Автор текста Лидия Сенчук
Но юность неопытна и слишком наивна в своей, зачастую слепой вере в то, что любовь способна быть достаточным, только фактом своего существования доводом для родителей богатого наследника, чтобы разрешение на соединение влюбленных сердец было получено едва ли не автоматически. Так думают многие влюбленные, так думали Шьям и Рани, уверенные в том, что весь мир раскрыл перед ними свои нежные объятия. Зачастую же эти "объятия" бывают слишком удушающими. Пока же Шьям и Рани пребывают в счастливом неведении по поводу тех испытаний, через которые им предстоит пройти. Тем более, что свое согласие мать Шьяма уже дала. И пока отец Рани только собирается к тхакуру на разговор, который станет роковым для влюбленных, Шьям и Рани времени даром не теряют - нам предстоит насладится очередным красивейшим музыкальным клипом.
Песня «Hum Tum Dono Sath Mein» с танцующими Митхуном и Ранджитой под дождем - зрелище незабываемое, хотя и чисто индийское, с элементами болливудского спектакля, но благодаря красоте танцоров остающихся без внимания. Разве может быть что-то более притягательно прекрасное, чем Митхун-Шьям в ритме дождя, счастливый в своей любви, пыл чьих горячих объятий с Рани не в силах остудить даже проливной ливень. Прошло совсем немного времени, прекрасная долина осталась, а счастье Шьяма и Рани - растаяло без следа. У тхакура на своего сына были совсем другие виды - благородная кровь его рода никогда не будет разбавлена цыганской водой. «Meri Dilrooba»... моя возлюбленная... песня-потеря...
Над долиной летит зов любящего сердца, который растворился в ней, не найдя своей любимой. Митхун невероятно красив в сценах любви, не менее он впечатляет, когда Шьям вынужден познать всю тяжесть потери Рани. Она все же пришла, но было уже слишком поздно. После избиения Шьям остался жив, но разве это можно было назвать жизнью, без своего сердца... Его слова оказались пророческими: «ты уходишь, и мое сердце уходит вместе с тобой». Когда Шьям увидел возвращенный Рани магнитофон, его сердце остановилось, свет в глазах погас. Все, что в них осталось, это боль. Песня «Kaisi Yeh Judaai Hai» пронизана этой болью, абсолютная темнота накрыла мир Шьяма и Рани - и чтобы донести это, совсем необязательно было снимать сцены песни ночью. Ведь для влюбленных источник света - не всесильное небесное Светило, тьму разлуки для разбитых сердец оно разогнать не способно. Все, казалось бы, максимально достоверно и убедительно. Но о том, что для «Taraana» будет верным определение «индийский», а только потом «фильм», не забудешь, как ни старайся. В данной песне также «благодаря» самому НЕиндийскому индийскому актеру, Митхуну Чакраборти, который сыграл в ней свою самую по-болливудски яркую сцену - сидение на камнях убитого горем Шьма, единственный момент в «Taraana», когда вид страдающего Митхуна вызывает у меня улыбку. Митхун, прости!!! И еще - спасибо, что ТАКИМ в ТАКОЙ степени ты больше никогда не будешь!!! Какое счастье, что Болливуд так и не смог приручить этого бенгальского тигра и сделать из него очередную болонку с короной на ушах!!! И эта вынужденная «болливудская комедия» со слезами на глазах (привет Васнецову и его «Аленушке» от индийского Иванушки!) для меня станет случайным, лишним, нелепым кадром в пронзительной и нежной истории любви Шьяма и Рани.
Но все же иногда, как ни странно это может прозвучать, игра Митхуна «на разрыв аорты» у меня вызывает чувство сожаления, закрывая для меня многие его потрясающие картины, после одного-двух просмотров делая невероятно трудным возвращение к ним, ведь даже фильмы с положительным финалом, но слишком насыщенные страданиями его героев, я могу смотреть с огромным трудом. Никогда не относила себя к гиперчувствительным людям, способным расплакаться от сцены смерти экранного героя, но ведь и такого актера, как Митхун Чакраборти, больше нет, с ним - все по-особому. Его «Sun Sajna» и «Be Panaah» до сих пор у меня вызывают чувство невосполнимой потери. И таких работ у него немало. «Taraana» на этом фоне выделяется щадящим «режимом» душевных и физических терзаний героя Митхуна, очень непродолжительным во времени - песня «Kaisi Yeh Judaai Hai», разговор Шьяма и Симы в лесу, эмоциональное объяснение Шьяма с родителями перед его уходом из дома. Разговор Шьяма с отцом «по душам», убийственно откровенная в произведенном на меня впечатлении сцена...
Да, Митхун сумел очень точно донести потерянность своего героя, его отрешенность ото всех после расставания с Рани в его одиноких лесных блужданиях… именно еще до самого разговора с Симой, необходимости в котором, по большому счету, и не было. Опять! глаза Шьяма все рассказали лучше любых слов. Но осознание Шьямом того, что именно отец стал причиной его разрыва с Рани, после потери любимой для него стало настоящим ударом, страшным в своей реальности, в которую все равно отказываешься верить. За неповиновение Тхакур бьет сына, который, казалось бы, уже стал взрослым (о, эта ярость от полученной пощечины в глазах Шьяма!), но после удара к отцу поворачивается мальчишка, который захлебывается от еле сдерживаемых слез, не понимая, как ему дальше жить... он вдруг осиротел, в огромном мире он теперь - один на один со своим горем. Когда он потерял Рани, у него оставалась семья, пусть даже неосознанно, но Шьяму от этого было легче. Теперь же - полное одиночество. Он снова был ребенком... Но, чтобы вернуть свою любовь, на этот раз с детством придется распрощаться окончательно - мальчик не просто должен стать мужчиной, он должен доказать это. Сцена выяснения отношений Шьяма с отцом - одна из самых впечатляющих, настолько этот мощный ураган, в мгновение ока набравший силу и внезапно угасший, меня поразил и потряс!!! Принц на белом коне или бродяга-цыган - значения не имеет, Митхун бесподобен в любом образе.
Наступает черёд невероятно любимых мною сцен в цыганском таборе с Митхуном в комической ипостаси - как говорится, почувствуйте разницу и сравните блистательного Митхуна-цыгана и дежурного болвана «Taraana» отвратительного Бадаля, чьими жуткими гримасами мы принуждены весь фильм «любоваться» (или, скорее, перематывать их). Блистательного во всех смыслах, даже несмотря на то, что для завершения образа Митхуну-Шьяму прицепили жуткие усы.
Не могу не согласиться с теми, кто считает, что этот штрих к портрету героев Митхуна бывает бесполезным. Но нередко он все же крайне необходим. Одно время у меня вызывал недоумение тот факт, что наличие усов могло убедить в том, что Митхуна теперь невозможно узнать. Смешно? Очень. Но не так все однозначно. Если отбросить внешнюю привлекательность Митхуна и железобетонный довод о «надругательстве» над его красотой (для такого актера, как Митхун Чакраборти, это никогда не являлось определяющим фактором!), можно сказать одно - они просто к нему «не клеятся», являясь бесполезным элементом на его лице, которое, по-моему, настолько не терпит ничего лишнего-излишнего, что даже иногда может сложится впечатление, что не Митхун управляет своей внешностью, а она им, что, впрочем, и не удивительно - «оружие» Митхуну досталось совершенное, «массового поражения», и с ним надо уметь обращаться. Но в «Taraana» именно усы меняют лицо Митхуна кардинально, внешне ничего особо не изменяя. Вернее - очень удачно подчеркивают перемену, ведь Митхун и без грима способен преобразиться до неузнаваемости. В «Taraana» я от души забавлялась, наблюдая за усатым цыганом - Шьяма там не было и в помине, причем, как раз в те моменты, когда наш очаровательный Штирлиц находился на людях, на виду. Но как только влюбленные оставались наедине и в маскировке отпадала надобность - усы даже не замечаешь. Умеет Митхун акцентировать внимание на определенных элементах так, что другие отходят в тень, насколько бы яркими они ни были. Особенно это наглядно в эпизоде с песней-подменой, когда Шьям поет вместо Бадаля. При виде Шьма, взгляд которого прикован к Рани, мой взгляд «с другой стороны экрана» никого, кроме Шьяма и Рани, не замечает. Глаза Митхуна - вот от чего я не могу оторваться.
В этот момент я бы даже не заметила, если бы Шьям превратился в вампира, у него бы выросли клыки и с них бы закапала алая кровь! Однако, на каждого Штирлица всегда найдется свой Мюллер, обман Шьяма был раскрыт и настал решающий момент - каждый из героев должен сделать свой выбор. Совершенно не важно, что при этом произносили и как вели себя участники драмы. Пусть Шьям был готов на все, а для его возлюбленной определяющим стал долг дочери перед отцом - кино есть кино, тем более индийское...Но Митхун опять сумел меня поразить. И снова я никого не вижу, ни Рани, ни ее отца, ни их терзаний - глаза только одного человека, Митхуна Чакраборти, плачут слезами, а не водицей, оставляющей аккуратные ручейки на лице. И нет надобности говорить о том, что сердце Шьяма разрывалось на части, достаточно было посмотреть в эти глаза. К счастью, приносить себя в жертву ни Шьяму, ни Рани не пришлось.
После всех испытаний родители обрели потерянную дочь, а возлюбленные друг друга. Фильм закончился, напоследок одарив еще одной изумительной песней - под пронзительно волнующие, но такие печальные звуки ее мелодии Рани прощалась со своим приемным отцом, а я - с героями Митхуна и Ранджиты. Далее само собой напрашивается известная фраза о том, что за прощанием непременно последует новая встреча, которую, несмотря на ее банальность, я все же рискну повторить - ощущение счастья и вечности этого светлого ощущения, которое охватило меня во время моего первого просмотра «Taraana», отпускать и забывать не хотелось. Да разве это возможно, просто перелистнуть еще одну страничку с фильмом Митхуна Чакраборти, чтобы потом забросить в дальний уголок памяти подаренную им историю? Для меня - нет...