Итак, Борис Годунов бежал в Новодевичий монастырь, оставив вместо себя первого московского патриарха Иова (до того были только митрополиты), а противоборствующие стороны в Боярской думе всеми силами старались заручиться поддержкой столичного населения, и Москва стала ареной яростной предвыборной агитации.
Земский собор оказался более расторопным и 20 февраля организовал шествие в Новодевичий монастырь. Борис благосклонно выслушал речи соборных чинов, но на все их «моления» отвечал отказом. Выйдя к толпе, правитель со слезами на глазах клялся, что и не мыслил посягнуть на «пре высочайший царский чин». Видимо, Годунова смущала малочисленность толпы. А кроме того, он хотел покончить со слухами об убийстве царевича Дмитрия. Чтобы вернее достичь этой цели, Борис распустил слух о своем скором пострижении в монахи.
Тогда по распоряжению патриарха столичные церкви открыли двери перед прихожанами с вечера 20 февраля до утра следующего дня. Расчет оказался правильным. Ночное богослужение привлекло множество народа. Наутро духовенство вынесло из храмов самые почитаемые иконы и со всей «святостью» двинулось крестным ходом в Новодевичий. Таким, способом руководителям Земского собора удалось увлечь за собой внушительную толпу.
От имени народа переговоры с царицей Ириной и ее братом вели высшие чины собора. Убеждая Бориса принять корону, церковники пригрозили, что затворят церкви и положат свои посохи, если их ходатайство будет отклонено. За ними выступили бояре, сказавшие: «А мы называться боярами не станем» (не будут управлять государством, если Борис не примет корону). Последними, как и полагалось по чину, высказались дворяне. Согласно свидетельству летописей, в толпе на Новодевичьем поле находилось много служилых людей, заявивших, что в случае отказа Бориса от короны перестанут служить и биться с неприятелями, "и в земле будет кровопролитие".
Другие статьи канала (ссылки могут не отображаться, но работают, нажимайте на названия): об истории Горного Алтая, шаманизме и Аркаиме ; о Звенигороде и Новом Иерусалиме ; о Переславле-Залесском и музее паровозов ; о Троице-Сергиевой Лавре и окрестностях
Дьяк Иван Тимофеев, непосредственный очевидец событий, писал, что Борис, выйдя на паперть, обернул шею тканым платком и показал, что скорее удавится, чем согласится принять корону. Этот жест, замечает дьяк, произвел большое впечатление на толпу. Общий клич создал видимость всенародного избрания, и Годунов, расчетливо выждав минуту, великодушно объявил толпе о своем согласии принять корону. Не теряя времени, патриарх повел правителя в ближайший монастырский собор и нарек его на царство.
Однако Боярская дума не спешила утверждать решение Земского собора. Только 26 февраля Годунов решился приехать в Москву. Народ встречал Бориса на поле, за стенами города. Те, кто был победнее, несли хлеб и соль, бояре и купцы — золоченые кубки, соболя и другие дорогие подарки, подобающие «царскому величеству». Правитель отказался принять дары, кроме хлеба с солью, и милостиво позвал всех к царскому столу.
В Кремле патриарх проводил Годунова в Успенский собор и там благословил на царство во второй раз. Присутствовавшие «здравствовали» правителя на «скифетро-царствия превзятии». По замыслу руководства Земского собора, богослужение в Успенском соборе, традиционном месте коронации государей, должно было окончательно утвердить Бориса на троне. Но к концу дня всем стало ясно, что торжественная церемония не достигла цели. Пробыв некоторое время в Кремле, Годунов долго совещался с патриархом с глазу на глаз, после чего объявил о намерении предаться посту и вернулся в Новодевичий под тем предлогом, что его сестра «бысть в нелицей болезни».
Использованы материалы Р.Скрынникова
Предыдущие статьи по теме: " Бобровый народ, Петухов камень и Александр Пушкин ", " Почему опасно быть Большим ", " Как трагедия прославила город ", " Первая русская царица Ирина ", " Кто мог стать русским царем ", " Старо- и Новодевичьи монастыри ", "Первый монастырь для опальных знатных жен"