Способность к пониманию человека ограничивается той степенью склонности разозлиться на тот момент, когда у него кончаются аргументы, граница понимания начинается когда у него кончаются аргументы, а в разговоре он ждет очереди чтобы вставить свои, а не слушает другого с целью понять его, а также там, где ему кажется что если слова собеседника несут простой смысл или в силу того что значение смыслов вкладываемых в них он не понимает – хотя он это и не признает – то кажущаяся его примитивность изложения оппонента, лишь его собственная. Дурак считает такими всех окружающих, но лишь для того, чтобы скрыть от самого себя то, что на самом деле здесь дурак только он сам. Считающий высокомерным собеседника видит в нем лишь собственное подавленное высокомерие, а будь его самооценка самодостаточна, он бы даже не заметил это, ведь всё существующее в сознании отражается в поведении в представлении действий других людей этому, таким образом считающему субъекту.
Независимо существующее от человека дерево, в самом деле каждый момент времени находится под ярлыком в сознании здесь, в разделе «независимые объекты», именно сейчас это дерево предстает в фигурном представлении в данный момент, из опыта этому самому воображающему человеку, которое он тем не менее ранее должен был получить ранее, из созерцания обработанное рассудком знание, которое теперь он считает не принадлежащим ему существующим независимо от его восприятия объектом, тем не менее представляющееся таковым в его фигурном восприятии, служащем функцией воображения ранее полученных из опыта явлений как рефлексии. Наши глаза, как бы это не оказалось сейчас странным, вовсе не нужды для того чтобы видеть поскольку все мышление, ориентированное на полагание возможности — это лишь иллюзорная функция практического разума в его действии планирования возможных вариантов, тем не менее, лишь один из которых будет действовать в дальнейшем из чистой необходимости, но создавая в этом субъекте новую иллюзию свободы выбора варианта для того, чтобы в дальнейшем вся программа существования в форме эго работала как должно, тем самым служа антивирусом против возможных проблем, ведущих к уничтожению или какому-либо вообще разрушению этой системы. Глаза могут стать нужны только если ранее они были привнесены чувственностью через рассудок в опыт, создавшим иллюзию возможности, служащей действием планирования и запроса в действии «выбора» по необходимости. Фотоаппарат не может понадобиться, если он ранее не был внесен в наш опыт с его изначально существующей функцией, в последствии к которой мы уже приобретаем запрос в нашем рассудке – как планировании, проявляющимся как действие в иллюзорности свободы выбора в нашем решении о его предназначении принадлежащего к нашему эго. В некоторой степени мы уже должны считать что-либо уже настолько должным, чтобы считать, что это нужно для чего-то, в самом же деле являющееся лишь существующим из-за чего-то. В таком восприятии, которое является заблуждающимся с точки здравого смысла, но тем не менее не противоречащим воли к жизни и действиям для её существования в практическом роде, даже благоприятствуя им как необходимость для такой возможности, то выходит, что всё в мире существует для человека, ураганы и смерчи чтобы убивать людей, наводнения чтобы затопить дома, в таком отношении выходит что колесо у машины отлетает для того чтобы машина врезалась в дерево, а врежется она для того чтобы убить людей, а кашель нужен чтобы заражать других. Таким образом понятно, что любое приписывание возможности действия, а также необходимости или случайности всегда субъективны и служат подкатегориями иллюзии свободы выбора, в нашем практическом разуме данные как опыт, на который его функция действия полагается, но не как существующие независимо. Уделю теперь внимание самим категориям практического рассудка по функции планирования:
1 Возможность – случайное субъективное планирование возможного но не необходимого события, цепь к исполнению событий по осуществлению которого не ведёт.
2 Случайность – определенное последствие, действие вызывающее свою причину без участия учитывающего его возможность рассудка.
3 Необходимость – действие имеющее причиной случайность побуждающую намеренное планирование избежания в действии фатального последствия.
Возможность, случайность и необходимость – это подкатегории причины и действия, где действие-последствие в свою очередь причина следующего, то есть лишь общей цепи каузальности. Случайность –это возможность плюс необходимость: каждая часть есть сумма противопоставленных частей. А суть этих категорий сводится к объяснению иллюзии свободы выбора, где:
1 возможность есть как наличность потенциального выбора – то есть функция планирования, побуждаемая чувственно ощущением многообразной возможности предоставляющая последующий выбор на основании «случайности» плюс «необходимости»,
2 случайность без учитывая мышления приходящее явление – не входящее в рассудочное действие явление принимаемое как данность либо на уровне привычки, либо в силу факторов признания как такого в силу сочетания «возможности» плюс «необходимости» как вне рассудка,
3 необходимость это спланированное действие рассудком – полагающееся на «возможность» и «случайность» действие, служащая интенцией функции спонтанности воображения на основании избежания фатальности.
А теперь далее. Чтобы дерево могло существовать независимо, сначала его человек должен увидеть(синтез знаний), а потом понять каким образом это к нему относится для его действия по необходимости(полагание), чтобы оно вошло в его функцию планирования(антиципация). Следовательно чайник никогда не закипает, если он не был познан существом, к которому этот объект или явление относится по закону необходимости для его будущего планирования, подобно тому как не существует множество вещей не входящих в наш разум, которые будучи оставшись вне его, им познаться не могут, поскольку познаваться и мыслиться может только то, что находится уже в нем, собственно даже то что может существовать вне его, так же существует как идея в нем, а значит мы попросту не можем мыслить ничего того, что к нему бы не относилось, а точнее к опыту этой эго структуры. Как мы не можем, дойдя до границы поля зрения увидеть за ней отсутствие изображения, так не можем мы и помыслить то, где само мышление отсутствует как такое, поскольку там не существует ни его, ни его функции и опыта; то естественно ничего к чему могло бы из данного здесь опыта относиться к тому за его гранью, так же не существует. Рассудок через опыт не может увидеть отсутствие опыта, так как он видит только через то, что уже имеется; если знания из него ранее не были привнесены и сейчас существующие в опыте не были будучи помеченными как отсутствующие. Независимо существующее дерево, а также мир на самом деле существуют в данном сознании субъекта как опыт, который представлен лишь в воображении, а поскольку рассудок различает то, что относится к непосредственной чувственности, что к фигурной, то следовательно, он вынужден допускать, что как то воображаемое не может не существовать – поскольку ему так же известно постоянное изменение и он не знает статичности, то он так же предполагает что ее нет и там, и таким образом фантазирует как независимую действительность от его восприятия, так и абсолютное существование мира без него. Если существо не знает о деревьях, они для него не существуют по истине, но понять этого он не может, подобно тому, как мы не можем понимать все изначально отсутствующее, и даже то, что уже есть, но только когда начнет отсутствовать ранее, будучи являющееся наличествующим. Таким образом мы не можем мыслить ни один объект без того, чтобы он не относился к нашему восприятию сейчас или ранее, следовательно, весь окружающий мир, относится каким-то образом все же именно к человеку, все знания есть лишь знания человека, а то что он по истине не знает, о том он сказать не может, то мы называем – Ничто.
А как все существует не из-за того, что у нас есть свобода или её выбор, а в силу своих причин, то, следовательно, мир существует как происходящий сам по себе высокоорганизованный процесс в разуме, который следует именовать каузальностью. В случае, если процессы течений её приобретают в дубликации в сознании состоящем из её вихрей вторичную, то есть половина сознания начинает 50%-ую самодеятельность, то возникает самопознание, в течении самих по себе течений каузальностей возникают дублированные процессы, которые встречаясь с первыми, приобретают то, что мы называем самопознание. Простыми словами в Ноумене(вне опыта и разума – Ничто) возникают такие дубликации обратных связей, в представлении которых также возникают и те, к кому якобы это представление относится. Всякий акт сознания это явление обратной связи по действию. Я хочу сказать, что в представлении дубликации животного, одинарном сознании, направленном один раз на себя и на внешнюю среду, существует порождающая первая направленность – самоощущение, а вторая воздействие и рефлексы, но не рефлексию, а на окружающий мир как его преобразование, то в таком случае это существо видит поток течений многообразного в созерцании, но никак самого себя или независимого существующего мира в этом представлении из них; для него существует, образно выражаясь – горячо и холодно, и он просто следует как простой процесс, не подразумевая никакой выбор или иллюзий, в таком отношении животные более свободны от иллюзий, а человеку же они нужны для того чтобы в культуре выживания человеческая мораль, как оплот всему, не разрушилась. В таком отношении для существования нашего опыта служат категории чистого разума, а то что служит существованию этих категорий для нас – Ноуменально. Также большинство обычных людей не видит в своем представлении себя, но так же следует на горячо и холодно, подобно животному, с тем лишь отличием что его спектр ощущений гораздо шире, в которые входят существующие множество иллюзий, отсутствующих у животных, но все они так же интуитивны(и чем кстати мозг более развит тем более они интуитивны, потому что чем лучше интуиция, тем меньше нужно мышление), поддерживая этот огромный стайный поток человеческого общества, образуя общественное сознание, являющееся в свою очередь более простым животным, чем каждое из отдельно взятых составляющих единиц его существ – людей. В представлении обычного человека лишь смутно и весьма нечетко отображается мир явлений, и чем мозг более развит, тем это происходит все более размыто, поскольку чем способности выше, тем процесс более автоматизирован и чем лучше система работает и не вынуждена обращаться к осознанному действию, тем меньше она жива, а мышления в нем минимально, поскольку оно же – интуитивно. Это можно представить в сравнении с тем, как если бы мы были ребенком, который воспринимает мир чувственно и собственно сам не понимает, что он вообще делает, но из-за того, что жизнь его и не напрягает в силу его высоких способностей, то он так же, как и ребенок во взрослом возрасте продолжает жить, так же, не понимая, что он делает и зачем или из-за чего, коими являются всё обычное не мыслящие люди, составляющие большинство. То есть большинство людей действительно имеют интеллект выше чем любой гений, потому что может делать что-то не задумываясь, полагаясь на чувственность и интуицию, не совершая при этом ошибок, а именно ошибки создают гениев. Кстати умственно отсталые люди, которых тоже не мало, о которых речь не идет, существуют близко к сознанию животных, так что хотя они и тупее, всё же базовой интуитивной чувственности и способностям находится место, и сколько места есть – такое положение это существо займёт в обществе, таким статусом будет обладать. У обычных людей не существует ни четко структурированных явлений, ни самих их в представлении собственного субъекта, но лишь другие люди, которых они воспринимают через интуицию как часть себя, поскольку если бы было наоборот, то люди были бы склонны скорее приобретать внутренние невидные другим духовные богатства, не были бы тщеславны и так показательны внешне.
Мы не знаем, что является природой в отношении данных Ноуменом наших функций, так же как об этом не знает телефон, созданный нами, и возникни у которого, допустим, у них социальное сознание, то они бы и помыслить не смогли о том, что внешней природой, на которую они вынуждены отвечать, на самом деле является такой же живой мыслящий человек, однако для него представляющийся лишь как непознаваемые природные явления законы к познанию которого в его реальности не даны не даны, как нам дана лишь ограниченная логика, которой мы не можем помыслить божество. Муха не воспринимает человека как живое существо, но как непонятное непознаваемое явление, сложность которого и основание действие его просто превосходит ее возможности вообще во всем, как и то что в отношении нас так же сложно и не познаваемо как существующее основание нашего рассудка и порождаемого из этого опыта. Хотя ни телефон, ни муха не обладают той дубликацией сознания как у нас, следовательно, они даже полагать этого не могут, как и мы не можем полагать какое количество реккуренции может находиться там, вообще в каком пространстве и времени или даже чем-то таком, что нам неизвестно могут жить те, чьим продуктом мы являемся и несознательно в своих действиях выживания, как и вся природа так действующая – которому служим. Естественно размышления в данном виде ни к чему, кроме существующих в нашем же разуме, то есть снова в этом мире и полагающимся на его правила знаниям полученным законами рассудка этого же мира, ничего кроме фантазий узнать мы не сможем, подобно как телефон, сколько бы он глюков не совершал, он попросту не имеет ни чувства осязания, ни вкуса, ни даже тех категорий, помыслить наше существование не сможет.
Весь мир таким образом представляет собой определенную символику, где каждый объект есть символ обозначающий материальное отношение к нашему внутреннему чувству, например, кружка, она мыслится как функция во-первых, а во-вторых как форма и цвет. Таким образом, как слова материализуют в себе объект или явления, они так же являются символикой постольку, поскольку и те, что мы считаем обычными явлениями, ведь текст возбуждает в нас фигурные представления настоящих объектов, а значит действует подобно настоящему, первичному символу, в связи с чем кстати первичные символы обозначают для нас первую сигнальную систему вызывающие в нас активацию условных и безусловных рефлексов, а вторичные символы, слова текст, являются для нас ни чем иным как второй сигнальной системой возбуждающие фигурные представления о действии, рефлексию. Слова даже служат не указателем на сам объект, сколько даже отношение данного явления к внутреннему чувству, как и сам объект-символ непосредственно. Искусством считается всё искусственное, такое как красота символа, то есть главным значением кружки считается питьё(это есть её символ), а вот её красота это искусственное, но не необходимое привнесение, ровно, как и красивая пропись букв. Мы кружку понимаем не как искусство, но лишь как функцию, а значит и текст ровно так же, как функцию, то есть нам не зачем воображать различные кружки или их цвета с формами, но лишь знать абстрактно-интуитивное значение отношения ее функции к нам. Следовательно, так как текстом образованная наука не может существовать без человека, так же не может существовать и то, что было в этой науке, как сам текст, а также то к чему этот текст относится без читателя или воспринимающего. Получается мир — это большая книга, в которой мы читаем явления, а после, на наш выбор, мы можем запечатлеть, подобно фотографии, служащие как искусство определенные части этого мира понравившиеся нам, в текст.
Величайшая книга открыта перед нашими глазами, которую нельзя понять, не научившись прежде понимать её язык, и не изучив символы. Прямые, угловые, дуговые, треугольные, круговые, связь геометрического и алгебраического есть суть знание этого языка, имя которому – математика. Цифры — это практические символы первичных сигнальных знаков более частные, нежели символы слова, имеющие тем более обобщенный характер и допускающие большие погрешности, нежели первые. Искусство читать и пересказывать эту книгу называется философия. Умение прагматически использовать отношения называется – наука. Круг, где вся геометрия написана алгеброй, физика – геометрией, химия – физикой, химией – ощущения, ощущениями – алгебра, называется наукой о Чистом разуме. Ибо им сотворено всё созерцаемое и созерцается с помощью него, сам же он не сотворен, ибо сотворенное только в нем, сам в себе он не может быть, субъект – не объект; не имеет причины, ибо причинность сотворена им.
Вывод: если опыт отсутствует, то некому понимать то, что кто-то отсутствует, так как то, что могло это понять вне наличия в анализе.