В первый раз я увлекся муми-троллями еще в детстве, когда мне попала в руки книга «Шляпа волшебника». Кажется, только эта повесть тогда и была переведена, да и эта книжка была не моя, но прежде чем пришлось ее вернуть, я успел прочитать ее три раза.
Потом, уже в 90-е годы я прочитал «Муми-тролль и комета», «Волшебная зима» и «Опасное лето», и они мне понравились, но не так сильно, как «Шляпа волшебника», поэтому остался некий привкус разочарования. Но теперь, когда я прочитал «Мемуары Папы муми-тролля», «Папа и море» и «В конце ноября», все эти повести слились для меня в единый эпос, и, как мне кажется, я в нем кое-что понял, чем хотел бы поделиться.
Это эпопея о взрослении и любви.
В «Шляпе волшебника» нам больше всего нравится беззаботность, в которой пребывают герои. Да, Муми-мама все время занята, а у Муми-папы есть табачная и картофельная грядки, но он не очень-то на них занят, и все самые необходимые вещи, кофе, сахар и мука в количестве, что тесто для оладьев можно замесить в ванной, появляются сами собой. Но это взгляд ребенка. А детская беззаботность длится лишь до десяти, максимум до двенадцати лет. Потом же начинается весьма трудный возраст, может быть, даже самый трудный в жизни человека, когда желания еще не осознаны и нет никаких возможностей для их удовлетворения.
В «Мемуарах папы муми-тролля» рассказывается, как Муми-папа пережил этот возраст. Его переживания усугублялись тем, что у него не было семьи, он вырос в приюте, и никто его не понимал. Одинокий и не понятый он ушел из приюта и встретил друзей: изобретателя Фредриксона, таинственного Юксаре и суетливого Шнырька. На построенном Фредриксоном корабле друзья пустились в путешествие, и Муми-папа воспрял духом, но когда они прибыли в некую страну, Фредриксон погрузился в изобретение летающего корабля, Юксаре хихикал вместе с Мюмлой-мамой, у которой и так уже была куча детишек, а Шнырек женился на зверушке Сос.
Интересно, что Снусмумрик и Снифф, спокойно воспринявшие, что Юксаре и Шнырек их отцы, с изумлением и весьма эмоционально восприняли, что у них еще и мамы были, ибо это приоткрывало пред ними некую тайну, к восприятию которой они еще были не готовы (хотя Снусмумрик уже курил трубку).
Муми-папа снова одинок, на душе у него неспокойно, на море тоже поднялась буря, и вдруг волна вынесла на доске Муми-маму прямо в объятия Муми-папе. Как Муми-мама оказалась на доске в море, так и осталось невыясненным, и не потому, что Туве Янссон лень было это сочинять, а потому что в явлении Муми-мамы, разрешившем душевный кризис Муми-папы, должна оставаться некая тайна.
Казалось бы, Муми-троллю это тяжкое время пережить легче, чем Муми-папе в юности, ведь у него есть семья и подружка – фрёкен Снорк с кокетливой челкой. Одежды она никакой не носит, лишь золотой браслет на ноге и жемчужное ожерелье (ну просто мечта). Однако в «Волшебной зиме» Муми-тролль, пробудившись от зимней спячки, остается совсем один, ибо Муми-мама и фрёкен Снорк крепко спят. Муми-тролль впервые почувствовал одиночество. Тогда он узрел прекрасную Ледяную деву и узнал, что красота может быть смертельной.
Зато вместе с ним пробуждается (точнее пробуждена бельчонком) малышка Мю, младшая дочь Мюмлы-мамы. Это юное создание не умеет горевать, а лишь радоваться и злиться. Она так бесшабашно катается на коньках по уже треснувшему весеннему льду, что Муми-троллю приходится ее спасать. Спасая малышку Мю, Муми-тролль простудился, и тут Муми-мама проснулась, и одиночество Муми-тролля окончилось. Он еще очень смутно осознает, что не Муми-мама ему нужна.
Но, видимо, и не фрёкен Снорк, так и оставшаяся предметом лишь детской невинной влюбленности, ибо в повести «Папа и море» совершенная красота, воплощающая его неосознанные желания, является Муми-троллю в образе морской лошадки. Она так ослепительно прекрасна, что лишена индивидуальности, и Муми-тролль отличает ее от подружки лишь по утерянной серебряной подкове, найденной Муми-троллем. Когда же он возвращает ей подкову, его лошадка становится совершенно неотличима от другой лошадки. В своей абсолютной красоте она столь же абсолютно равнодушна к влюбленному в нее Муми-троллю, ибо в этом возрасте жажда любви неутолима. Но в минуту опасности, когда деревья острова в страхе перед Моррой приходят в движение, Муми-тролль завет на помощь именно малышку Мю, и она является ему – почти красивая! И в этом залог того, что Муми-тролль повзрослеет, и Муми-мама ему будет не нужна уже так, как прежде. Да и сама Муми-мама это осознает, и ей приходит в голову мысли о том, что «Жаль, что мамам нельзя уходить из дому, когда им вздумается, и спать не дома. Мамам иногда это в особенности нужно».
Самая таинственная повесть – «В конце ноября». В ней и муми-троллей-то нет, они на далеком острове с маяком, а в Муми-доме их ждут соскучившиеся по ним друзья, но не дожидаются, уходят, все кроме маленького хомсы Тофты, которого греет лишь просторное теплое пальтишко, и ему очень нужна мама. И он дождался – повесть заканчивается тем, что к пристани причаливает лодка с муми-семейством, состоящим теперь лишь из Муми-папы, Муми-мамы, Муми-тролля и малышки Мю, а на пристани их встречает малыш-хомса. Что будет дальше с Муми-троллем уже описано в «Мемуарах папы Муми-тролля», с малышом хомсой и Муми-мамой – в «Шляпе волшебника». Поэтому это конец Муми-эпопеи.
А как же Снусмумрик? – спросите вы. – Ведь это самый яркий герой Муми-эпопеи!
Снусмумрик – это не воплотившаяся мечта Туве Янссон о собственной семье. В Снусмумрике отразился образ Атоса Казимира Виртанена, несостоявшегося мужа Туве Янссон. Они уже были помолвлены, но помолвка расстроилась, видимо, по инициативе Виртанена. Туве Янссон так и не вышла замуж и всю жизнь прожила с подругой. Снусмумрик в абсолютном одиночестве видит залог абсолютной свободы. Это иллюзия подросткового возраста, в котором так и остался Снусмумрик и, видимо, сама Туве Янссон, что позволило ей создать столь потрясающую книгу о том, как трудно взрослеть.
Я бы такую книгу создать не смог, ибо все-таки вышел из подросткового возраста, и когда я поступил в Университет, жизнь моя стала много легче, чем прежде. Книга эта – прекрасный повод задуматься, а в каком возрасте находишься ты? Хотя я ценю свой возраст, и мне дороги все прожитые мною годы, у меня бывает порой ощущение, что я так и остался третьекурсником, ибо не ощущаю уж очень большой разницы в возрасте со своими учениками-старшеклассниками и студентами-первокурсниками. Просто немного больше знаю, чем они. Третьекурсником, ибо тогда я стал смутно догадываться, что великий археолог из меня не выйдет, ибо все сильнее захватывал меня магический мир мифа. Но чтобы ясно осознать это понадобилось еще почти восемь лет. Однако это уже другая – моя история.