Бывает очень интересно найти в общеизвестном нечто такое, что позволяет посмотреть на картину, какое-либо явление или художника по-новому. Особенно, когда речь идёт о довольно знакомых именах. Кажется, ну что уж там может быть нового? Всё известно вдоль и поперёк. Однако, не торопитесь. Большие выставки, которыми нас в последнее время радует Третьяковская галерея, собирая великих русских художников, гордость нашей художественной школы, имеют одну очень правильную, на мой взгляд, тенденцию. Работы часто развешиваются по тематике. И это здорово. Получается, что автор толкует и трактует сам себя.
Казалось бы, что можно найти нового у такого известного художника как Иван Николаевич Крамской (1837-1887)? Тем более, когда мы говорим о таком известном произведении как «Христос в пустыне».
Про картину столько всего написано, что я даже не рискну (по крайней мере, сегодня) что-то добавлять. Пусть добавляет сам Крамской. Вот, что написал он после выдающегося успеха «Христа в пустыне» на 2-й Передвижной выставке в 1872 году*: «Пока мы не всерьёз болтаем о добре, о честности, мы со всеми в ладу, попробуйте серьёзно проводить христианские идеи в жизнь, посмотрите, какой поднимется хохот кругом».
* Достаточно сказать, что Совет Академии художеств предложил Крамскому звание профессора, а ведь ещё совсем недавно, в 1863, Иван Крамской возглавил знаменитый «бунт четырнадцати» - первое и, наверное, главное потрясение в истории Академии. От звания профессора художник отказался.
Какой поднимется хохот кругом…Уже в 1872 Иван Николаевич задумал продолжение картины, «второй том», как он сам говорил. Вот он
Именно эта картина должна была стать продолжением «Христа в пустыне» по замыслу Крамского. Собственно, этот факт не столь известен, но также не представляет особого секрета. О нём писали, и неоднократно.
Но вы видите, что вторая картина так и осталась неоконченной. А вот дальше начинаются загадки. Почему Крамской так и не дописал одну из главных работ в своей жизни? Ведь, несмотря на раннюю смерть (художник умер незадолго до своего 50-летия), между возникновением замысла и трагической кончиной прошло 14 с небольшим лет. Да, полотно очень большое по размерам: 3,7 метра в высоту, 5 метров в ширину (долго подбирали мастерскую под такой размер), да, множество фигур. Следует также отметить, что Иван Крамской тянул одновременно две очень тяжёлые ноши – большую семью, ради содержания которой приходилось брать очень много заказов, и роль лидера среди тех, кто взбунтовался против порядков Академии. Сначала - «Петербургская артель художников» (1863-1871), затем, с 1870 - Товарищество передвижных художественных выставок. Сам Крамской именно занятостью объяснял то, что работа над «вторым томом» о Христе никак не движется. Однако, сам Крамской как-то признался, что «охладел» к картине. Факты и воспоминания позволяют сказать, что примерно в 1882, то есть за 5 лет до смерти, он перестал над ней работать.
И вот тут я думаю сыграло роль одно удивительное обстоятельство, которое мы обычно упускаем из виду, когда говорим о художнике Крамском. То самое нечто новое, которое позволяет взглянуть на всё по-другому. Сложно считать это открытием. Всё вроде бы лежит на поверхности. Я пересмотрел большинство известных работ художника и пришёл к такому выводу – он просто не умел изображать зло. Жизнь в разных её проявлениях, в том числе в тяжёлом и в трагическом – да, а вот зло – нет. Помимо «Хохота» есть только одна картина, где присутствуют персонажи (точнее персонаж), который может быть однозначно сопоставлен со злом. Это малоизвестная «Иродиада». И то сказать, её образ вышел очень схематичным. Лица почти не видно. Я думаю, что при написании продолжения «Христа в пустыне», Крамской столкнулся с трудностью, с невозможностью изобразить такое количество людей, откровенно стоящих на стороне зла. Весь этот хохот, злорадство, усмешки. Всё это просто не выходило у художника. Он не мог изображать зло и другие его картины явно подтверждают такой вывод. Я думаю, что именно поэтому работа над «Хохотом» так и осталась не оконченной.