223 тыс подписчиков

НЕБО

25 февраля 202125 фев 2021

4862

10 мин

Стоя у зеркала, Ленка откинула длинную прядь волос со лба и выругалась. Проклятая бородавка не только не «притухла», но, похоже, стала ярче и краснее. А ведь Наташка уверяла, что через полгода от неё не останется и следа. Зря только отвалила столько деньжищ за «чудодейственную» тайскую мазь. Ленка с неприязнью потрогала выпирающее округлое образование на переносице и всхлипнула. Ну почему ей так не везёт? Почему эта уродливая родинка не появилась там, где её никто не увидит? Действительно, как глаз. Не зря Леопольд обзывает её «Трёхглазой». Леопольд. При воспоминании о неприятном жирном субъекте в груди болезненно заныло. Мерзкий тип, липкий, наглый и опасный… Вспомнилось, как он в первый раз подошёл к ней и взял за локоть: «Трёхглазая, пошли, потанцуем». И она вздрогнула от отвращения. Рука у него была мокрая и горячая.

Ленка вздохнула, внимательно вглядываясь в яркое коричневое пятно. Опять волоски появились, только вчера состригла. Честное слово, как у хряка щетина, чёрная и жесткая. Вытащив из косметички маникюрные ножницы, аккуратно принялась подрезать волоски. А может, и правда подкопить денег на операцию? Удалить гадость к чёртовой матери? Вот только врач категорически не советовал. Этого специалиста нашла вездесущая Наташка. Говорила – врач от Бога. Божественный эскулап, увидев Ленкину родинку, аж руками всплеснул: «Какой замечательный невус!» Слово ей не понравилось. Какое-то вычурное и отталкивающее. Навроде глиста или чирея. Осторожно поинтересовалась, нельзя ли избавиться от этого подарка природы? «Зачем? – удивился врач. – Невус доброкачественный. Об этом свидетельствуют форма, равномерная окраска, волоски. Удалять не советую, может спровоцировать злокачественное перерождение клеток. Но если надумаете – приходите». И назвал сумму.

Ленка убрала ножницы в косметичку, взглянула на наручные часики – пора идти. Сегодня предстоит неприятный разговор с Леопольдом. Но лучше сделать это сейчас, чем продолжать выносить ухаживания жиртреста. Разговор с подружкой только укрепил её в правильности выбора.

«Ты чего, ополоумела?! – возмутилась Наташка. – Тебе такое счастье привалило! Он же новый русский! Ты знаешь, кто его папаша?! Все ларьки в городе под ним! Это такие бабки!»

«Он мне неприятен. Противный и скользкий, как жаба. Волосы не моет, они у него лоснятся, словно от масла».

«У Бальзака такие же были! Я где-то читала, что у него с волос капал жир».

«Мне не нужен Бальзак. Мне нужен любимый человек».

«Ты просто дура! Тебе с такой блямбой на лбу – любой подойдёт!»

Ленка бросила трубку. Наташка несколько раз перезванивала, но продолжать разговор не было никакого желания.

У двери её остановил отец:

– Куда собралась на ночь глядя?

– Погуляю с подружкой.

Отец нахмурился. Погладил объёмное брюшко:

– Не отпускаю. Сейчас на улице неспокойно. Знаешь, сколько отморозков развелось?

Вид у родителя был довольно потешный. Серые костюмные брюки и ярко-жёлтая футболка с надписью «Б.Н. Ельцин – наш президент», сочетались весьма плохо. Несмотря на серьёзность момента, Ленка рассмеялась:

– Папа, я уже не маленькая. Поздно за воспитание взялся. А насчёт отморозков – сам радовался развалу Союза. Вот и пожинай.

– Глупая! – возмутился отец. – Это переломный момент! Страна на путь прогресса становится! Борис Николаевич не допустит…

Но Ленка уже не слушала. Выскользнула за дверь и зацокала каблучками по лестнице.

Тихо играла музыка. У стойки бара сидел незнакомый парень и не спеша пил кофе. Ленка заметила, что официант Кеша смотрит на него весьма неодобрительно. Действительно, вид у парня был не фонтан. Какая-то выцветшая серая рубаха и такого же мышиного цвета брюки. Одежда чистая, но явно не новая. Нищеброд. И чего в дорогом кабаке делает? Парень поставил чашечку, и Ленка увидела на его руке многочисленные татуировки. Наколотые перстни на фалангах пальцев. Зек! Ленка не любила и боялась уголовников. Небось, недавно освободился. Но ничего, скоро своё возьмёт. Сейчас время бандитов. И этот тощий сиделец почувствует вкус новой жизни, прибарахлится, отъест физиономию, авто дорогое купит.

Парень взглянул на неё и, очевидно, прочитал в глазах осуждение. Смущённо улыбнулся, поправил короткую стрижку. На тыльной стороне ладони синела татуировка. Курчавое облако, а по центру надпись. Но прочесть Ленка не успела – парень убрал руку.

– Я могу предложить вам чашечку кофе? – Голос у него был приятный, бархатистый.

Ленка фыркнула:

– Благодарю. Я предпочитаю более крепкие напитки.

Она демонстративно отвернулась от уголовника и обратилась к официанту:

– Кеша, сделай, пожалуйста, коктейль.

– Как всегда с манго? – уточнил официант.

– Да, и водки побольше.

Перед неприятным разговором с Леопольдом стоило «принять для храбрости».

Она потягивала напиток и оглядывала зал. Быстрей бы он пришёл. Ожидание просто невыносимо.

Кто-то осторожно дотронулся до локтя. Тот самый сиделец.

– Такой чудесный блюз. Можно пригласить вас на танец?

«Эко тебя растащило. Баб, наверное, несколько лет не видел. – Ленка презрительно выпятила губу, но у парня были такие лучистые просительные глаза, что она неожиданно для себя кивнула. – Пусть Леопольд увидит меня с другим».

Они медленно кружились в танце. Фёдор, так звали парня, осторожно держал её за талию. «Словно хрустальную вазу. Какой несмелый. Интересно, за что сидел?»

– У вас такая чудесная родинка…

Ленка напряглась. «Начинается, блин. И этот обратил внимание на моё уродство».

– Да, я не красавица! – с вызовом откликнулась она.

– Что вы! Она очень идёт вам. Я подумал, богиня Уша сошла на землю.

– Какие ещё уши?!

– Богиня Уша – супруга бога солнца Сурьи. И эта тилака между бровями, как символ восходящего солнца.

– Вы издеваетесь? – насупилась Ленка.

– Нисколько. Я изучал восточную культуру…

– В тюрьме?

Парень тяжело вздохнул.

– У всех бывают ошибки…

Почему-то Ленке стало стыдно. Она даже позволила Фёдору угостить её чашечкой кофе. Похоже, на большее денег у него не было.

За столиком парень пытался прятать от неё татуированные руки, но Ленка потребовала, чтобы он рассказал про все свои наколки.

– Зачем тебе это? – Она не заметила, как они перешли на «ты».

– Я любознательная от природы. Вот этот перстень что обозначает? Солнышко и треугольник?

– «Грехи юности». На малолетке накололи.

– Да, ты прошёл огонь и воду. А на кисти чего? Это облако, да?

– Облако.

– А надпись НЕБО на нём для чего? Для непонятливых? – Ленка рассмеялась.

– Это аббревиатура. Многие лагерные татуировки имеют скрытый смысл.

Ленке было хорошо и весело. Фёдор оказался совсем не похож на книжного злого зека. А ещё у него были глаза яркого синего цвета, словно небо над южным морем.

Тяжёлая мокрая ручища упала ей на шею.

– Вот ты где, моя Елена Прекрасная!

Леопольд был пьян. Мутные глазки с неприязнью уставились на Фёдора:

– А это чего за дрищ в дешёвом прикиде? Это моя баба. Гуляй отсюда, сявка!

Ленка увидела, как заледенели глаза её нового знакомого. Теперь они отливали сталью.

– Не по масти базаришь, баклан.

– Чё ты сказал, чмо? – Леопольд сжал кулаки.

Ленка вскочила:

– Прошу вас! Не надо! Фёдор, мне нужно поговорить с этим человеком!

Тот пожал плечами, встал и молча направился к стойке бара.

– Это чего за гусь? – Леопольд прищурился. – Другого завела, сучка? Не выйдет! Я на тебя стока бабок извёл, тебе за всю жизнь своей жопой не отработать!

Лена смотрела на него с удивлением и ужасом. Таких слов от Леопольда она никогда не слышала. Даже стала заикаться:

– Т-ты… ты… как ты смеешь? Я никогда не была твоей. Я н-не желаю тебя видеть.

Ответом ей была звонкая пощёчина. Голова дёрнулась, а с уголка губ потекла тонкая струйка крови. Лена с трудом удержалась на ногах.

Серая тень промелькнула перед глазами. Глухой удар, стремительный и мощный. Толстяк грохнулся на пол, увлекая за собой столик, со звоном разбилась фарфоровая чашка. Фёдор нагнулся над поверженным врагом, приподнял за ворот и снова впечатал кулак в мясистую щёку.

Волна панического страха накатила внезапно. Ленка бросилась к выходу. Бежала, пока хватило сил.

Слава Богу, отец спит. Она прокралась в свою комнату и, обессиленная, рухнула на кровать. Из-за неё подрались два бандита. Какой ужас. А Леопольд? Да как он смел так разговаривать с ней? Негодяй! Сволочь! Что же теперь будет?

Лишь под утро её сморил короткий тревожный сон. Проспала почти до обеда.

– Доченька, у нас хлеб закончился. – Отец смотрел на неё с укором и теребил свою «президентскую» майку.

– Хорошо, пап, я схожу.

Едва она вышла на улицу, как рядом затормозил милицейский микроавтобус.

– Гражданка Самойлова? Елена Петровна?

– Да, а в чём дело?

– Вы поедете с нами.

Её бесцеремонно затолкали в машину и повезли.

– Куда вы меня везёте? – испуганно спрашивала девушка, но блюстители порядка лишь усмехались.

Тюремная камера, маленькая и мрачная. Серый бетонный пол. И три помятых милиционера. Они грубо ощупали её, а потом приказали раздеться догола. От ужаса происходящего била крупная дрожь. Говорить не могла, только всхлипывала.

– Вы-вы… я…

– Где герыч? Куда запихнула?

– Я… я.. вы…

– Ты чего, сука, язык проглотила? Где товар, шалава? Нагнуться! Развести ягодицы руками!

Когда милиционеры ушли, она привалилась спиной к холодной стене и разрыдалась.

Просидела, свернувшись калачиком в углу, до самого вечера. А потом заскрежетал замок, послышался знакомый смех, и в камеру вошёл Леопольд.

– Ну что, Трёхглазая, образумилась? Не будешь больше брыкаться? А то в следующий раз у тебя точно найдут наркоту.

Она равнодушно взглянула на него, механически отметив заплывший левый глаз и синяк на скуле. Позволила обнять себя за талию и вывести из отделения милиции на улицу. Безропотно села в его машину. Потом так же молча сидела на кровати и пила виски, не ощущая вкуса. И пришла в себя лишь, когда Леопольд начал снимать с неё платье. Слабое сопротивление только больше возбудило насильника. Он с радостным хохотом разорвал на ней трусики и навалился сверху. От него несло перегаром, табаком и какой-то животной вонью. А она ощущала лишь боль и безысходность. К счастью, мучения продолжались недолго. Леопольд сполз с неё и захрапел. Елена лежала и смотрела в потолок. Потом поднялась, оделась и ушла.

Возле дома, на скамейке сидел Фёдор. Он ничего не спросил, но было видно, что всё понял. Шумно бегала по двору детвора, у самых ног дрались воробьи за краюху чёрствого хлеба, из проезжающего мимо авто неслась разухабистая блатная песня. Фёдор постучал пальцем по татуированному облаку на кисти, хотел что-то сказать, но передумал. Поднялся и, не прощаясь, пошел прочь. Ленка не смотрела ему вслед. Хотелось плакать, но слёз почему-то не было.

Пришёл отец и увел её домой. На город опустилась ночь. Звёзды казались крупными и ненастоящими, как наколки на пальцах Фёдора.

Два дня она балансировала на тонкой границе яви и сна. Плыли неясные образы, чьи-то лица, обрывки фраз, непонятные загадочные символы. Но просыпаться не хотелось. Зыбкий туман помогал не сойти с ума.

– Доченька, что ты с собой творишь? Ничего не ешь, исхудала… Я тебе горячего кофейку налил.

– Спасибо, папа.

Настойчиво зазвонил телефон.

– Это, наверное, Наташка, – вздохнул отец. – Чуть телефон не оборвала. Я сказал, что тебе нездоровится. Хочешь, опять скажу?

– Не надо. Я подойду.

Голос у подруги был испуганный и лебезящий:

– Леночка, мне очень жаль. Не расстраивайся так, прошу. Бедный Леопольд.

– А что с ним?

– Ты что, не знаешь?! Его убили!

– Как убили?

– Среди бела дня! Подошёл какой-то бандит и ударил ножом! Прямо в сердце, представляешь?!

Трубка выпала из ослабевших пальцев. Лена с трудом дошла до кровати и села. «Фёдор, что же ты наделал? Дурак… Из-за меня».