14.05.2020
Начну с ответа на заданный мне слушателем в интервью вопрос, не забудем ли мы лет через пять-десять нынешнюю пандемию, как забыли «испанский грипп», унесший столетие назад десятки миллионов жизней.
Аналогия с «испанским гриппом» не кажется мне правильной. Название «испанка», кстати, появилось случайно: так как эпидемия началась еще во время Первой мировой войны, цензура сражающихся стран не допускала сообщений об ужасном бедствии, и первые известия о ней появились в мае 1918 года в нейтральной Испании. Правительства воюющих государств боялись, что раскрытие информации о начавшейся повальной скоротечной болезни с летальным исходом может приободрить противника, но главная причина была другой. Власти понимали, что цифры умерших могут разрушить общественный порядок и создадут панику внутри собственных стран. Хотя в XXI веке пандемия застала нас в мирное время, этот фактор тоже имеет место в авторитарных государствах, где правда о масштабах бедствия скрывается.
Генна Сосонко: "Вернуться в шахматы после пандемии для кого-то будет невозможно"
Пандемия «испанки» случилась сто лет тому назад. Никакой глобализации тогда не было и в помине, даже и слова такого не существовало, да и коммуникации между странами и индивидуумами сегодня невозможно даже сравнить с теми, что были тогда. Поэтому и цифры жертв испанского гриппа так разнятся даже в солидных источниках. Где-то можно найти, что число умерших составляло 17-50 миллионов, где-то – 20-30, в других указывается от 50 до 100 миллионов человек. Но дело не в количестве жертв, которое сейчас, к счастью, на много порядков ниже. Даже согласившись, что авторитарные страны, по причинам указанным выше, не сообщают реальных цифр зараженных и умерших, такого разнобоя, как тогда быть не может. Мы стали жить в едином мире, где мгновенное распространение информации сделало возможным тут же следить за происходящим даже в самых отдаленных уголках планеты.
По сравнению с тем временем изменилось и понятие о ценности человеческой жизни. Хорошо ли, плохо ли, но еще никогда в истории человечества не случалось, чтобы мир на столь длительное время добровольно остановил не только свою экономику, но и кардинально изменил весь образ поведения ради спасения человеческих жизней, значимость которых многократно возросла.
Что произошло бы, если бы эпидемия, вызванная коронавирусом, случилась сто лет назад? Наверное, в Китае умерли бы миллионы людей, может быть, десятки миллионов. Сообщения об этом появились бы в газетах мира, хотя, не думаю, что на первых полосах. Ведь еще Марко Поло писал и не о таких вещах в этой, бог знает где лежащей стране, мы-то какое имеем к этому отношение? А переметнулась ли бы эпидемия в другие страны? Сомнительно. Или вы думаете, что из Уханя только в Соединенные Штаты, не говоря уже о других странах, приземлились бы тогда сотни самолетов с многими десятками тысяч китайских граждан? Самолеты? Из Китая? Сто лет назад? Заграничные путешествия и на поезде считались чем-то экзотичным, и их могли позволить себе лишь очень, очень немногие.
Поэтому мне кажется, что в коллективной памяти эта пандемия, в отличие от «испанки», останется надолго. Тогда речь шла только об умерших и о скорбящих членах семей жертв, и очень скоро ужасный период действительно стал просто историческим фактом. Сегодняшняя же пандемия касается почти всего населения земного шара, несколько месяцев кряду испытывающего прелести невиданного в истории человечества социального эксперимента. И еще вопрос, не будет ли второй волны, которая может оказаться тяжелее первой, как это произошло, кстати говоря, с «испанкой», причем вторая волна оказалась в пять раз больше начальной. Или даже третьей, четвертой волн, как предполагают очень авторитетные вирусологи, а не любители сенсаций и нагнетатели ужасов. А наиболее безжалостные и противные из них обещают такую картину до 2025 года.
Очень может быть, что до тех пор, пока не изобретена вакцина, говорят они, человечество будет вынуждено два-три раза в год уходить в локдаун. Конечно, в случае очередных волн люди встретят их значительно более подготовленными и научатся решительнее прибегать к необходимым мерам, но не будут ли эти меры напоминать удавшуюся операцию, в результате которой пациент скончался?
Психологи утверждают, что следствием пандемии будет появившееся и нарастающее чувство беспокойства и страха, как у каждого индивидуума, так и во всем обществе. Понятно, что если это чувство получит постоянную прописку в наших головах, его будет не так просто выселить оттуда, а ноющее беспокойство отравит существование.
Да и какова станет «нормальная» жизнь в предчувствии затворничества? Скорее всего, вооруженное накопленными знаниями человечество будет всё время настороже. И не станем ли мы бессознательно применять тактику, известную многим животным: всегда помнить о грозящей опасности. Притаиться. Не высовываться. Сидеть тихо. Чтобы потом жить. Чтобы вообще жить.
А ведь по-настоящему мы еще не знаем, как будут реагировать на вирус уже переболевшие, ведь в Ухане, где всё началось, у двух сотен человек реакция на коронавирус снова оказалась положительной. Ученые теряются в догадках – не является ли это следствием еще бродящих в организме уже безвредных вирусов, или пациент заболеет по-настоящему. Меры, принимаемые китайскими властями по отношению к «повторникам», детскими уж никак не назовешь: необходимо снова дважды подвергнуться тестированию, и оба ответа должны быть отрицательными. Даже в этом случае пациент должен провести две недели в карантине в гостинице, потом – снова две недели – дома. И снова сдать тесты.
В других странах, в связи с возвращающейся болезнью правительства будут брать ходы назад (а в некоторых, как в Южной Корее, берут уже) , снова ограничивая свободу передвижения и восстанавливая прежние запреты. Можно сказать, конечно, что пуганая ворона куста боится, но ведь и власти тоже можно понять.
Ученые предупреждают: возможно, нам предстоит изменение ставших давно привычными практик, разделение общества на «своих» и «чужих», переосмысление религии и другие глубокие трансформации. И всё это будет следствием состояния, в котором мы пребываем сейчас. Нет, так быстро сегодняшнее настоящее, еще далеко не ставшее прошлым, не забудется.
* * *
Взглянем на проблему, непосредственно касающуюся шахматистов и до окончательного решения которой еще очень далеко: полное открытие границ для регулярного воздушного сообщения. Крупнейшие авиакомпании мира, с нетерпением ждущие окончания разоряющего их состояния, уже объявили, что «социальная дистанция» будет сохраняться еще некоторое время даже после прекращения бедствия. Некоторое время? Интересно, какое? Тайваньские и Филиппинские линии уже представили костюмы для каждого члена экипажа: помимо масок, они должны будут носить особые очки, пластиковые перчатки и специальный одноразовый фартук.
А что предстоит будущему путешественнику по воздуху? Эр Франс и КЛМ заявили, что помимо того, что каждый пассажир получит перед вылетом маску, он должен будет иметь в наличии документ, подтверждающий, что он здоров. Во многих аэропортах мира уже готовятся к тому, чтобы проверить будущих клиентов на наличие симптомов заболевания. Пассажиры должны будут ответить на вопросы о наличии родственников и знакомых, больных коронавирусом, и о тех, с кем они находились в контакте в последнее время, а некоторые страны уже требуют специальный «covid-19» сертификат. Перед паспортным контролем, таможенным осмотром и посадкой в салон следить за соблюдением полутораметрового «социального расстояния», может быть, и не будет так трудно, но что делать внутри самого самолета?
Кто-то предлагает решить проблему заполнения образующегося пространства контейнерами, делая самолет наполовину грузовым, кто-то – посадить «средних пассажиров» спиной к другим и тоже облачить их на время полета. Но какие бы из мер не были приняты, кардинальное решение вопроса возможно только одно: сделать билеты дороже, много дороже. Президент Ryanair уже объявил, что при соблюдении «социальной дистанции» внутри самолета любой полет становится нерентабельным. С ним согласны директора и других компаний. «Время дешевых полетов кончилось», - говорят они, и почти все авиакомпании уже объявили о повышении цен на билеты (порой и значительном, когда и в разы). Вывод ясен: путешествия по воздуху станут привилегией только состоятельных людей.
Рестораны, кафе, кинотеатры и концертные залы даже после исчезновения пандемии тоже готовят себя к полутораметровому существованию. Почти наверняка надо будет на долгое время забыть о многотысячных массах на выступлениях поп- и рок-звезд, футбольных матчах и других массовых мероприятиях.
Остались в прошлом и орды туристов, заполнявшие музеи Рима, Нью-Йорка, Парижа, Лондона, Венеции, Санкт-Петербурга и Амстердама. Перед «Моной Лизой» или «Ночным дозором» публика стояла едва ли не плечом к плечу, но и за ними выстраивалась разноязыкая очередь второго, третьего, четвертого ряда, жаждущая получше разглядеть творения гениев. Музеи обяжут ввести разделение входа и выхода, своего рода одностороннее движение, и ограничить число посетителей, одновременно заполняющих залы. Да и само посещение может состояться только после предварительного онлайнового запроса на сайте музея.
Но даже если мы будем иметь дело с новыми нормами едва ли не во всем, люди приспособятся к ним. Человек в конце концов привыкает ко всему, другое дело – как скоро забудется та жизнь, которая была когда-то?
Снова обратимся в качестве примера к авиаполетам. Помните ли вы, что каких-нибудь два десятка лет назад в аэропортах не нужно было снимать верхнюю одежду и ремни, вытряхивать карманы, выкидывать бутылку минеральной воды, стоять в позе арестованного в тесной кабинке с поднятыми вверх руками, беспрекословно соглашаться на предложенный осмотр и, оправдываясь, объяснять, что совсем запамятовал о флаконе туалетной воды, превышающем допущенные объемы. Но такие времена были, были, как бы это ни казалось сегодня невероятным.
Конечно, для грядущих поколений жить с вводящимися сегодня ограничениями будет несравнимо легче, чем для тех, кто вдруг перенесется в новую для себя реальность: молодым ведь не с чем будет сравнивать. В который раз напомню истину, которую знали еще древние греки: не иметь вообще и иметь, а потом потерять – разные вещи.
Очевидно, коронавирус не является, несмотря на доставляемые им неприятности, столь опасным, чтобы стать угрозой для всего человечества. Это мнение всех крупнейших вирусологов и эпидемиологов мира, а те обычно не расположены к сентиментальности. Многие страны (и Россия в том числе) уже объявили о сохранении части ограничительных мер по коронавирусу до появления вакцины. Даже если вакцина будет открыта в течение года-полутора, повсеместное внедрение ее обычно требует еще несколько лет. Требуются абсолютные доказательства ее безопасности и эффективности (от пяти, по скромным расчетам). Отдаление людей сохранится и упрочится, а наличие всё более доступных и разнообразных возможностей виртуального мира будет этому только способствовать.
Повлияет ли это на человеческие отношения? Усилится ли взаимопомощь, эмпатия? Я не так уж верю, что какие-то совсем альтруистические чувства вдруг станут превалировать в поведении людей. Если это и произойдет, настоящая причина будет заключаться в другом: принцип взаимопомощи, эмпатии станет с чисто практической, прагматической точки зрения наиболее разумным.
Поскольку мы употребили термин «эмпатия», приведу пример, символизирующий ее начало. Немалых размеров круглый стол, в центре которого огромнейший чан с аппетитной похлебкой. Вокруг стола сидят изголодавшиеся люди с длиннющими ложками, при помощи которых они могут легко дотянуться до блюда. Но вот незадача – черенки ложек настолько длинные, что поворот их ко рту делает невозможным процесс поглощения пищи. Что делать? Так ведь можно и с голода умереть. Пока кто-то не догадался: ведь можно собственными ложками кормить соседа, тот другого, другой – тебя самого. Причем это нужно делать, даже если у людей, сидящих за столом, совершенно разные взгляды на мораль, политику и всё остальное. Придет ли к такому же выводу человечество? Или возобладает биологическое начало, лучше всего выраженное старой зэковской формулой – «Умри ты сегодня, а я – завтра»?
* * *
А как обстоит дело с шахматами? И что ожидает в обозримом будущем нашу игру?
За последнее время невероятно увеличилось число всевозможных интернет-турниров на самых разных онлайн-платформах. По одной минуте, трем, пяти, пятнадцати, двадцати пяти. Был проведен турнир даже с классическим контролем. Но всем этим турнирам, даже на самом высоком уровне, надо еще преодолеть немало технических накладок, как то - зависание сервера, прерывание связи, подходящее для всех участников время начала партий - в связи с различными часовыми поясами, и т.д. Если эти проблемы будут разрешены, остается другая, нерешаемая. Проблема читерства.
«Техника для нечестной игры достигла уровня, о котором не все догадываются, - можно было прочесть недавно на сайте. - Имеются разные режимы игры, в том числе "человеческий стиль". Использует все возможные современные движки. Работает на всех основных игровых платформах».
Считается, что если в отношении элиты подозрений возникнуть не может (хотя… поживем – увидим), практика показала, что в турнирах с призовым фондом в тысячу-другую долларов они возникали практически всегда. Даже в турнирах, где призы были в разы меньше, зашкаливало число обвинений; кто-то был немедленно забанен, другие остались под подозрением, третьи в знак протеста досрочно покинули поле сражения. В каких-то турнирах разборки длятся до сих пор, а некоторые просто аннулированы или прекращены.
Принимающие участие в турнирах онлайн напоминают игроков, когда один зажимает монету в кулаке, а другой должен угадать – в каком. Если он не угадывает, всё понятно без объяснений. Ежели он показывает на правильный кулак, соперник быстро перекладывает монету в другой, причем делает это довольно откровенно. Приятель неудачника, наблюдающий за незамысловатым действом, говорит тому – разве ты не видишь, что играешь с шулером? Вижу, конечно, отвечает тот, но я же в «замазке»… Принимающие участие в интернет-турнирах отдают себе отчет, что находятся «в замазке» еще до начала соревнования, но им просто негде играть.
А если жулик будет обманывать не постоянно, а «только» в одном случае из десяти? А если даже – из двадцати? Подумал об этом, познакомившись с предлагаемыми мерами , дабы исключить особенно бессовестных. Но стоит ли торжествовать, если крылья читерских мельниц будут вращаться с меньшей скоростью: быть уверенным, что они полностью остановлены ведь всё равно не представляется возможным. Удивительно ли, что в такой обстановке каждый непредвиденный сильный ход соперника (серия ходов и подавно) немедленно вызывает подозрение: а вдруг? Слабым утешением является наблюдение гроссмейстера, годами играющего в таких турнирах: когда известные всему интернетному сообществу читеры решали принять участие в очных соревнованиях, результаты их резко шли вниз. Так ли уж это странно? Привыкнув к постоянному контакту с «советчиком», они испытывали сильнейший дискомфорт, оказавшись с соперником один на один.
Вследствие этой нерешаемой проблемы планы ФИДЕ обсчитывать интернет-турниры, введя официальные онлайновые рейтинги, вызывают по меньшей мере недоумение. Если раньше мы видели вдруг появляющиеся «странные» имена в списке лучших блицоров мира, здесь уже ничему не придется удивляться.
Президент ФИДЕ объяснил, что со злом следует бороться, прививая юным честность с раннего возраста, воспитывая их надлежащим образом. Сродни этому призывы к шахматистам придерживаться некоего внутреннего кодекса, не допускающего подсказок компьютера во время игры. И то и другое очень напоминает проповеди Блаженного Августина: «Братец волк, - склонял волка к безгрешной жизни один из отцов христианской церкви, - ну почему вы не даете жить сестричке овечке, что плохого она вам сделала? Надо жить в любви друг к другу…»
Призыв же на сайте Чесском к подозреваемым в нечестной игре покаяться и получить индульгенцию, заставляет невольно вспомнить сцену из бессмертного романа. «На третий день отец Федор стал проповедовать птицам. “Птицы, - говорил он им звучным голосом, - покайтесь в своих грехах публично!”»
Другое предложение - не только установить дополнительные камеры, но и посадить рядом с играющими судей, из той же серии. Судей? Где? Дома у игроков? В специально оборудованном помещении? Так сказать, doveryai no proveryai, как любил говаривать Рональд Рейган на встречах с Михаилом Горбачевым? Да и из какой страны? Из той же? Гм…гм… Здесь невольно приходят мысли о Контролирующих Контролеров и Контролирующем Контролирующих Контролеров .
На среднем уровне предпочтение на сегодняшний день дается игре по три и по одной минуте в различных модификациях. Если шахматы останутся преимущественно в этой ипостаси, очевидно, что процесс обучения такой игре будет отличаться от того, к которому мы привыкли. Вероятно, придется включать в него специальный курс – мышковедение. В случае еще большего развития интернетных шахмат многим активным сегодня гроссмейстерам и мастерам придется переключаться на тренерскую деятельность. Но не пропадет ли в этом случае потребность в тренерах, ведь конечная цель у желающих совершенствоваться будет очень уж расплывчатой, даже если такие шахматы в еще большей степени станут уделом молодых. О том что тренерская стезя не всем по душе, мы уже не говорим.
Несмотря на растущую популярность интернет-шахмат, очевидно: переход к привычной живой игре – единственный способ избежать коллапса всей шахматной индустрии. На это следует надеяться, к этому стремиться. И по причине невозможности интернетовского контроля, но в не меньшей степени из-за духа самой игры, имеющей в своей основе единоборство двух индивидуумов, которые видят и чувствуют соперника, его возбуждение, радость, огорчение и многое другое. Ничто не может заменить атмосферу турнирного зала, царящего там едва ли не осязаемого напряжения, даже шума, порой раздражавшего нас, особенно в массовых соревнованиях. Все эти различия делают игру в шахматы по интернету, даже если она будет совершенствоваться, каким-то эрзацем. Шоу. Развлекаловкой.
Совсем ничего не изменилось и не изменится для игравших по интернету исключительно для собственного удовольствия. Таких любителей необычайно много. Миллионы. Читерить здесь, конечно, возможно, но бессмысленно – приятно ли обманывать самих себя?
За кого тоже не следует особенно беспокоиться, так это за элитных гроссмейстеров, даже если их заработки и будут отличаться от тучных допандемических времен. И недавний карлсеновский турнир, и объявленная серия аналогичных соревнований не предвещают, по крайней мере в ближайшее время, появления особо грозовых облаков на их горизонте. Тем более, что в связи с отсутствием очных турниров никакой циркуляции в этой группе не происходит, и появление даже легкого бриза, что-либо меняющего в рейтинговом списке ФИДЕ, долго еще не предвидится. Это, понятно, не только закрепляет позиции сегодняшней верхушки, но и ведет к потере ориентиров, застою и стагнации молодых и амбициозных, лишенных не только турниров, но и цели.
Немалые проблемы ожидают и представителей старшего поколения, привыкших к всевозможным личным и командным турнирам ветеранов, число которых, к их удовольствию, в последние годы резко увеличилось. Мало того, что они и так не очень-то уважали мышку, самые распространенные, суперскоростные шахматы для них просто противопоказаны. Да и организаторов очных массовых соревнований, если до этого дойдет, для группы с повышенным риском будет найти много сложнее. А ведь последняя стадия жизни, в какие бы красивые сениорские термины ее ни наряжали, и без того несет в себе дополнительные проблемы.
Настоящие трудности ожидают довольно значительную армию профессиональных и полупрофессиональных шахматистов и шахматисток, гроссмейстеров, даже очень сильных, и многочисленных мастеров. Найдутся ли в постпандемийное время организаторы для опенов, первенств континентов, личных и командных соревнований, всевозможных лиг и Кубков? Судя по реакциям профессионалов, боюсь, что катастрофическое положение, в которое попали представители этого многочисленного отряда, еще не осознано ими в полной мере.
В начале семидесятых годов автор встречал в Париже старых русских эмигрантов, вспоминавших, что после переворота 1917 года многие из них долгие годы даже думать не хотели об оседлой жизни и жили на чемоданах, тоже веря, что вот-вот сумасшедшая вакханалия в России кончится, и всё вернется на круги своя.
Шахматисты, рассуждающие в похожих терминах, находятся в аналогичном, пусть и очень понятном заблуждении. «Погода прекрасная, осталось дождаться снятия всех этих карантинов, и всё вернётся». Такую и подобные фразы можно найти не только на сайте Chess-News.
Еще пара месяцев, всё наконец кончится, и мы вернемся в оставленный нами мир турниров, поездок, встреч. А если и расставаний, то не надолго, на очень коротко, ведь нас ожидают еще китайские, испанские, французские, турецкие лиги… А потом клубный чемпионат, европейское первенство… До новых встреч, до новых турниров, так набегающих один на другой, что даже не знаешь, какой выбрать. Ты куда? В Мюнхен на Бундеслигу. А ты? На опен в Испанию, Словению, Польшу... В Дубай, как обычно. А я в Москву - записался на блиц и рапид. Потом окно в два дня, сбор, клубный чемпионат. А ты? Думаю о Гибралтаре, там ведь и с маленьким плюсом можно в призы попасть… А что Подебрады в этом году? Или в прошлый раз не показалось? А я – на ветеранский в Италию. И т.д., и т.п. Разочарую их. Очень горько сказать себе, что время это не вернется, во всяком случае, не вернется в обозримом будущем, а мечты эти - не что иное, как wishful thinking.
Под то же самое определение относятся и планы ФИДЕ провести второй круг турнира претендентов в августе-сентябре в Екатеринбурге. Можно, впрочем, согласиться с этими планами, правда, с маленькой оговоркой: август действительно представляется более-менее реальным месяцем, но… 2021 года. Рад буду ошибиться, но обжегшись на молоке, все будут дуть на воду, в том числе и ФИДЕ.
Рано или поздно турнир претендентов будет, конечно, продолжен, даже если соревнование получится совершенно другим. И дело не только в том, что для кого-то перерыв явился манной небесной, а для других оказался совершенно некстати. И даже не в том, что изменится физическое и психологическое состояние игроков, снова надо будет запасаться новинками, свежими идеями и т.п. Турнир будет проводиться в новой реальности, в том числе и шахматной. Уверен: результаты в нем будут значительно более важными для дальнейшей карьеры всех участников, чем это было в начале соревнования. Не исключено, что после прекращения бедствия очные турниры вообще станут привилегией только группы избранных. Наверное, такие турниры будут играться чаще, чем ставшие вехами шахматной истории Гастингс 1895, Нью-Йорк 1924, Нью-Йорк 1927, Москва 1936 или Авро-турнир 1938, чтобы назвать несколько, но что с того шахматистам обширного среднего звена? Для элитников же выпасть из «обоймы» и попасть на «общие работы» будет означать снижение статуса сразу на несколько порядков.
* * *
Вернемся к действительности. Сейчас шахматисты получили в свое распоряжение огромный резервуар времени. Как распорядиться им? Конечно, бывает полезно вообще на некоторое время передохнуть от шахмат. Для тех, кто решил воспользоваться создавшейся ситуацией, это – момент. Но здесь нельзя перегибать палку, иначе можно потерять чувство фигур, растерять форму, а восстановить ее будет совсем непросто, если возможно вообще. Не говоря о том, что может появиться ощущение, которым поделился в свое время Андрей Чесноков. После того как первым из советских теннисистов он выиграл турнир серии Мастерс, Андрей на два месяца из-за какой-то травмы был лишен возможности тренироваться и соответственно играть. «Я поймал себя на мысли, - сказал Чесноков тогда, - что совершенно не скучаю по корту».
А может, все-таки воспользоваться ситуацией и еще больше приналечь на занятия? Ведь еще Корнелий Непот рассказывал о начальнике кавалерийского отряда, запертого неприятелем в крепости. Тот приказывал ежедневно бить лошадей кнутом, чтобы те не застоялись от бездействия. Легко сказать! Снова прибегну к сравнению с теннисом, за что меня в дискуссиях о будущем шахмат постоянно ругал Михаил Моисеевич Ботвинник.
У голландки Кики Бертенс имеется собственный корт -– седьмой номер в мировой классификации может себе это позволить. Но заставить себя тренироваться, как она всегда делала в промежутке между турнирами, Кики неимоверно трудно: ведь неизвестно время следующего соревнования – к чему готовиться-то? А без конкретной цели – попробуй поддерживать мотивацию! Тем более, что в глубине души Бертенс уже распрощалась с этим сезоном: «Я начну тренироваться только, если появится конкретная цель, - недавно сказала она. - А так… Просто стараюсь поддерживать физическую форму упражнениями. И это всё».
Интенсивные занятия шахматами без конкретной цели можно сравнить с «писанием в стол» - так это называлось в советские времена. Думавшие иначе, чем это предписывалось в Советском Союзе, писали в надежде, что когда-нибудь, в будущем их творения смогут увидеть свет. И что же? Время, когда можно публиковать всё что угодно наступило, и оказалось, что написанное и неопубликованное потеряло свою актуальность, и никаких откровений мы не увидели. Аналогия с шахматами: Теймур Раджабов говорил, что новинки и идеи, наработанные им в течение месячного сбора перед турниром претендентов и оказавшиеся неиспользованными, пригодятся ему в будущем. Так ли? Быть может, что-нибудь и останется, но очень много будет найдено (а то и использовано) кем-то еще, станет неактуальным, появятся иные проблемы. Другими словами – проехали!
В будущем организаторы любого соревнования (включая и шахматный турнир) должны будут в состоянии ответить на вопрос – вы гарантируете полную безопасность участников? Для автора этих строк лакмусовой бумажкой станет турнир в Вейк-ан-Зее . Начало этому турниру было положено в 1938 году, а прерывался он только однажды – во время Второй мировой войны. В каком формате будет играться шахматный фестиваль в следующем году? И будет ли проведен вообще? Как быть с теми, кто прилетит из стран, где ситуация не находится еще под полным контролем? Двухнедельный карантин? Действительно? Конечно, до января 2021 года еще много времени, но обычно уже в апреле-мае вчерне определены участники всех групп.
А кто возьмет на себя смелость (и получит разрешение) на организацию какого-нибудь опена? Гибралтара, к примеру. Как и в случае с Вейк-ан-Зее, шансы на его проведение в 2021 году крайне малы.
То, что живые шахматы не возродятся в таком виде и количестве как это было раньше, - очевидно. Ведь однажды прекратившееся имеет тенденцию или продолжать существование в иной форме, чаще же - не возрождаться вообще. Но даже если предположить, что проведение турниров по интернету усовершенствуется, они никогда не смогут заменить живой игры и человеческого общения. Тяга к нему заложена в природе человека. Совсем недавно застигнутые врасплох полицией два десятка «преступников» - подпольных шахматистов-пенсионеров в Белграде, с удовольствием гонявшие блиц в каком-то помещении в центре города, только подтверждение тому. Примерам подобного рода несть числа, и не играет роли, где это произошло и ради чего собрались вместе люди.
Уверен, что живые встречи, поездки, новые страны и города были крайне привлекательной составляющей шахмат для очень многих . Сегодняшнюю ситуацию в шахматах можно охарактеризовать коротким восклицанием Александра Кочиева, о котором автор уже вспоминал. На европейском юниорском чемпионате в Гронингене (1975), переведя часы и увидев, что последним ходом зевнул пешку, Кочиев громогласно объявил на весь зал: «П-ц! Отьездился!»
В этом положении оказался сейчас весь шахматный мир, и создается впечатление, что очень надолго. Это горько слышать, особенно для тех, кто привык к постоянным перемещениям по земному шару. Но здесь надо смотреть в глаза не нашим желаниям и настрою, а суровой реальности.
Что имеем, мы не ценим, потерявши – плачем, гласит народная мудрость, и очень скоро даже неисправимые оптимисты начнут понимать, как нам (разумеется, не только шахматистам, но и шахматистам тоже) было хорошо. Какая безоглядно счастливая жизнь текла себе и текла до февраля 2020 года. А ведь это было всего три месяца и тысячу лет тому назад. Какой роскошью был живой, не ограниченный никем и ничем человеческий контакт, которого мы лишились. И как не дорожили мы этим общением, о котором напомнило нам сегодняшнее запретное время.
«Молоко и сено, — сказал Остап, когда “Антилопа” на рассвете покидала деревню, — что может быть лучше! Всегда думаешь; “Это я еще успею. Еще много будет в моей жизни молока и сена”. А на самом деле никогда этого больше не будет. Так и знайте: это была лучшая ночь в нашей жизни, мои бедные друзья. А вы этого даже не заметили”».
* * *
Очень непростой период, переживаемый сейчас шахматами, - только крошечная капелька на фоне изменяющейся (уже изменившейся) жизни, коллективного бедствия, в котором оказались мы все. Не означает ли это, что общий курс, взятый за последние сорок лет - больше, больше, еще больше! И еще больше! - оказался ошибочным? Может, как и весь огромный мир, наш шахматный перегрелся, и курс, по которому мы шли, тоже оказался с перехлестом? Охватим шахматами всех, доведем количество играющих на земном шаре до миллиарда! Каждой стране, даже самой маленькой, свой гроссмейстер! Еще больше увеличим количество стран-членов ФИДЕ, на горизонте уже 200! Перекроем количество стран-участниц в грядущей Олимпиаде! Шахматы в школы! Кто это там говорит, что только факультатив? Обязательное обучение!
Мы привыкли к всё более наполняющемуся графику турниров, матчей, олимпиад, чемпионатов стран, континентов, различных Кубков, всевозможных юношеских и детских соревнований, на которые приезжают тысячи детей, мам, пап, тренеров, сопровождающих. Не так просто было выкроить свободное окно в календаре соревнований, и 2020 год обещал быть еще более насыщенным.
И вдруг эта, всё ускоряющаяся карусель живых шахмат внезапно остановилась, и никто не может сказать, когда и с какой скоростью она начнет вращаться вновь. Проклятая неопределенность – когда всё это закончится? – еще больше усугубляет проблему. Ясно одно: с теми, кто сейчас говорит - «снова будет небо голубое, снова будут в парках карусели», согласиться безоговорочно можно только в ретроспекции на первую строку старой песни.
Одна моя очень хорошая знакомая, дама в возрасте – ей уже за девяносто – живет в Нью-Йорке в очень шикарном доме для престарелых. Страдающая от невозможности видеть близких и покидать стены своего апартамента, она наблюдает за жизнью по телевизору и разговаривает разве что с обслуживающим персоналом. Не понимая, что происходит, недавно она воскликнула: «Это что? Конец света?» Это, конечно, не конец света, хотя реакцию ее вполне можно понять. Это конец того света, в котором не только она, но и мы все привыкли существовать, считая его само собой разумеющимся.
Пандемия, конечно, закончится, но главный вопрос не столь о сегодняшнем времени, сколь о том, что ожидает нас в будущем; ведь в недавнее безмятежное прошлое уже не вернуться. Всё известное уже закончилось, и вслед за Синдбадом-мореходом можно воскликнуть: «Мы вошли в другое море, дороги по которому почти не знаем».
Очевидно: мы очутимся в значительно более регулируемом мире по сравнению с тем, к которому привыкли. Это коснется и шахмат: не только возрастет роль ФИДЕ, но и сама Федерация будет в значительно большей степени зависеть от рекомендаций Всемирной организации здравоохранения, общей обстановки в той или иной стране, различных правительственных указов и постановлений, решений министерств и т.д. Начало этому было уже положено в Екатеринбурге.
Совсем не исключено, что Олимпиада в Токио, перенесенная на будущий год, не состоится вовсе, равно как и шахматная - в Москве. Очень может быть, что Олимпиады, как таковые, вообще исчезнут. Кто-то спросит, наверное, как такое может быть? Ведь Олимпиады были всегда. Нет, не всегда. Тем более – шахматные Олимпиады были не всегда. И вообще, что значит всегда? Прекращали свое существование государства, да еще какие. Совсем недавно мы были свидетелями исчезновения государства, построенного, казалось бы, на века. Рушились империи. Исчезали цивилизации. Почему же этого не может быть?
Знаю: написанное мною у очень многих вызовет раздражение, чтобы не сказать - крайнее неприятие. Родные мои, можно подумать, что мне самому это нравится. Еще как не нравится! И как я был бы рад ошибиться. А еще лучше - обнулиться. Ах, обнулить меня не трудно! Я обнулиться сам бы рад!
В последнее время случается, когда, проснувшись, хочется сказать – это был какой-то сюр, дурной сон, всё кончилось, всё как встарь, но, проснувшись окончательно, понимаешь, что положение, в котором оказались мы все, совсем не сон. За утренним душем почему-то вспоминается инженер Щукин из упомянутого уже романа. Оказавшись перед захлопнувшейся дверью квартиры на лестничной площадке московского дома совершенно голым и покрытым мыльной пеной, тот ведь тоже не сразу осознал непоправимость случившегося. Еще некоторое время инженер тоже ведь продолжал дергать ручку двери: происшедшее казалось ему слишком диким, чтобы быть на самом деле.
Потом за утренним кофе окончательно наступает день, и мое второе (и лучшее) «я» начинает оглядываться на всё происходящее с интересом: вот что выпало тебе увидеть, вот в какое невероятное время ты живешь! Мало того, что мир стоит на пороге больших перемен, состояние, в котором он пребывает сейчас, никогда не встречалось еще в его истории. И что еще из этого получится!
А разве не интересно, как воспринимают необычную ситуацию люди вокруг тебя? Как к этому относятся родные, друзья, коллеги, знакомые, соседи, оборачивающиеся порой совершенно неожиданной, удивительной стороной. Кое-кто, надев маску, одновременно и снял ее: жалкий вирус показал, каков человек есть на самом деле, что для него действительно является самым важным в жизни. И мне, зеваке и созерцателю, редко бывает скучно.
Знаю: прочитанный вами текст не добавит автору популярности, но эта была честная попытка задуматься, что ожидает шахматы и нас всех в будущем. Это, конечно, не конец шахмат. Это конец золотой эпохи в шахматах. Конец и начало другой. Какой она окажется? И как долго продлится? Предсказывать, доложу вам, трудно, и особенно трудно предсказывать будущее.
* * *