В 1928 году в китайском городе Харбине была издана книга белоэмигранта Ф. Т. Горячкина «Первый русский фашист Петр Аркадьевич Столыпин».
Основная мысль сего издания - Столыпин «даже гениальнее современного Бенито Муссолини. Этот русский колосс, этот гениальный государственный деятель».
В Харбине под эгидой существовавшей там так называемой Русской фашистской партии была организована «Столыпинская академия"...
(Примечание автора. Упоминания преступных политических организаций и деятелей ХХ века даются исключительно в информационно-научном и историко-публицистическом контексте, а также в целях общественного порицания осужденной Нюрнбергским трибуналом идеологии и государственной практики итальянского фашизма и немецкого национал-социализма.)
Итак, русские эмигранты - фашисты, строившие свои программы, в основном, на смеси идей Муссолини и Гитлера, с отдельными вкраплениями "православия" и "самодержавия", весьма высоко ценили деятельность Столыпина на посту премьер-министра.
Но что же привлекало их в деятельности "реформатора"? Был ли Петр Аркадьевич и впрямь "первым русским фашистом, или это - неосновательное преувеличение?
Рассмотрим данный вопрос с научной точки зрения.
Согласно классическим и более современным определениям, фашизмом считаются политические течения, возникшие в ХХ веке в период кризиса капитализма и выражающие интересы агрессивных сил империалистической буржуазии.
Фашизм у власти – диктатура реакционных сил монополистического капитала, осуществляемая с целью трансформации капиталистического строя в своеобразную "неорабовладельческую" деспотию.
Основные черты фашизма – применение различных форм насилия по отношению к трудящимся, антикоммунизм, националистическая демагогия (то есть имитация заботы о "своем народе"). А также - развитие государственных монополий, контроль над всеми проявлениями общественной и личной жизни граждан.
"Прижившийся" фашизм, как система, способен мобилизовать широкие слои населения в интересах эксплуататорского строя. Внешняя политика "укоренившегося" фашизма, по присущей ей логике, должна быть политикой захватов чужих территорий и ресурсов.
Итак, фашизм в экономике подразумевает постепенный переход от рыночных форм принуждения к внеэкономическому насилию. Военнопленные и прочие "недочеловеки" таким образом превращаются в рабов, а основная масса обычных граждан неофициально "мобилизуется" на "службу рейху". Понятие "службы" может подразумевать, в том числе, ненормированный рабочий день, а также обязанность "добровольно-принудительно" безвозмездно отдавать определенную часть плодов своего труда государству.
В отличие от фашистских планов переустройства "обычного" капиталистического общества, социалистический проект подразумевает, прежде всего, отмену крупной частной собственности и распределение материальных благ, в основном, в соответствии с принципами социальной справедливости. То есть, по результатам и общественной значимости труда.
При фашизме могут делаться громкие заявления о справедливости для "своих". В целях массовой поддержки фашисты могут время от времени кидать "кости" довольно широким слоям населения. Но ключевые позиции в финансах и собственности при фашизме остаются и укрепляются у "избранных", которые конкурируют с другими "избранными" за власть над народами...
При фашизме могут применяться способы воздействия на стыке экономического и внеэкономического принуждения. Так, в России начала ХХ века заставляли крестьян платить долги и подати осенью, чтобы они отдавали для этого зерно по минимальной цене. Фабрично-заводские рабочие находились в прочной узде различных штрафов буквально "за всё". На многих предприятиях, задерживая зарплату, рабочим предоставляли возможность покупать товары "в долг" - в фабричной лавке, где цены обычно завышались в полтора, а то и в два раза...
"...Мы обнищали, нас угнетают, обременяют непосильным трудом, над нами надругаются, в нас не признают людей, к нам относятся как к рабам, которые должны терпеть свою горькую участь и молчать.
Мы и терпели, но нас толкают все дальше в омут нищеты, бесправия и невежества, нас душат деспотизм и произвол, и мы задыхаемся. Нет больше сил, государь! Настал предел терпению. Для нас пришел тот страшный момент, когда лучше смерть, чем продолжение невыносимых мук..."
Может быть, эти слова из адресованной царю Николаю Второму в январе 1905 года петиции петербургских рабочих являлись эмоциональным преувеличением? Вряд ли. Лишенные оснований домыслы не могли бы собрать делегацию в 150 тысяч человек. И не столь уж важно, кто отдал приказ их расстрелять. Главное - отсутствие взаимопонимания между правящей элитой и рядовыми гражданами.
Но при тогдашнем режиме наладить хотя бы суррогат взаимосвязи между обществом и властью, той самой взаимосвязи, без которой любой государственный строй обречен, можно было, по-видимому, только при помощи некоторой "фашизации" последнего....
Анализ событий начала ХХ века недвусмысленно показывает, что российская политическая система "дрейфовала" в сторону фашизма итальянского типа. Вне зависимости от степени "доброты" намерений тех, кто был у руля. И даже вне зависимости от еще сохранявшихся политических декораций...
Для сравнения - в фашистской Италии без каких-либо особых заметных внешних изменений спокойно продолжала существовать монархия во главе с королем Виктором Эммануилом lll. Но, фактически, вся реальная власть постепенно оказалась в руках у "гениального", как полагали русские белоэмигранты из Харбина, Муссолини и его приближенных...
Аналогичные метаморфозы подспудно вызревали в начале минувшего столетия и в России. Безусловно, начались они еще
до того, как российское правительство возглавил Петр Столыпин. Но все же столь харизматичный политик не мог не выступить в качестве их катализатора...