Половина пятого. Рабочий день подходил к концу. Пропарочные ямы забили полностью. Последний раз осмотрев, как легли крышки, пустил пар, и пошёл в кандейку. В красном уголке дым стоял столбом. Бригада собралась в полном составе. Первое звено закончила работу, выполнив норму. Второе звено пришло на работу, во вторую смену. Все галдели как на базаре. Пятница. Завтра суббота 9 мая. 10 мая открывается весенняя охота на селезня. Праздник есть праздник. А вот открытие охоты, это событие, которое многие ожидают с нетерпением. Все разговоры крутились вокруг весенней охоты на пролётную утку и гуся. Кто, с кем и куда пойдёт. Как прошла охота в прошлом году. Прогнозы на будущую охоту.
У Петра Карпова, в верховьях Асорана, была сооружена хитрая землянка. Нары на пять человек. Печка буржуйка, из железной двухсот литровой бочки. Я подсел к нему. Увидев моё серьёзное лицо, он заулыбался. «Ладно. Поднимайся, лишним не будешь. Угадал»? Я тоже расцвёл «Спасибо. Мне только ночь переночевать. А утром обратно». Должность бригадира накладывали дополнительные обязательства. В понедельник на работе, с утра как штык. Дисциплина должна поддерживаться личным примером.
Патроны тройкой и пятёркой я зарядил заранее. Прихватив полсотни штук, и запас продуктов, в пять часов ночи, на лыжах я вышел из посёлка. В тусклом свете ночных фонарей, большими хлопьями кружил и падал снег. Куда делась весна? Возвращаться не хотелось. Будь что будет. Сегодня девятое. За день дойду до стана. Охота завтра.
Снегопад закончился, когда на рассвете, внизу, открылась пойма Первой речки. Небо было затянуто серыми тучами. Пролетали отдельные снежинки. С крутого берега, наискосок, я съехал к реке. За запорошенными снегом ивами проглядывалась протока, а в ней сунув головы в воду, ковырялись четыре белоснежных лебедя. Ещё два бродили рядом на заснеженном берегу.
Мне вспомнились мультики с царскими пирами. Посреди стола в блюде белый лебедь. Видно вкусный, коли ели цари. В голове вертелась мысль, что лебедей стрелять нельзя. Бабушка в детстве рассказывала, что лебедь тотемная птица у башкиров. Какую то сказку, про то, что прародителем нашего народа были лебеди. Убьёшь лебедя, аллах накажет. Но желание попробовать лебяжьего мяса оказалось сильнее.
Я сел на корточки, спрятавшись за небольшим бугорком. Отстегнул лыжи. Раскатал бродни. Из рюкзака достал мелкашку. Выточенный из биатлонки обрез. Ружьё положил на рюкзак. Почему-то решил, что тройкой лебедя не взять. Начал скрадывать.
Подпустив меня метров на двадцать, стоявшие на бережке лебеди заорали, и вся стая, хлопая крыльями, разбежавшись как самолёты по взлётной полосе, в конце концов, оторвались от земли. Я в лет, выцелил одного, взял небольшое упреждение, нажал на курок. Мимо. Лебеди сделали круг, и опять низом, на бреющем, пролетели надо мной. Я успел перезарядить. Выстрел. Снова мимо.
Большого огорчения от того что дважды промазал не испытал. Сильно то и не старался прицелиться. Пальнул, для очистки совести, чтобы успокоить своё возникшее желание. Штраф за малого тундрового лебедя был пятьсот рублей с конфискацией орудий охоты. Всё-таки, подспудная мысль, убивать лебедей не есть хорошо, сидела в голове. Не придётся попробовать царской еды, не велика беда.
В соседней луже копошились утки. Около десятка крякв и шилохвостей. Они как то без внимания отнеслись к отлёту лебедей и моей возне. Я подкрался метров на пятнадцать. Настильно, по головам сдуплетел. Три утки перевернулись сразу. Двух подранков добил. Два часа, передвигаясь по плесам и проточкам Первой речки, настрелял около тридцати уток. Сложил их за кромку снежного наноса. Перевалил на реку Асоран, которая в этом месте, от Первой речки была в пятистах метрах. Плёсы и проточки Оссоры так же были забитыми перелётными утками, которых придавил снегопад. Вскоре расстрелял последние патроны. К избушке подыматься не было смысла. Собрал всех уток. Получилось один в один, пятьдесят штук. В азарте, норму отстрела превысил в десять раз. Все крупные - кряквы, серые, шилохвости, свиязь. В рюкзак вошло пятнадцать штук. Остальных оставил в сугробе, за снежным наносом, возле Первой речки. В потёмках пришёл в поселок. Ночью ушёл, ночью пришёл. Зашёл к соседу. Утки нужны? Себе возьмёшь, сколько унесёшь. Тот согласился.
10 мая выдался на редкость солнечный день. Солнце, отражаясь от белого снега, слепило глаза. На реках гудели самодельные снегоходы и заводские бураны. Изредка слышались одиночные выстрелы. Добивали не найденных мной подранков. Вся перелетная птица летела высоко под небом. Вчерашнего изобилия не было и в помине. Охотиться не было смысла. Мы разделили уток пополам, и пошли домой.
В следующую субботу, решил поохотиться на мысе Кузмищева. На велосипеде по строящейся дороге доехал до сопок. Спрятал его в вытаявший стланик. Пешком поднялся на прибрежные сопки. Открытой воды не нашёл. Пока искал, над головой пролетела стая уток. Спрятался в стланике на вершине сопки. На берегу небольшого озера.
За час бдения в карауле, низко, со свистом, пролетела только одна стайка свиязи. Остальные шли высоко, не досягаемо для выстрела. Я выбил одного, который упал на лёд озерка. Метрах в пяти от берега. Вскоре выглянуло Солнце. Поднявшись над сопками начало пригревать. Вокруг затоковали куропатки. Их КБ-КБ-КБ раздавалось чуть ли не в каждой куртине стланика. Пора домой. Я спустился к озеру. Положил в рюкзак селезня.
Чтобы не вязнуть в снегу. Наст начало отпускать. Решил спрямить по озеру, пройти по льду. Не обратив внимания, на потемневшее пятно, сделал два шага. Лед в буквальном смысле расступился под ногами. Я стремительно ухнул в воду. Развернувшись в сторону берега, ухватился за кромку льда. Лёд начал отслаиваться длинными иглами. Только на четвёртый раз добрался до прочного края. Вода, обжавшая вокруг ног раскатанные бродни, холодными струйками начала затекать во внутрь. Всё если наберу полные сапоги, на лёд не выберусь. Скинул с плеча ружьё. Армейская тренировка на турнике, подъём, с выходом на локти, помогла. Подтянулся, сделал переход на локти и по грудь выполз из ледяной каши, на твердую поверхность. Оглянулся. Ружьё плавало вверх прикладом. Ногой зацепил за ремень, подтянул к себе и выбросил его на лёд. Окончательно выбравшись из воды, ещё метра три прополз, не вставая на ноги.
Первая мысль на берегу была спички. Они были в грудном кармане. Намокнуть не успели. Открыл коробок, всего три штуки. Набрал сухой хвои, сверху положил мелких высохших веток стланика. Дрожащими от холода руками чиркнул первую спичку, сломал, селитра раскрошилась. Не разведу костёр. Мокрым придётся бежать до велосипеда. Усилием воли унял дрожь. Аккуратно поднёс зажжённую спичку к хвое. Она вспыхнула сразу. Через минуту я стоял уже у пионерского костра.
Разделся догола. Выжал одежду. Развесил её на рогульках вокруг костра. На небе не тучки. Солнце тоже припекало. В течение часа, ни чего не подпалив, высушил всё.
Пока, как папуас прыгал вокруг костра, вспомнил про лебедей. Права была бабушка. Не надо было стрелять.
Прошло полгода. Я тропил зайца. Тот петлял по крутому склону распадка, заросшему ольхой и берёзой. Шёл не спеша, на лыжах. По характеру набродов, беляк сделал уже две скидки со своих сдвоек. Должен был быть уже, где то рядом. Взвёл курки. Пальцы на скобе. Заглядывая вперед, внимательно осматривая каждую копку, я не заметил, как близко подошёл к ольховому кустарнику с подветренной стороны. Снег возле него оказался рыхлым. Лыжа провалилась в яму. Я упал на бок. Пальцы соскользнули со скобы. При падение нажал на курки. Прогремел выстрел. От отдачи ружьё вылетело из рук и ушло в сугроб. Две черные дыры двустволки, торчали из снега, направленные мне в правый бок. Я правой рукой ударил по ним, отталкивая за спину, а телом посунулся вперед, под куст. Прогремел второй выстрел. Ружьё совсем исчезло в снегу. Шапка слетела с головы. На голову, за шиворот с куста насыпался снег и медленно таял, стекая под футболку по голой спине.
Опять вспомнил бабушку. В лебедей стрелял дважды. Прилетело второе наказание. Хорошо тогда, в лебедей не попал. Лежал бы теперь на склоне распадка с дыркой в боку.
Прошло сорок лет. С камчатки я перебрался на Алтай. Ушёл на пенсию. В середине октября, друзья пригласили меня на рыбалку в Алтайский край. Заодно поохотимся на уток. Путёвку возьмём на месте.
Скинулись на бензин. В обед заехали к охотоведу. Через час при оружие и документах были на озере.
Погода была не ахти. На небе серые тучи. На озере дул сильный, пронизывающий до костей «баргузин». Холодный ветер пригибал камыш до самой воды. Пролетали снежинки.
«У природы нет плохой погоды». Надо только уметь приспосабливаться к любой. Кто то сумел. С противоположного берега, время от времени гремели выстрелы.
Лебеди кликуны орали дурным голосом. Стаи перелётных уток тучей качались на открытой воде. Нам сказали, что встречаются и стаи серого пролётного гуся.
Бросив в воду, возле берега три резиновых чучела крякв, я устроился у уреза воды, с подветренной стороны, под кустами черёмухи.
Смеркалось. Хоть и оделся тепло, от неподвижного сиденья начал замерзать. Подлетела стая лебедей. В десяти метрах от меня задрав хвосты ковырялись под водой. Из девяти штук один, два лебедя не кормились. Сторожа. На мою закамуфлированную неподвижную фигуру не обращали внимания. Вскоре к ним подсели верткие чирки, которые сновали возле самого берега. Со свистом на воду упала небольшая стая крякв. По привычке я выцелил селезня. После выстрела все разлетелись. На воде остались только три чучела и селезень, которого ветром прибило к траве. Усилился снег. Начали теряться очертания камыша, когда налетела стая из трёх серых гусей. Сбил одного. Когда доставал из воды, закралось подозрение, не лебедь ли это, ноги чёрные, хоть сам и серый. Товарищи подтвердили, да молодой первогодок, поэтому серый. Увидев моё лицо, успокоили. Не расстраивайся, на них охота разрешена. Я не стал им рассказывать, про мою неудавшуюся охоту на лебедей, на Камчатке. На душе было погано.
В то лето решил заняться разведением кур. К осени развёл до сорока штук. После моей рыбалки, в конце октября, вся куриная стая заболела и начала дохнуть. Пришлось всех переколоть. Курятник продезинфицировал раствором хлорки, и побелил. До следующего лета яйца покупали у соседей. Магазинские не устраивали. Желток светлый и не вкусный.
Зато сбылась мечта дурака, попробовал лебяжьего мяса. Царское блюдо, мне не понравилось. Мясо жесткое, волокнистое. Чтобы, получилось, что-нибудь путёвое, наверно нужно было неделю квасить как фазана. Или два часа варить в скороварке, под давлением.
Нина Алексеевна увидев птицу спросила. Кто это? Узнав, что я нечаянно подстрелил лебедя, к мясу не притронулась, хотя готовить я умею. Потом, целый год, материлась. Зачем притащил. Отдал бы кому-нибудь. Только беду накликал.
Р. Башаров