Этот вечер не казался каким-то особенным. Более того, был самым-самым обычным: с дневной усталостью, закутанной в оранжевый шарф, длинными переходами в метро, холодным троллейбусом. Кажется, это была ранняя весна. Ведь в это время люди голодны до человеческого тепла, верно?
И да, вы действительно могли видеть меня в том самом холодном троллейбусе. Я смотрела в окно пустым взглядом: искала истории в фигурках за окном, время от времени поглядывая на заходящих в распахнутые двери. В этот миг мне становилось смешно: наши жизни на секунду пересекались, а потом еще сколько-то минут ехали рядом, окончательно раздваиваясь на каких-то остановках.
Через полчаса дороги троллейбус подъезжал к конечной точке своего маршрута. К этому моменту почти все пассажиры выходили, а места освобождались. Я решила присесть. Тело благодарно расслабилось. Я даже закрыла на секунду глаза и позволила миру отдохнуть. Ведь уже через три минуты я спускалась в его холодные объятия.
- И чему вас только родители учат! Им должно быть стыдно за вас!
- Еще и молчит, как будто не тебе говорю!
Голос за моей спиной набирал силы и приближался. Я поняла, что эти слова как-то касались меня лично. Обернулась. Напротив стояла пожилая высокая дама.
- Могла бы и постоять! Ничему вас родители не учат!
Я на секунду опешила. Потом залилась краской и почти убежала в слезах и полном ощущении своей жизни как одной большой ошибки.
- Если где-то убывает, то, по закону математики, где-то пребывает, - прозвучал в голове голос Пал Палыча.
Пал Палыч - гениальный учитель математики - ставит двойки сразу после пятёрок и пятерки после двоек. Тройки и четверки, по его мнению, были средним значением и при их выпадении мировой баланс в корректировке не нуждался. За эту способность уравновешивать мир, его любили и ненавидели, но зато все-все его знали и уважали. Вот и сейчас этот авторитетный бородач возник в моей смущенной голове.
- Как она смеет вот так поливать грязью моих родителей?! Она же вообще ничего про них не знает! - я плакала от обиды за тех, кого хотелось защитить больше, чем себя.
- Ты слишком близко принимаешь все к сердцу. Это же просто бабка с улицы, - скажет мне позже близкая подруга.
- Но ведь это она нарушила все границы и сама подошла так близко, - спарирую я, но ответом мне останется ее укоризненный взгляд.
Позже мне скажут, что я убиваю ребенка, потому что не надела ему шапку в +25. А потом потому что ношу на руках: «совсем разбалуешь!» Я должна была задушить детей во сне: «и не думай спать с ними!» И не имела права реагировать на крик: «ты их слишком любишь!».
Но однажды мы с детьми шли по городской тропинке. И мой пятилетка решил догнать голубя свежекупленным сачком. Он впервые такое делал. Был крайне неловок, и мы все хохотали. Проходящая мимо старушка шикнула с явным недовольством:
- Вот такие потом всех и душат.
Потом направилась прямиком к сыну, попыталась схватить его за руку и стала кричать:
- Ты не понимаешь, что делаешь? Мать воспитать не может, так я сейчас сделаю. В тюрьме за такое сидеть будешь!
Это был воистину момент моего рассвета! А старушка, кажется, даже не поняла, что здесь еще кто-то есть. Я встала перед ней и максимально сдержанно сказала:
- Это мой ребенок и вы обязаны разговаривать о его воспитании только со мной. Или вам кажется, что я совершенно неадекватна и сейчас провоцирую ребенка на убийство? А более того, вы - совершенно незнакомый с нами человек, почему-то абсолютно точно знаете нашу семью. На каком основании вы вообще с нами разговариваете?
Ох, я не знала, что могу быть такой! В ушах звенело, кровь кипела, сердце стучало от адреналина. Я как будто была в раздвоенном сознании. И в этот момент я подняла голову и четко разглядела лицо девушки в проезжающем троллейбусе: «Все будет хорошо! Это основной закон математики.»