С тех пор как в Екатеринбурге была расстреляна семья Романовых, прошло уже более 100 лет. В обстоятельствах их казни и захоронения до сих пор остается много непонятных деталей, что служит благодатной почвой для появления двойников детей Николая II, якобы избежавших гибели. За все это время бессчетное количество самозванцев объявляли себя наследниками престола. Но история семьи Семеновых, пожалуй, заслуживает отдельного разговора.
ЖИЗНЬ ПОСЛЕ СМЕРТИ
Зимой 1949 года в одну из психиатрических больниц Карелии из исправительной колонии был доставлен Филипп Григорьевич Семенов. 45-летнему пациенту диагностировали острый психоз.
История его болезни ничем не отличалась от сотен других, если бы не то, что он называл себя царевичем Алексеем, сыном Николая II. Впрочем, и такими заявлениями персонал больницы удивить было сложно. Но рассказы и воспоминания Семенова поражали своими подробностями.
Начать, наверное, стоит с того, что у Семенова имелся шрам на ягодице. Он вспоминал, что перед самым расстрелом отец прижал его к себе лицом, чтобы мальчик не видел палачей и направленного в его сторону оружия.
Именно это спасло его от гибели. Пуля задела только ягодицу. Из-за большой потери крови мальчик потерял сознание. Его приняли за мертвого и свалили в яму вместе с телами его родных. Известно, что царевич Алексей страдал гемофилией, но к тому моменту она была уже залечена. О том, что болезнь была побеждена, свидетельствуют кадры, на которых Николай с Алексеем пилят бревно. Если бы мальчик по-прежнему болел, вряд ли отец рискнул бы доверить ему пилу.
Он плохо помнил, что было после расстрела, скорее всего, его подобрали и вылечили монахи из монастыря, стоящего неподалеку. Затем какие-то неизвестные люди, которые, по их словам, собирались свергнуть советскую власть, забрали его оттуда и привезли в Петербург в особняк архитектора А. Померанцева. Тогда же Алексей получил новую фамилию и имя — Владимир Ирин. Незнакомцы объяснили, что фамилия эта образована от слов «имя Романова — имя народа». Однажды он случайно подслушал разговор, из которого следовало, что царевича
собирались использовать как символ монархии. Напуганный подросток, переживший казнь, больше не хотел иметь ничего общего с политикой и сбежал.
Скитаясь по улицам, он увидел плакат, агитирующий вступать в Красную армию.
Деться ему было некуда, поэтому он отправился на Фонтанку, где шла запись желающих воевать. Так, добавив себе 2 года, он оказался в школе красных командиров, а потом в составе Конной армии Буденного принимал участие в боях с Деникиным, затем воевал под Варшавой и в Средней Азии бился с басмачами. За боевые заслуги Ирин получил грамоту, подписанную Ворошиловым.
После демобилизации Алексей закончил экономический факультет Плехановского института, женился. Но начавшая налаживаться жизнь вдруг изменилась. Его нашел один из тех, кто когда-то спас.
За свое молчание шантажист требовал деньги. Пришлось цесаревичу мотаться по стройкам страны, чтобы спрятаться от вымогателя. Кроме того, он сделал себе документы на имя родственника жены и с тех пор стал Филиппом Григорьевичем Семеновым.
Но и это не помогло, и Александр Белобородов (так звали преследователя) снова нашел Алексея. Кстати, человек с таким именем в 1918 году возглавлял президиум Уральского областного Совета. Возможно, это только совпадение, но все же. Несмотря на то, что царевич рассказал ему, где спрятаны сокровища царской семьи, тот продолжал его шантажировать.
Белобородов нашел его даже в Самарканде, куда он уехал с семьей. Спасая себя и родных от репрессий, Семенов пошел на преступление: стал воровать казенные деньги и передавать их шантажисту.
В 1941 году за растрату его приговорили к 10 годам лагерей в Медвежьегорске, где и случился нервный срыв, после чего Алексей попал в психиатрическую больницу.
СТРАННЫЙ ПАЦИЕНТ
Видавшие виды врачи случай с Семеновым считали рядовым, а вот личность пациента казалась им довольно интересной. Невозможно было не заметить его прекрасного образования. Этот человек свободно говорил и писал на немецком, французском, английском, итальянском и древнегреческом языках, отлично знал классическую литературу.
Кроме того, он владел хорошими манерами и грамотной речью, что выдавало в нем человека, принадлежавшего к высшему свету царской России. Врачи Ю. Сологуб и Д. Кауфман, лечившие Семенова, вспоминали о нем как о «ходячей энциклопедии». Правда, когда он признался им, что на самом деле он не кто иной, как цесаревич Алексей, они, конечно, не поверили. Хотя их не могло не заинтересовать то, что пациент хорошо знал, где и что находится в Зимнем дворце, имел полное представление о дворцовых церемониях и этикете, а также о частной жизни императорской семьи.
Опять же при этом Семенов не гордился своим происхождением и не настаивал на своем, если видел, что ему не верят. Наоборот, он держался со всеми на равных. Так что обвинить пациента в симуляции паранойи и навязчивого состояния у врачей причин не было, как не было и четкого диагноза.
Скорее всего, Семенов со временем стал бы больничной легендой, если бы туда по долгу службы не прибыл из Ленинграда профессор психиатрии С. И. Генделевич. Еще до революции он часто бывал в Зимнем дворце и был лично знаком с семьей Николая II.
Поэтому поймать пациента, как говорится, на слове, ему ничего не стоило. Врач устроил Семенову самый настоящий экзамен. Он задавал вопросы о жизни царской семьи, о расположении комнат во дворце, о манерах поведения, принятых при дворе. На все вопросы больной отвечал быстро, даже не задумываясь, будто бы очень хорошо знал эту тему.
Как потом вспоминал доктор Кауфман, все это заставило персонал больницы посмотреть на пациента другими глазами. Вдруг оказалось, что у Семенова и Николая I (не Второго!) большое портретное сходство. Возможно, все это послужило причиной для полного обследования Семенова.
Как выяснилось, у него в анамнезе стойкая гематурия (кровь в моче после перенесенной гемофилии) и крипторхизм (не- опущение яичка). То есть как и у цесаревича Алексея.
Тем не менее профессор поставил Семенову диагноз «мания величия в сочетании с манией преследования».
Его еще немного подержали в больнице, а потом опять отправили в колонию.
ГЕНЕТИКА В ПОМОЩЬ
Жена Филиппа Григорьевича делала запрос в органы, но ей ответили, что мужа нет в живых. Ему тоже не удалось найти свою семью. По сле освобождения из лагеря в 1951 году Семенов второй раз женился и поселился в Ленинграде. Его супруга Екатерина Михайловна верила в то, что ее муж принадлежал к царской семье. Семенов любил долго бродить по городу, особенно его привлекал Зимний дворец, куда он приходил с женой, рассказывая ей, где и какие вещи раньше стояли, показывал ей любимые с детства места. При этом он горько плакал. Вообще, слезы у Семенова были близко. Плаксивым был и цесаревич Алексей.
Но ни с кем, кроме близких, о своем происхождении он не говорил. Психических отклонений у Семенова не наблюдалось, он ни разу больше не был пациентом психбольницы. Умер он в 1979 году, в том самом, когда по странному совпадению были найдены останки царской семьи. А тайна его продолжает будоражить исследователей.
В 90-х годах прошлого века по инициативе журналистов английской газеты «Дейли экспресс» был найден сын Семенова Юрий. Мужчину попросили сдать кровь на анализ ДНК. Экспертиза проводилась доктором Питером Гилом в Олдермастенской лаборатории. Для установления родства Семенова с царской семьей был взят биоматериал у одного из потомков Романовых, принца Уэльского.
Два теста из трех совпали на 100%, а третий — на 50%. Это означает, что близкое родство возможно.
Кстати, дети и внуки Семенова имеют невероятное внешнее сходство с различными представителями дома Романовых. Но, чтобы заявить о родстве точно, необходимо провести еще ряд ДНК-тестов.
Кроме того, можно сделать почерковедческую экспертизу, ведь сохранились как письма Семенова, так и тексты, написанные Алексеем. Может быть, тогда мы узнаем правду о судьбе наследника Николая II.