Ольге Созиновой 25 лет, она занимается компьютерной лингвистикой, обучает сети различать рифмы и исследует сложность языков. Сейчас она живет в Швейцарии, где получает большие деньги за аспирантскую работу, тоскует по русской речи и пытается найти общий язык с местными. «Афиша Daily» расспросила Ольгу о ее жизни в Цюрихе.
«Мне всегда хотелось за границу»
Я родилась в Кемерове и прожила там 18 лет. За школьные годы я получила интересную базу: гуманитарную и техническую одновременно. Сначала я училась в языковой гимназии (английский, французский), а потом поступила в лицей, где углубленно изучала математику и IT-технологии.
В детстве мы с семьей много путешествовали, каждый год бывали в какой‑нибудь европейской стране. У родителей путешествия были главным увлечением, и в то время как другие семьи приобретали новую машину, мы тратили деньги на поездки . Поэтому мне всегда хотелось за границу, хотелось хотя бы недолгое время пожить в другой стране.
После школы как призер всероссийской олимпиады по русскому языку я поступила в НИУ ВШЭ в Москве на программу «Фундаментальная и прикладная лингвистика». Там можно было одновременно заниматься программированием и языками.
За четыре года обучения на бакалавриате я дважды ездила учиться в европейские университеты. С первого курса я начала изучать немецкий, а уже на втором курсе в 2014 году отправилась на полгода в Швейцарию в Бернский университет. Там была чистая лингвистика, поэтому я здорово подтянула немецкий. Образовательный процесс в Берне меня очень впечатлил: у меня была базовая программа, под которую я сама подбирала интересные курсы, а в начале семестра мне выдали список литературы, и я могла спокойно изучать его в своем темпе. Не было вечных контрольных и тестов, оценка формировалась только за экзамен и семинарскую работу.
Мне понравился подход к студентам как к взрослым людям: нам давали возможность планировать свое обучение, но при этом мы осознавали, что это полностью наша ответственность.
Третий курс я отучилась в Москве, а в начале четвертого на семестр уехала по обмену в Германию в университет Тюбингена. Это городок рядом со Штутгартом, до стажировки я о нем никогда не слышала. Там была как раз компьютерная лингвистика, большой уклон в математику и программирование. А еще в Тюбингене я начала изучать китайский язык.
«У нас тоже есть где остаться, мне просто не хотелось»
Когда я вернулась в Москву, то последний семестр занималась только дипломом. Я писала про русские рифмы, обрабатывала их компьютерными методами. Я автоматически искала рифмы, а потом строила из них сеть. И у меня получилось пять сетей по разным периодам. Я взяла весь поэтический подкорпус русского национального корпуса и из него вытащила все рифмы. По каждому веку получились свои сети, и я анализировала, чем они отличаются друг от друга.
После окончания бакалавриата всем участникам бернской программы обмена пришло письмо о том, что можно подать заявку на получение гранта для учебы в магистратуре. Для его получения нужно было прислать диплом «Вышки» (НИУ ВШЭ) с оценками, мотивационное письмо на языке обучения (в моем случае на немецком), подтверждение о владении языками, необходимыми для обучения, два рекомендательных письма от преподавателей в бакалавриате и резюме. Университет Берна выдавал всего шесть грантов по этой программе, поэтому я сильно на него не рассчитывала, но в итоге меня приняли . В 2016-м я вернулась в Швейцарию и два года провела в Берне. Там я немного ушла от своей компьютерной темы, у меня была более гуманитарная магистерская программа.
Наверное, после магистратуры я могла бы вернуться. Но по направлению «компьютерная лингвистика» проще найти интересную работу за границей. Конечно, в России по этому направлению тоже можно работать в «Яндексе», ABBYY Lingvo, Сбербанк сейчас продвигается. Я даже работала в этой области на третьем и четвертом курсе, это был стартап, занимающийся разработкой приложения по типу Siri. Он потом отошел к Google, но я решила не пробоваться в Google, а поехать в магистратуру. Так что у нас тоже есть где остаться, мне просто не хотелось.
У меня не было предубеждений по поводу жизни в России, мои друзья, которые остались в Москве, отучились в магистратуре, работают, все у них хорошо . На самом деле и в Европе компаний, которые занимаются компьютерной лингвистикой, не очень много. Самая большая — это Google, но попасть к ним не так просто. И ищут они в основном уже окончивших аспирантуру специалистов. А так много компаний в Германии. Меня звали в Мюнхен, в Samsung, разрабатывать что‑то типа «Сири».
Но я уже привыкла к Швейцарии, мне не хотелось снова переезжать и начинать все с нуля, я от этого уже устала.
Я долго искала работу в Швейцарии, пыталась найти вакансию в компании, связанной с компьютерной лингвистикой, но в основном были нужны чистые программисты. Поэтому я задумалась над тем, чтобы пойти дальше на Ph.D. (ученая степень, аналог кандидата наук. — Прим. ред. ), и нашла интересную вакансию от университета Цюриха. Там был уже заданный проект, и искали работников. Аспирантура здесь считается работой, это младший научный сотрудник, если по-русски . Я сразу понравилась руководителю этого проекта, и меня взяли. С прошлого года я живу в Цюрихе.
«Если переводить зарплату в рубли, получаются сумасшедшие деньги»
Стопроцентной нагрузки у аспирантов практически не бывает, потому что у них должно быть время на написание своей диссертации. У меня ставка 60%. У некоторых есть контракты с преподаванием. В мой контракт это пока не включено, но в следующем семестре я буду ассистентом преподавателя по программированию для лингвистов. А пока я занимаюсь только проектом . Мы берем большую выборку языков — 100 из языковых семей , которые распределены по всему миру более-менее равномерно. Собираем тексты по этим языкам, а потом занимаемся изучением сложности этих языков. Конкретно исследуем морфологию — то, как образуются слова. Мы хотим померить это автоматически. Грубо говоря, запустить программу на этих ста языках и получить для каждого определенное значение: например, у русского будет 5, а у английского — 2. И потом мы сможем сказать, что русский сложнее, чем английский. Но это очень упрощенное объяснение. Деньги на проект выделяет Швейцарский национальный фонд.
Зарплата очень достойная для студентов, но она средняя по местным меркам. Думаю, что официанты на стопроцентной ставке зарабатывают больше меня . После [вычета] налогов я получаю 3300 франков в месяц (примерно 223 тыс. рублей. — Прим. ред. ). Конечно, если переводить зарплату в рубли, получаются сумасшедшие деньги, но если знать, какая здесь жизнь, то это не покажется огромной цифрой. Например, аренда в Швейцарии очень дорогая, найти квартиру-однушку меньше чем за 1500 франков (примерно 101 тыс. рублей. — Прим. ред. ) сложно. Я снимаю однокомнатную квартиру, для меня было очень важно жить одной, мне хотелось личного пространства.
У нас есть офис, там у меня свое рабочее место: стол, несколько шкафчиков, компьютер. Я могу работать там, а могу работать из дома. Мне нравится, что нет фиксированного графика, главное, чтобы человек дела делал. В начале работы мы обсудили все с руководительницей, выбрали тему моей диссертации. Первые месяцы я занималась сбором данных: писала программы, чтобы сохранять текстовые данные, потом проводила на этих данных несколько экспериментов. Сейчас с руководительницей мы встречаемся раз в неделю по пятницам за ланчем и обсуждаем, как идет прогресс. Тема может меняться со временем, и мне очень нравится, что научрук поддерживает меня в развитии собственных научных идей.
«Швейцарцы с трудом принимают приезжих»
Первый год в плане общения со швейцарцами был очень сложным. Я приехала со свободным разговорным немецким и считала, что у меня не будет проблем, что я быстро найду себе друзей. Но есть несколько сложностей. Самое главное — местные говорят не на стандартном немецком, а на своем диалекте. Я вообще считаю, что его уже давно можно было выделить в отдельный язык. В Швейцарии много диалектов, и даже когда сами немцы сюда приезжают, то не сразу понимают речь местных. В сознании русского человека диалект это оканье или аканье, у нас нет такой сильной разницы, разве что в глухих деревнях. А здесь кардинально различаются слова и даже грамматика. В Швейцарии также говорят на итальянском и французском, но тут ситуация не такая критичная: различия с другими странами есть, но минимальные. Такая сложная ситуация с диалектами касается только немецкого. Конечно, все говорят и на стандартном немецком— это язык, на котором ведется обучение в университете, в школе. Но в обычной жизни швейцарцы говорят на диалекте, поэтому стандартный немецкий создает для них в общении напряженную атмосферу. Это становится проблемой, когда хочешь влиться в какую‑то компанию.
Когда ты приходишь на вечеринку, где все швейцарцы, то никто не будет переходить на стандартный немецкий ради тебя.
За три года жизни в стране у меня появились только две хорошие подруги швейцарки: одна из немецкой части, другая из французской. Я вижу большую разницу в общении с этими девочками: та, которая из французской части, приветливее, она более открытая. С девушкой из немецкой части мы хорошо общаемся, но я не чувствую, что мы близкие подруги. Сейчас я понимаю диалект процентов на 70, но этого все равно недостаточно для свободной беседы. Моя подруга швейцарка однажды сказала: «Хватит разговаривать на стандартном, теперь я буду с тобой общаться на диалекте». И теперь она говорит со мной на своем языке, а я отвечаю ей на немецком. И я заметила, что когда она перешла на диалект, она стала свободнее, но мне сложно, я не всегда понимаю то, что она говорит.
Кроме того, у местных особый менталитет, причем не только у швейцарцев, но вообще у немецкоговорящих (когда я жила в Тюбингене, я тоже это замечала). Люди не очень открытые, их приветливость ограничивается уровнем «привет-пока». А мне хотелось душевного разговора, русской дружбы, когда ты все можешь выложить . Однажды я пришла в Цюрихе на маникюр в русский салон и за два часа обсудила с мастером всю свою личную жизнь. Со швейцарцами так не получится, с ними в основном разговор [строится] про природу, погоду, политику, учебу, а про личное не говорят.
Уже потом мне объяснили, что близким другом для местных стать трудно, для них это обычно те, с кем они еще учились в школе, кого очень хорошо и давно знают.
Швейцарцы с трудом принимают приезжих. Я знаю даже несколько печальных историй. Один парень из Австрии (казалось бы, соседняя страна) рассказывал, что, когда был аспирантом в Берне, в коллективе, где все коллеги были швейцарцами, его игнорировали. Они могли пойти выпить пива после работы и никогда его не звали, он два года там проработал, но чувствовал, что так и не стал частью коллектива, чувствовал себя изгоем. В итоге он ушел в другую аспирантуру в Австрии. Мне комфортнее в интернациональной среде, как и большинству приезжих. У меня сейчас очень интернациональный офис, я даже практически не говорю на немецком, в основном по-английски.
В Берне было очень мало русских, я практически никого не встречала, а в Цюрихе в этом плане проще, этот город больше, тут больше иностранцев. Русских встречала среди студентов, также наших ребят много в IT-сфере. Мой знакомый работает в Google и рассказывает, что как минимум пять человек у них в офисе — русские. Также многие переезжают сюда, потому что выходят замуж.
Несмотря на то что в сфере программирования работают в основном мужчины, я никогда не сталкивалась с проявлениями сексизма на работе или в университете. Здесь очень продвигается тема равноправия. При поступлении на работу в аспирантуру вместе с договором мне выдали еще и памятку о том, что делать в случае харассмента , и прочую информацию по схожим темам.
«Чего мне действительно не хватает — это разговора на русском языке»
Я вспоминаю первый год в Швейцарии: очень хотелось борща, блинчиков. Здесь нет русских ресторанов, а когда мы с другом поехали на пару дней в Милан, я уговорила его пойти в русское кафе и наелась там блинов, драников. А сейчас уже не хочется. Я привыкла к местным продуктам. Но вот чего мне действительно не хватает — это разговора на русском языке, ведь не все можно выразить на английском или немецком.
В Швейцарии идеальное сочетание природной красоты и деревень с цивилизацией. Из‑за того, что я выросла в маленьком городе, мне в Москве было немного некомфортно из‑за масштабов города и огромных расстояний, но построить карьеру где‑то еще (особенно в специфической области) было бы сложно. А Цюрих по размерам как Кемерово, но здесь есть множество крутых компаний. А еще здесь очень красиво: озеро, две реки, горы. Меня всегда привлекало в Европе и в том числе в Швейцарии, что в городах совсем небольшие расстояния, но это не сказывается на качестве жизни , — у тебя все равно есть все марки одежды, возможности для работы, культурная жизнь.
Моя программа рассчитана на четыре года, и когда она закончится, я буду уже седьмой год жить в Швейцарии. Велика вероятность, что я захочу остаться здесь, просто потому, что это становится нормой жизни. Я бываю в России раз-два в год, в прошлом году я ездила в Питер к друзьям и, когда пошла в «Пятерочку», поняла, что мне сложно в магазине! Я не знаю, где какие продукты лежат, что это за фирмы. В России я забываю маршруты, все нужно гуглить. И я понимаю, что вернуться в Москву — это опять стресс, нужно будет строить быт заново. У меня нет никаких предубеждений: и в Москве можно достойно жить, хорошо зарабатывать, но у меня жизнь сложилась в Швейцарии, здесь все идет плавнее и проще.
