В предыдущих рассказах я кое-что писал о жизни нашей в лесном поселке Калмаш Дуванского района Башкирии. Посёлок на берегу живописной и полноводной реки Юрюзань, окружён лесами, которые простирались на десятки километров. До райцентра сорок километров грунтовки, довольно ухоженной по тем временам. Жителей около полутора тысяч. Работу всем давал Юрюзанский леспромхоз, поселкообразующее предприятие. Школа семилетняя, больница со стационаром, клуб, библиотека, баня, пекарня, почта, магазины промтоварный и продуктовый, даже парикмахер работал. То есть все было и работало для нормальной и благоустроенной жизни людей. Через шесть лет после войны. В реке полно рыбы, в лесу дичи разной. Никаких запретов на ловлю и отстрел не существовало. Такого понятия, как браконьерство, не знали. Люди брали от природы бережно и в меру. Потому что у людей того времени были такие качества как совесть и стыд. Есть ли свойства эти у потаниных и дерипасок? И ещё у пары тысяч подобных им , прихватизировавших 85 процентов народного достояния и мнящих себя великими. Читали они стихотворение Гюго «Совесть»? Отвлёкся. Идём с отцом на охоту, у него и у меня за плечами по мелкашке ТОЗовской. Я в четвёртом классе и считаюсь для охоты на боровую дичь пригодным. Отец очень хорошо стрелял и меня учил меткости, не одну сотню патронов истратил на учебе этой. Результат был налицо: с тридцати метров рябчика снимал запросто. Норма добычи на такой охоте- три- четыре рябчика или один глухарь, хотя можно было настрелять и мешок. Сдерживала совесть и стыд. Вот представим, идёт по посёлку директор леспромхоза с двумя десятками рябчиков и пятью глухарями, еле тащится, хороший глухарь под восемь килограмм бывает. А встречный мужичок его спрашивает: Фёдор Васильевич, а у вас что, семья большая, что так много дичи добыли? Или к зиме готовитесь? Или продавать? Никогда бы отец не допустил бы такого, потому что совесть и стыд присутствовали. Отец всю жизнь проработал, занимая руководящие хозяйственные должности и никогда не посягал на государственную копейку. Таких людей было миллионы, потому и великую и богатую страну построили, которую потанины и дерипаски присвоили и жируют. В леспромхозе была пасека ульев на 150. Заведовал ею мужик по фамилии Лапко, раскулаченный хозяин откуда-то с Дона, лет уже под шестьдесят. Жена его моложе была лет на двадцать пять и девятеро детей. Старший десятилетку заканчивал в райцентре, остальные мал -мала меньше. В конце мая Лапко гнал первый мёд. На бесплатную кружку мёда приглашались дети от нуля до одиннадцати лет. Ребятни такой набиралось человек восемьдесят и у каждого кружка трехсотграммовая, в неё почти полкило мёда входит. Очередь из пацанов и девчонок, все чинно стоят, ни шума , ни гама. Пчёлы шума не любят. Лапко за ухо оттреплет нарушителя. Подходишь, он спрашивает: пару ложек с’’ешь? Кто ел, кто не мог, я полстакана выпивал свежего. Лапко удивлялся, у взрослого от нескольких глотков свежего мёда могло сердце прихватить, а я ничего не ощущал. Гордые, мы приходили домой с заработанным мёдом. Остальной мёд шёл в магазин, где его никто не брал, потому что пчёлы были в каждом втором дворе. Мы пчёл не держали, но скотины было много: корова с телёнком, свиноматка с парой боровков, кур штук тридцать, пять- шесть барашков. И так в каждом дворе. Это при тиране Сталине так было, а пришёл к власти Никитка, обложил живность налогами и народ перестал держать скотину. Последнее снижение цен на продукты питания было при Тиране Сталине. Любимый народом тиран. Когда он умер, помню, морозы стояли для марта необычно сильные. Единственный приёмник был у упомянутого здесь Лапко. Он выставлял этот приёмник в окно и весь посёлок приходил слушать о состоянии здоровья вождя. Тысячная толпа не умещалась на узкой улочке, поодаль стоящие спрашивали у близ стоящих: ну как он там? А когда он умер, толпа эта рыдала. Суровые мужики, войну прошедшие, плакали, как дети малые. Что, притворялся народ? Выдумывают горе- историки чушь всякую о человеке, который жизнь людей год от года делал все лучше и лучше. Потому и любили. Я в1978-1982 учился в заочной аспирантуре Высшей школы профсоюзного движения. Судьба свела с одним интересным человеком- племянником председателя одного из тогдашних Государственных Комитетов. Этот человек воспитывался в семье упомянутого государственного деятеля после трагической гибели своих родителей. У председателя был сын, который работал над докторской диссертацией о Сталинских репрессиях. Понятно, что доступ ко всяческим архивам этому соискателю был обеспечен. Работа продолжалась много лет и вывод был однозначный: репрессии придуманы, Сталин оболган. Авторами репрессий были названы другие лица, некоторые из них продолжали в то время занимать руководящие посты в партии и правительстве. Защита диссертации была закрытой и диссертацию тоже закрыли. Новоиспеченного доктора исторических наук отправили на дипломатическую работу в какую-то африканскую страну, из которой он слал своему двоюродному брату удивительной красоты резные красного и чёрного дерева барельефы людей. Вот частица правды о товарище Сталине не из книг. Небольшая частичка. Через годы сложатся эти частички в одно целое. ( продолжение следует)