История Союзного государства
Любовная трехлинейка
Кто-то для предмета своей страсти строит великолепные замки, кто-то делает великие открытия, кто-то создаёт уникальное оружие
- Полковник Мосин просит принять. Прикажете пустить?
Пожилой слуга в потёртой ливрее склонил голову, ожидая указаний.
- Уже полковник? - Николай Арсеньев, тульский помещик средней руки и потомственный дворянин, повертел в руках визитную карточку и усмехнулся. - Странно. Как это он выслужился, с его амбициями. Ну что ж, впусти, а то он, чего доброго, стрельбу затеет.
В кабинет ворвался офицер. Он торопился что-то сказать, но хозяин кабинета его опередил.
- Смотрю, вас можно поздравить: вам же, как помню, и пятидесяти нет, а уже полковник. Вы же, как мы в последний раз виделись, капитаном были.
Арсеньев издевался. Мосину едва исполнилось сорок два, но и для этого возраста чин полковника был невысок. Большинство его сослуживцев уже были генерал-майорами. Да и это звание Мосин получил всего полгода назад. Он сделал вид, что не заметил колкости и выдал, наконец, фразу, которую готовил восемь лет.
- Сударь, - начал он. - Восемь лет назад вы изволили указать, что дадите разводную вашей супруге, оценив её в 50 000 рублей. Извольте принять деньги, только потрудитесь написать расписку. Доверять такому человеку, как вы, на слово, я не могу.
С этими словами полковник вынул чек и протянул его помещику. Тот повертел бумагу в руках и хитро сощурился:
- Не поддельный? - и, заметив, что полковник готов взорваться, смягчил. - Ну, ну, пошутил я, пошутил, экий вы горячий. Но, ведь восемь лет прошло, деньги то уж не те... Ну, да ладно, что не сделаешь для старого знакомца, получите вы свою Варвару Николаевну. Конечно, на суд, да на дело и время уйдет, и деньги, но да уж что уж там. Только что ж в расписке писать, что жену вам продаю? Может, все же на слово поверите?
- Можно и на слово. Но деньги вы получите только после того, как супруга ваша станет свободной.
- Что ж, это можно. Только уж вы авансик то дайте. Тысяч десять. Бракоразводный суд — дело хлопотное, адвокаты да поверенные нынче жадные.
Ожидавший этого Сергей Мосин вытащил пачку новеньких кредитных билетов:
- Здесь 10 000 рублей. Торговаться не собираюсь. Пишите расписку, что берете у меня в долг.
Через пять минут бумага была составлена, а через десять полковник сидел в экипаже, который мчал его из Санкт-Петербурга в Тульскую губернию.
Дуэль без последствий
Ждал он этого момента не 8 лет - в два раза дольше. В 1875 году 26-летний выпускник Михайловской артиллерийской академии Сергей Мосин, вместе с золотой медалью получил чин капитана и направление на Тульский оружейный завод. В Тульской губернии проживал его отец, Иван Игнатьевич, служивший управляющим у тульских помещиков Арсеньевых. Иван Игнатьевич происходил из крестьян. За многолетнюю безупречную армейскую службу дослужился до поручика лейб-гвардии гусарского полка, в каковом чине и вышел в отставку. Поселившись в селе Рамонь Воронежской губернии, женился на местной крестьянке, - Феоктисте Васильевне. Весной 1849 года у них родился первенец - Сергей.
Навещая давно овдовевшего отца, Сергей видел, как стремительно он стареет. Сыновний долг требовал присутствия рядом, о чем курсант и писал в своих рапортах на имя начальства. И начальство вняло его просьбам.
Варвара Арсеньева (урожденная Тургенева), супруга Николая Арсеньева, сына владельца поместья, и двоюродная сестра писателя Ивана Тургенева, жила в усадьбе размеренной жизнью провинциалки, воспитывала двоих детей и не выезжала в свет. В отличие от мужа, редко бывавшего в селе и жившего, преимущественно, в столицах.
Сергей Мосин среди товарищей слыл «научным сухарем» и «схимником». Женщин стеснялся и потому сторонился. Но барышня, изредка мелькавшая в саду усадьбы, произвела на него такое сильное впечатление, что летом 1879 года он не выдержал, и признался 25-летней Варваре Николаевне в любви. Ждал, что она высмеет его, даст пощечину, пожалуется мужу… Разве можно было предположить, что такая красавица и умница ответит ему взаимностью. Но Варвара Николаевна волнуясь больше, чем Мосин, в ответ призналась:
- Сергей Иванович, вы вправе считать меня падшей женщиной, но я скажу вам «да». Я бываю счастлива только когда вижу вас. Наши отношения с мужем никогда не были гладкими, выходила я за Николая не по своей, а по родительской воле. В последнее время и то малое, что нас связывало, пропало. Дети отца почти не видят и от этого страдают. Но, поскольку я замужем, ничем большим, чем это признание наш разговор не может завершиться.
Четыре года влюбленные рады были и такому общению. Первой не выдержала Варвара Николаевна. Уже беременная третьим ребенком, она во время очередного короткого приезда супруга в усадьбу, призналась ему в том, что любит другого. Но это не произвело на помещика впечатления.
- Любите кого угодно, - заявил он, - это дело вас и вашей совести. Любви я от вас требовать не могу. Но думаю, у вас хватит разума не опуститься до адюльтера и опозорить нашу фамилию, а с ней – и сыновей. В остальном вы вольны распоряжаться собой по своему усмотрению.
Ей дали понять, что как женщина она мужу не интересна, и расценивается им только как вариант собственности. Вскоре Варвара Николаевна написала Мосину письмо: «Зимой с детьми собираюсь приехать в Тулу. Остановлюсь у родственников Соколовых на Миллионной улице. О приезде извещу. Ваша В. Н.»
Побег жены, да еще с детьми, скрыть от общества было сложно. Как и то, что она слишком часто проводит в городе время в обществе некоего офицера. По Туле поползли слухи, быстро долетевшие до Николая Арсеньева. Титул «рогоносца» помещику носить не хотелось. Пришлось в январе 1883 года самому ехать к Мосину на «мужской разговор» и требовать, чтобы тот оставил жену в покое. Иначе придется публично обвинить ее в прелюбодействе и опозорить на всю оставшуюся жизнь.
- Считаю, - сказал капитан, - что вы, как благородный человек, не должны препятствовать счастью Варвары Николаевны. Из нас должен остаться кто-то один.
- Кто был, тот и останется. А вы, милостивый государь, как были никем, так никем и останетесь. Нищим дураком.
И помещик добавил несколько слов, характеризовавших Варвару Арсеньеву как женщину низких достоинств. Такого стерпеть было нельзя и офицер, по всем правилам чести, предложил дуэль.
Правом выбора оружия обладал тот, кого вызывали. Выбор Николая Владимировича был для помещиков того времени не оригинален - он предпочел сражение на писчих перьях, и моментально накатал начальству наглого капитана, генералу Бестужеву-Рюмину, жалобу. Дуэли были в Российской империи запрещены, поэтому приказом по заводу за № 29 - «Трое суток домашнего ареста дано капитану Мосину за вызов на дуэль тульского землевладельца Арсеньева…». Начальник завода, знавший капитана Мосина, как примерного и честного офицера, был на стороне подчиненного и поэтому постарался максимально смягчить наказание. Но вскоре капитан повторил вызов. Теперь он сделал это в Дворянском собрании, в присутствии множества свидетелей. На этот раз Арсеньев направил жалобу не только в дирекцию завода, но и в адрес начальника артиллерии Московского военного округа. И опять, заводской генерал ограничился объявлением выговора «за нарушение тишины в общественном месте». Начальник артиллерии округа подошел к делу серьезнее и выписал двухнедельный домашний арест.
Отбыв наказание, взбешенный офицер отправился на поиски «кляузника». Не тут-то было: Аресеньев укатил в Москву. Но для влюбленного капитана 200 верст до Первопрестольной препятствием не были.
Как и следовало ожидать. Афанасьев принять его отказался. Но понимая, что вопрос надо как-то решать, отправил к капитану поверенного. Явившись в гостиничный номер, снятый Мосиным, он сразу приступил к делу:
- Мой клиент готов уступить вам Варвару Николаевну. Но, разумеется, не просто так. Основанием для развода могут быть разные, но нам подходит лишь уличение одного из супругов в прелюбодеянии. Полагаю, измену надо будет взять на себя моему клиенту. Супружеская неверность — тяжкий грех, который ему в сторонних глазах придется взять на себя и идти с ним по жизни. Поэтому он даст вам развод, коли вы компенсируете расстройства чувств и потерю репутации пятьюдесятью тысячами рублей.
50 000 рублей было огромная сумма. За такие деньги можно было купить с десяток деревень. Или средних размеров завод. Или 4-5 нефтеносных месторождений. Конечно, таких денег у офицера не было. И Мосин решил заработать их, создав лучшую в мире винтовку.
Ружейная муза
К тому времени, основным стрелковым оружием русской армии была винтовка системы Хайрема Бердана, легендарная «берданка», калибра 4,2 линии (1 линия – 1/10 дюйма, 2,54 мм). При всех достоинствах у неё был очень большой недостаток: она была однозарядной. Мосин, ещё в 1880 году назначенный начальником инструментальной мастерской, взялся этот недостаток исправить. Летом 1883 года он предоставил несколько образцов бердановских винтовок, снабжённых реечно-прикладными магазинами на 8 патронов. В отличие от иностранных аналогов, магазины Мосина были устроены так, что пули в нем не могло заклинить.
Однако далеко не все в русской армии были убеждены в том, что магазинная винтовка лучше однозарядной.
- Ваша винтовка, - говорили конструктору при случае скептически настроенные генералы, - игрушка. Еще Александр Суворов учил: «Стреляй редко, да метко». Пуля ж она, милостивый государь, как известно, дура. В ближнем бою штык — молодец, а в дальнем быстрая стрельба ни к чему.
Для того, чтобы сломить их сопротивление потребовалось вмешательство профессоров Чебышева и Вышнеградского, поддержавших изобретение Мосина.
В июле 1883 года перспективного конструктора назначили членом особой комиссии по испытанию магазинных ружей. Год спустя его представили к награде – ордену святого Александра 4-й степени. Тогда же он предъявил еще один образец винтовки, теперь уже с магазином на 12 патронов. Вскоре на Тульском заводе была выпущена опытная партия из 1000 мосинских винтовок.
Ценность инновации моментально почувствовали за границей. Парижская фирма Мошну предложила за патент на реечно-прикладной механизм Мосина 600 000 франков. Такая сумма, конечно, сразу могла решить все проблемы Сергея Ивановича, но продать патент он не мог, поскольку конструировал оружие, находясь на государственной службе, а значит, патенты принадлежали не ему, а государству. Впрочем, сам Мосин говорил, что даже если бы он мог, то не стал бы продавать изобретение для использования в чужой армии, а значит — против русских солдат. Российская администрация решила секрет магазина не продавать, а труд конструктора отметить еще одним орденом, теперь – святого Владимира 4-й степени.
В 1889 году решили переводить армию на магазинное оружие. Комиссия рассматривала варианты известнейших мировых оружейников: Лебеля, Мандихера, Нагана. Но все зарубежные образцы оказались «неудовлетворительны или по устройству магазина, или по непрочности и неудобству затвора». Главный конкурент, винтовка Нагана, на испытаниях в 1890 году клинила и «не имела приспособления, отстранявшего несвоевременный выход двух патронов из магазина».
Наконец, 16 апреля 1891 года комиссия утвердила образец «Русской трёхлинейной винтовки образца 1891 года». Летом Мосина произвели в полковники гвардейской артиллерии, а осенью присудили высшую военно-техническую награду русской армии – Михайловскую премию. Денежный ее эквивалент составлял как раз те самые 50 000 рублей. Но тогдашний военный министр, генерал Петр Ванновский, бывший, как предполагают сторонником бельгийских оружейников братьев Эмиля и Леона Наган, употребил все свои усилия для того, чтобы максимально снизить премию. В результате, из нее вычли стоимость изготовления 330 экспериментальный винтовок, так что на руки конструктор получил лишь 30 000 рублей. Нагану, в материальном плане, повезло значительно больше. Удалось провести рескрипт: « Выдать оружейному мастеру Леону Нагану 200 тысяч рублей за предложенное им для нашей армии ружье».
Конечно, 30 000 было меньше, чем 50 000. Тем более, часть этой суммы Мосин потратил на вознаграждения самым активным из мастеровых и помощников конструктора. Но это был последний взнос в сумму, которую полковник копил восемь лет. Мосин наконец смог полноправно соединиться с любимой.
В 1894 году его, уже как всемирно признанного оружейника, назначили начальником Сестрорецкого оружейного завода, командиром Сестрорецкого гарнизона и членом Артиллерийского комитета ГАУ. В 1900 году произвели в генералы. В том же году его «трехлинейка» получила Гран-При на Всемирной выставке в Париже (сегодня известной, как ЭКСПО).
Сергей и Варвара вместе жили счастливо, но недолго. В начале 1902 года конструктор заболел. Врач поставил тяжелый диагноз – крупозное воспаление легких. Лечение не подействовало, и 26-го января 52-летний Сергей Иванович скончался. При его погребении, по просьбе супруги, на крышку гроба кроме генеральской сабли положили и изобретенную им винтовку.
Предпочитавший шумным обществам тихое семейное счастье, давшееся такой дорогой ценой, Мосин и умер тихо, по-семейному. На руках у Варвары Николаевны. Только два журнала - «Нива» и «Оружейный сборник» - поместили по оружейнику некрологи.
Дальнейшая судьба Варвары Николаевны известна плохо. Став в 48 лет богатой вдовой-генеральшей, она тихо дожила в Сестрорецке до революции 1917 года, после чего следы ее в истории теряются.
Биография «Трехлинейки» нам известна значительно лучше. Она прожила долгую и удачную жизнь. Ее выпускали вплоть до 1944 года, а модификации — до конца 1960-х. Она была основным оружием русских пехотинцев обеих мировых войн. Всего выпущено более 37 миллионов стволов. С вооружения винтовка образца 1891 года сняли лишь в середине 1970-х. И по сию пору оружейники считают ее одним из самых удачных видов пехотного стрелкового оружия. Но в армии наступила эпоха автоматов.
Валерий ЧУМАКОВ, Москва
Материал дан в сокращённом виде. Хотите полную версию - пишите в комментариях.
© "Союзное государство", № 1-2, 2017
Дочитали до конца? Было интересно? Поддержите журнал, подпишитесь и поставьте лайк!
ИСТОРИЯ СОЮЗНОГО ГОСУДАРСТВА
"Все единодушны, сердечны и радостны…" Февральская революция 1917 года — в дневниках современников
Кто одевал в меха императорскую семью
Из-за чего покончила с собой совладелица Елисеевского магазина
Потанин и Березовский реально пытались продать Сибирь США. Из истории России XIX века,
Как относились в Белой Руси к армии Российской Империи. Рассказ белорусского историка
Княгиня Шаховская - женщина, достойная триллера
Семь интересных, но малоизвестных историй из жизни Хирурга и Архиепископа Луки (Войно-Ясенецкого)
Профессор РГГУ Данилевский - о легендарности истории древней Руси
Как купцы Рябушинские опустили "Железный занавес" между Россией и Европой