не отображал. Его ладони вспотели. Секретарь уставился на него, его взгляд с каждой секундой становился все более подозрительным. Он схватил другого рабочего в холле, и тот сказал, что тоже не знает, кто такой Лао Дао.

Лицо секретаря стало суровым и темным. Он схватил Лао Дао одной рукой, а другой нажал на клавиши коммуникатора. Сердце Лао Дао угрожало выскочить из его горла, но именно тогда он увидел Лао Гэ.

Лао Гэ подбежал и плавным жестом опустил коммуникатор секретаря. Улыбаясь, он поздоровался с секретарем и низко поклонился. Он объяснил, что для этого мероприятия ему не хватало рабочих рук, и ему пришлось попросить коллегу из другого отдела помочь сегодня вечером. Казалось, что секретарь поверил Лао Гэ и вернулся в банкетный зал. Лао Гэ повел Лао Дао в свою комнату, чтобы избежать дальнейших рисков. Если бы кто-то действительно потрудился выяснить личность Лао Дао, то они бы узнали правду, и даже Лао Гэ не смог бы его защитить.

— Я полагаю, тебе не суждено насладиться банкетом. — Лао Гэ рассмеялся. — Просто подожди здесь. Позже я принесу тебе немного еды.

Лао Дао лег на кровать и снова заснул. Он воспроизвел разговор между Ву Вэнем и стариком в своей голове. Автоматическая переработка отходов. Как бы это выглядело? Будет ли это хорошо или плохо?

В следующий раз, проснувшись, он почувствовал вкусный запах. Лао Гэ разложил несколько блюд на маленьком круглом столе и доставал последнюю тарелку из настенной духовки. Лао Гэ также принес более половины бутылки байцзю и наполнил два стакана.

— Там был стол, за которым сидело всего два человека, и они рано ушли, поэтому к большинству блюд даже не прикасались. Я тут принес немного. Тут совсем чуть-чуть, но возможно тебе понравится. Надеюсь, ты не будешь обвинять меня в том, что я предлагаю тебе остатки.

— Вовсе нет, — сказал Лао Дао. — Я благодарен за то, что у меня есть возможность поесть. Все выглядит чудесно! Эти блюда должны быть очень дорогие, да?

— Еда на банкете готовится здесь на кухне, а не для продажи, поэтому я не знаю, сколько бы это стоило в ресторане. — Лао Гэ уже начал есть. — В них нет ничего особенного. Могу предположить, что может, десять тысяч, двадцать тысяч? Пара может стоить тридцать, сорок тысяч. Но не более того.

После пары укусов Лао Дао понял, насколько он голоден. Он привык пропускать приемы пищи, а иногда и целый день мог ничего не есть. Тогда его тело бесконтрольно тряслось, но он научился это терпеть. Но теперь голод был непреодолимым. Он хотел жевать быстрее, так как его зубы не могли справиться с требованиями пустого желудка. Он пытался запивать пищу байцзю , которая была очень ароматной и совсем не жгла его горло.

Лао Гэ ел неторопливо и улыбался, наблюдая, как ест Лао Дао.

— Ооо. — Теперь, когда муки голода, наконец, немного притупились, Лао Дао вспомнил предыдущий разговор. — Кто был тот мужчина, который произносил речь? Он показался мне немного знакомым.

— Его всегда показывают по телевизору, — ответил Лао Гэ. — Это мой босс. Он человек с реальной властью — отвечает за все, что связано с городскими операциями .

— Ранее они говорили об автоматической переработке отходов. Как вы думаете, они действительно это сделают?

— Тяжело сказать. — Лао Гэ отпил байцзю и рыгнул. — Я подозреваю, что нет. Вы должны понять, почему они вообще перешли на ручную обработку. Тогда ситуация здесь была похожа на Европу конца двадцатого века. Экономика росла, но росла и безработица. Печатанье  денег не решило проблему. Экономика отказалась подчиняться кривой Филлипса .

Он заметил, что Лао Дао выглядит совершенно потерянным, и рассмеялся. — Неважно. В любом случае ты бы этого не понял.

Он чокнулся с Лао Дао, и они осушили байцзю и снова наполнили стаканы.

— Я просто сконцентрируюсь на безработице. Я уверен, что ты понимаешь эту концепцию, — продолжил Лао Гэ. — Поскольку стоимость рабочей силы растет, а стоимость оборудования снижается, в какой-то момент будет дешевле использовать машины, а не людей. С увеличением производительности растет ВВП, но растет и безработица. Что делать? Принять меры для защиты рабочих? Улучшить пособия? Чем больше ты пытаешся защитить работников, тем больше ты увеличиваешь стоимость рабочей силы и тем менее привлекательным для работодателей становится найм людей. Если сейчас выехать за город в промышленные районы, ты увидишь, что там почти никто не работает. То же самое и с сельским хозяйством. Крупные коммерческие фермы имеют тысячи и тысячи акров земли, и все автоматизировано, поэтому нет необходимости в людях. Такая автоматизация абсолютно необходима, если ты хочешь развивать свою экономику — именно так мы догнали Европу и Америку, помнишь? Масштабирование! Проблема в том, что теперь ты выгнал людей с земли и с заводов, что ты собираешся с ними делать? В Европе они пошли по пути насильственного сокращения рабочего времени для всех и, таким образом, увеличили возможности трудоустройства. Но это подрывает жизнеспособность экономики, понимаешь?

— Лучший способ — сократить время, которое определенная часть населения проводит в жизни, а затем найти способы занять их. Ты понял? Хорошо, засуньте их в ночь. У этого подхода есть еще одно преимущество: влияние инфляции почти не ощущается на дне социальной пирамиды. Те, кто может взять ссуду и позволить себе проценты, тратят все напечатанные тобой деньги. ВВП растет, а стоимость предметов первой необходимости — нет. И большинство людей об этом даже не подозревает .

Лао Дао слушал, смутно понимая лишь половину того, что говорилось. Но он смог уловить что-то холодное и жестокое в речи Лао Гэ. Лао Гэ по-прежнему вел себя весело, но Лао Дао мог сказать, что шутливый тон Лао Гэ был просто попыткой приглушить резкость его слов и не причинить ему вреда. Хотя бы немного.

— Да, это звучит немного жестоко, — признал Лао Гэ. — Но это правда. Я не пытаюсь защищать это место только потому, что я здесь живу. Но после стольких лет вы немного грубеете. В жизни есть много вещей, которые мы не можем изменить, и все, что мы можем сделать, — это принять это и терпеть.

Лао Дао наконец начал понимать Лао Гэ, но он не знал, что сказать.

Оба немного напились. Они начали вспоминать прошлое: пищу, которую ели в детстве, школьные драки. Лао Гэ любил острую и кислую рисовую лапшу и вонючий тофу. Их не было в Первом Измерение, и он очень по ним скучал. Лао Гэ рассказал о своих родителях, которые все еще жили в Третьем Измерение. Он не мог часто навещать их, так как, каждая поездка требовала от него подачи заявки и получения специального разрешения, что было очень обременительно. Он упомянул, что существует несколько официально санкционированных способов передвижения между Третьим измерением и Первым измерением, и некоторые избранные люди действительно совершают поездки весьма часто. Он надеялся, что Лао Дао сможет передать пару вещей го родителям, потому что он чувствовал сожаление и печаль из-за своей неспособности быть рядом с ними и заботиться о них.

Лао Дао рассказал о своем одиноком детстве. В тусклом свете лампы он вспомнил свое детство, проведенное в одиночестве, бродя по краю свалки.

Была уже поздняя ночь. Лао Гэ должен был пойти проверить происходящее внизу, и он взял с собой Лао Дао. Танцевальная вечеринка внизу подходила к концу, и уставшие мужчины и женщины выходили по двое и трое. Лао Гэ сказал, что у предпринимателей было больше всего энергии, и они часто танцевали до утра. Пустой банкетный зал после вечеринки выглядел грязным и неопрятным, как женщина, которая смывающая макияж после долгого утомительного дня. Лао Гэ наблюдал, как роботы убирают беспорядок, и смеялся. — Это единственный момент, когда Первое Измерение показывает свое истинное лицо.

Лао Дао сверил время: три часа до Смегы. Он решил, что ему пора уходить.

Глава 5

Седовласый оратор вернулся в свой офис после банкета, чтобы разобраться с документами, а затем позвонил по видеосвязи в Европу. В полночь он почувствовал усталость. Он снял очки и потер переносицу. Наконец-то пора было идти домой. Он работал до полуночи почти каждый день.

Зазвонил телефон и он взял трубку. Это был его секретарь.

Исследовательская группа на конференции сообщила кое-что тревожное. Кто-то обнаружил ошибку в одной из цифр, использованных в предварительно напечатанном заявлении конференции, и исследовательская группа хотела знать, следует ли им перепечатать объявление. Старик сразу же одобрил просьбу. Это было очень важно, и они должны были все исправить. Он спросил, кто несет ответственность за это, и секретарь ответил ему, что это был директор У Вэнь.

Старик сел на диван чтобы вздремнуть. Около четырех утра снова зазвонил телефон. Печать шла немного медленнее, чем ожидалось, и, по их оценкам, это должно занять еще час.

Он встал и посмотрел в окно. Все было тихо. Он видел яркие звезды Ориона, мерцающие на темном небе.

Звезды Ориона отражались в зеркальной глади озера. Лао Дао сидел на берегу озера, ожидая Смены.

Он смотрел на парк ночью, понимая, что, возможно, это был последний раз, когда он видел подобное зрелище. Он не испытывал ни грусти, ни ностальгии. Это было красивое и спокойное место, но это не имело к нему никакого отношения. Ему не было завистно или обидно. Он просто хотел запомнить этот опыт. Ночью здесь было мало огней, ничего похожего на мерцающий неон, от которого улицы Третьего Измерения светились, как днем. Здания города казались спящими, дыша ровно и спокойно.

В пять утра секретарь снова позвонил, чтобы сказать, что декларация была перепечатана и переплетена, но документы все еще находятся в типографии, и они хотели знать, следует ли им отложить запланированную Смену.

Старик тут же принял решение. Конечно, им придется отложить Смену.

Через сорок минут напечатанные декларации были доставлены на место проведения конференции, но их все равно нужно было поместить примерно в три тысячи отдельных папок.

Лао Дао увидел слабый свет зари. В это время года солнце не поднималось раньше шести часов утра, но можно было увидеть, как небо светлеет у горизонта.

Он был готов. Лао Дао посмотрел на свой телефон: всего пара минут до шести. Но, как ни странно, он не видел никаких признаков Смены. Может быть, в Первом Измерение даже Смена происходит более плавно и стабильно .

В десять минут шестого в папку положили последний экземпляр декларации.

Старик выдохнул и отдал приказ начать Смену.

Лао Дао заметил, что земля наконец-то начала двигаться. Он встал, чтобы избавится от чувства онемевших конечностей. Лао Дао осторожно подошел к краю расширяющейся трещины. Когда земля по обеим сторонам трещины поднялась вверх, он перелез через край, попробовал ногой точку опоры и начал спускаться вниз. Земля начала вращаться.

В двадцать минут шестого снова позвонил секретарь с экстренной ситуацией. Директор У Вэнь небрежно оставил в банкетном зале ключ с данными о важных документах. Он беспокоился, что роботы-уборщики могут выбросить его, и ему пришлось немедленно пойти за ним.

Старик был раздражен, но тем не менее отдал приказ остановить Смену и вернуть все как было.

Лао Дао медленно поднимался по поперечному сечению земли, когда все остановилось из-за внезапного толчка. Через мгновение Земля снова начала двигаться, но уже в обратном направлении, и трещина начала закрываться. В ужасе он полез наверх так быстро, как только мог. Скребясь руками и ногами по земле, он должен был быть осторожным в своих движениях.

Шов закрылся быстрее, чем он ожидал. Как только он достиг вершины, две стороны трещины сошлись вместе, сомкнувшись на его ноге. Хотя наверху было предостаточно почвы, чтобы не раздавить его ногу и не сломать кости, его нога была крепко зажата, и он не мог выбраться, несмотря на несколько попыток. Пот выступил на лбу от ужаса и боли. Неужели он был обнаружен?

Лао Дао лежал на земле и слушал. Ему казалось, что он слышал, как к нему спешат чьи-то шаги. Он представлял, что скоро приедет полиция и поймает его. Возможно они отрежат ему ногу и бросят в тюрьму вместе с его культей. Он не мог сказать, когда его личность была раскрыта. Лежа на траве, он чувствовал холод утренней росы. Влажный воздух просачивался через воротник и манжеты, заставляя его дрожать и бояться. Он молча считал секунды, надеясь, что это всего лишь техническая неисправность. Он пытался придумать, что сказать, если его поймают. Может быть, ему стоит упомянуть, как честно и усердно он трудился двадцать восемь лет, и попытаться выбить для себя немного сочувствия. Он не знал, будет ли его судить за это. Судьба маячила перед его глазами.

Судьба теперь была прижата к его груди. Из всего, что он пережил за последние сорок восемь часов, самое глубокое впечатление на него произвела беседа с Лао Гэ за обедом. Он чувствовал, что приблизился к какому-то аспекту истины, и, возможно, именно поэтому он мог уловить проблески контура судьбы. Но очертания были слишком далекими, слишком холодными, слишком недосягаемыми. Он не знал, в чем смысл знания всей правды. Если даже он и мог ясно видеть некоторые вещи, но по-прежнему не мог их изменить, то что в этом хорошего? В его случае он даже не мог ясно видеть.

Судьба была похожа на облако, которое на мгновение приняло какую-то узнаваемую форму, и к тому времени, когда он попытался рассмотреть поближе, форма исчезла. Он знал, что он был не более чем фигурой. Он был всего лишь обычным человеком, одним из 51 280 000 таких же, как он. И если они не нуждались в такой большой точности и говорили только о 50 миллионах, он был всего лишь ошибкой округления, такой же, как если бы его никогда не существовало. Он даже не был таким значительным, как пыль. Он схватился за траву.

В шесть тридцать Ву Вэнь получил свой ключ данных. В шесть сорок он вернулся в свой дом. В шесть сорок пять седой измученный старик, наконец-то, улегся на маленькой кровати в своем кабинете. Был отдан приказ, и колеса мира начали медленно вращаться. Появились прозрачные накладки на журнальный столик и рабочий стол которые зафиксировали все предметы на месте. Кровать выпустила облако снотворного газа и расширила поручни во все стороны; затем кровать поднялась в воздух. Когда земля и все на ней поворачивались, кровать оставалась ровной, как плавающая колыбель.

Смена снова началась.

После тридцати минут, проведенных в отчаянии, Лао Дао снова увидел тень надежды. Земля двигалась. Как только открылась трещина, он тут же вытащил ногу, а затем когдда отверстие стало достаточно широком, он направился к трудному подъему по поперечному сечению. Он двигался с еще большей осторожностью, чем раньше. Когда кровообращение вернулось в его онемевшую ногу, его икра горела и болела, так, как будто его покусали тысячи муравьев. Несколько раз он чуть не упал. Боль была невыносимой, и ему пришлось укусить кулак, чтобы не закричать. Он упал; он встал; он снова упал; он снова встал. Он изо всех сил и умений пытался удержаться на ногах над вращающейся землей.

Он даже не мог вспомнить, как поднимался по лестнице. Он вспомнил, что потерял сознание только после того, как Цинь Тянь открыл дверь своей квартиры.

Лао Дао проспал десять часов во Втором Измерение. Цинь Тянь нашел одноклассника в медицинской школе, который помог ему перевязать рану. Он получил серьезные повреждения мускулов и мягких тканей, но, к счастью, ни одна кость не была сломана. Однако какое-то время ему будет трудно ходить.

Проснувшись, Лао Дао передал письмо И Янь Цинь Тяню. Он наблюдал, как Цинь Тянь читает письмо,и его лицо наполнялось как счастьем, так и утратой. Он ничего не сказал. Он знал, что Цинь Тянь будет погружен в эту далекую надежду еще долгое время.

Вернувшись в Третье Измерение, Лао Дао чувствовал себя так, как будто путешествовал уже месяц. Город медленно просыпался. Большинство жителей крепко спали, и теперь они должны были начать свою жизнь с того места, где они остановились в предыдущем цикле. Никто не заметит, что Лао Дао отсутсвовал все это время.

Как только торговцы на пешеходной улице открыли магазин, он сел за пластиковый стол и заказал миску жареной лапши. Впервые в жизни Лао Дао попросил добавить в лапшу тертую свинину. «Всего один раз , — подумал он. В качестве вознаграждения.

Затем он пошел в дом Лао Гэ и доставил две коробки лекарств, которые Лао Гэ купил для своих родителей. Двое стариков уже не могли передвигаться самостоятельно, и молодая женщина с унылой манерой поведения жила с ними в качестве смотрителя.

Прихрамывая, он медленно вернулся в свою съемную квартиру. В коридоре было шумно и хаотично, в нем царила обычная утренняя суматоха: чистка зубов, смывание туалетов, ссоры семей. Вокруг него были растрепанные волосы и полуодетые тела.

Ему пришлось немного подождать лифта. Как только он вышел на свой этаж, он услышал громкие споры. Две девушки, жившие по соседству, Лан Лан и А Бей, спорили со старушкой, которая собирала квартплату. Все квартиры в здании были государственными, но в жилом районе был агент, который собирал арендную плату, а в каждом здании, даже на каждом этаже, был свой субагент. Старушка была постоянным жителем. Она была худой, сморщенной и жила одна — ее сын уехал, и никто не знал, где он. Она всегда держала дверь закрытой и мало общалась с другими жителями. Лан Лан и А Бей недавно переехали сюда и работали в магазине одежды. А Бей кричала, пока Лан Лан пытался держать ее. А Бэй повернулась и накричала на Лан Лан; Лан Лань начала плакать.

— Мы все должны соблюдать договор аренды, не так ли? — Старушка указала на бегущий текст на экране, вмонтированном в стену. — Не смей обвинять меня во лжи! Вы понимаете, что такое аренда? Это прямо здесь черным по белому: осенью и зимой за тепло взимается десятипроцентная надбавка .

— Ха! — А Бей подняла подбородок к старушке, энергично расчесывая ее волосы. — Неужели вы думаете, что нас обманет такая простая уловка? Когда мы на работе, вы выключаете отопление. Затем вы берете с нас плату за электроэнергию, которую мы не использовали, чтобы вы могли оставить себе лишнее. Вы думаете, мы вчера родились? Каждый день, когда мы возвращаемся домой после работы, здесь холодно, как в ледяном погребе. Думаете, вы сможете воспользоваться нами только потому, что мы здесь новенькие?

Голос А Бэй был резким и ломким, он рассекал воздух, как нож. Лао Дао посмотрел на А Бей, на ее молодое, решительное, сердитое лицо, и подумал, что она очень красива. А Бей и Лан Лань часто помогали ему, заботясь о Тан-Тан, когда его не было дома, а иногда даже делали для него кашу. Он хотел, чтобы А Бей перестала кричать, забыла об этих банальных вещах и перестала спорить. Он хотел сказать ей, что девушка должна сидеть элегантно и тихо, прикрывать колени юбкой и улыбаться так, чтобы обнажались ее красивые зубы. Именно так ты завоевываешь симпатию и любовь других людей. Но он знал, что А Бей и Лан Лан не нуждались в этом.

Он вынул из внутреннего кармана банкноту в 10 000 юаней и протянул ее старушке. Его рука дрожала от слабости. Старушка была ошеломлена, впрочем как и А Бей и Лан Лан. Он не хотел ничего объяснять. Он помахал им и вернулся к себе домой.

Тан-Тан только проснулась в своей кроватке и потерла заспанные глаза. Он посмотрел на Тан-Тан, и его измученное сердце смягчилось. Он вспомнил, как нашел ее возле мусоро-перерабатывающей станции, и вспомнил ее грязное, заплаканное лицо в тот день. Он ни разу не пожалел, что забрал ее тогда.

Она засмеялась и причмокнула. Он думал, что ему повезло. Хотя он был ранен, его не поймали, и ему удалось получить деньги. Он не знал, сколько времени потребуется Тан-Тан, чтобы научиться танцевать и петь и стать элегантной молодой девушкой. Он проверил время. Пора было идти на работу.