В 2002 году Коля впервые пришел в наш театр в качестве члена жюри фестиваля «Золотая маска». На национальную театральную премию номинировался спектакль «Мизантроп», который Коле очень понравился, и впоследствии он стал одним из тех, кто нам эту «Золотую маску» вручал.
В тот день, уходя из театра, он отметил, что был поражен, когда увидел модель Большого театра в миниатюре, дающую фантастические возможности для творчества, и выразил сожаление, что в кукольном театре нельзя поставить балет. По правде сказать, до этого разговора мысль о том, чтобы сделать балетный спектакль, нам даже не приходила, но мы пообещали над этим подумать. И только по прошествии почти трех лет возникла идея поставить «Смерть Полифема».
Оформилась она на самом деле легко, так как идея лежит на поверхности. Мировой балет всегда обходил тему великанов. По объективным причинам: понять, где великан, а где простой человек среднего роста и мифологического происхождения, на обычной сцене невозможно, а для кукольного театра это очень подходит. Мы соединили сразу три античных мифа — про Одиссея и циклопа, про любовь великана Полифема к нимфе Галатее и историю про троянского коня. Одиссея и других персонажей исполняют крошечные куклы-лиликаны, а великана Полифема — настоящий великан Николай Цискаридзе. Сцена Лиликанского театра имеет размеры метр на метр, поэтому у великана туда помещаются либо только ступни ног, либо голова, либо одна рука. И всего один раз за весь спектакль ему удается, свернувшись вчетверо, почти целиком предстать перед зрительным залом.
Как только у нас возникло понимание того, как реализовать эту идею, мы позвонили Коле и сказали, что хотели бы сделать с ним спектакль, на что он согласился моментально. С одного телефонного звонка. Он тогда восстанавливался после травмы и сказал, что это как раз подходящий момент, так как с больной ногой он танцевать еще не может, а репетировать у нас — вполне.
Репетировали мы около полутора месяцев. Сначала готовили декорации, и это было без него. Потом пригласили Колю, показали, что получилось, придумали, где и какие сцены должны быть с его участием. А дальше он уже работал как хореограф, то есть сам придумывал себе движения. Мы ему только давали задания: здесь стесняйся, здесь — ревнуй.
Проблема была только в том, как выразить ногами то, что обычно выражается всем телом. А нужно передать и любовь, и страдание, и ревность.
Когда репетировали, мы все время хохотали. Коля очень страдал от того, что движения очень мелкие, и нельзя размахнуться, к чему он совсем не привык. Одно дело прыгать на огромной сцене, а другое — слегка шевельнуть пальчиком и не задавить при этом находящихся рядом кукол. Но поскольку задача была изначально понята им совершенно правильно, он с нею справился.
Помимо исполнения танцев, Коля выполняет еще и роль кукловода, и его работа с куклами — один из самых захватывающих моментов спектакля, из-за которого мы поставили за сценой вторую камеру, которая снимает то, что там происходит. То, как он общается со всеми своими персонажами, — отдельное неописуемое зрелище.
Мы «умирали» на репетициях, когда он брал в руки шеренги кордебалета нимф, которые должны выходить на сцену с двух сторон, и за мгновение до выхода нежно шептал им: «Ну, пошли, мои девоньки!» Когда же заканчивалась музыка, и куклы делали поклон, он всегда с воодушевлением их хвалил: «Мои умницы! Браво! Браво! Браво!» То есть обращался с ними как истинный педагог, наряду с этим проявляя совершенно удивительные и непредставимые при его положении, возрасте и том окружении, в котором он все время вращается, качества, свойственные лишь человеку с детской душой, который счастлив играть в предложенную ему игру.
Он вообще трепетно относится к куклам и очень переживает за весь спектакль. По окончании большого сольного фрагмента у него есть еще одна роль — в сцене рассвета он реостатом медленно зажигает солнце, поворачивая ручку с такой благоговейной сосредоточенностью, будто он на самом деле и есть Бог, посылающий свет на Землю.
С Колей в спектакле работают два наших актера — Алексей Шишилов и Наталья Корчагина. Бывает такое, что сложилась внештатная ситуация, и им нужно срочно помочь, когда, например, леска запуталась или что-то еще произошло. В таких случаях Коля никогда не останется в стороне. Актеры это очень ценят и любят с ним работать.
Люди, работающие в кукольном театре — очень счастливые, и они по определению не могут быть плохими. С трудом можно себе представить кукольника с серьезными человеческими изъянами, так как для этой работы необходима совершенно детская увлеченность и даже некоторая романтическая нота. У нас, конечно, свои сложности. И в работе с куклами в частности, так как нужно приложить много усилий, чтобы на сцене получилось что-то грандиозное. И еще нужно обязательно верить в то, что эти тряпочки и палочки могут сыграть что-то такое, что трогает до слез. И для этого, конечно, нужно особое состояние души, которое есть у Коли, и это не перестает в нем поражать. Сложно представить, как ему удается сохранить в себе это, зная его непростую каждодневную жизнь за пределами нашего театра.
Когда человек часто сталкивается с необходимостью занимать оборонительную позицию или вращается в театральной среде, которая далеко не всегда доброжелательна, неизбежные личностные изменения происходят в нем сами собой. Коля обладает такой цельностью натуры и чистотой души, которые позволяют ему, погружаясь во все это, не терять этой цельности и не черстветь.
Эти Колины качества ярко проявляются в том, как он отвечает на вопросы зрителей по окончании спектакля. Это особый ритуал, сопровождающий каждое его выступление. Для всех нас это самая любимая часть спектакля. Чтобы его послушать всегда собирается не только вся труппа и все работники театра, но даже бухгалтерия. И происходит это не только потому, что Коля интересно рассказывает. Разговор со зрителем предполагает совершенно свободное состояние души, когда ты с любым человеком можешь говорить на равных, не заискивая и не свысока. Это то состояние, когда тебя ни один вопрос не может поставить в тупик, поскольку нет в жизни таких вопросов, на которые ты себе не можешь ответить, если ты искренен. Есть люди, которые могут отвечать на любые вопросы, потому что они на самом деле никогда на сам вопрос не отвечают. Просто болтают о себе. Его спросили об одном, а в ответ начинается: «Был у меня в жизни такой случай…». Что бы Коля ни рассказывал, он всегда предельно конкретен, искренен и не допускает ни рисовки, ни лукавства. Любой его ответ — это фейерверк, не затмевающий и не замазывающий смысла того, о чем он говорит.
Когда Леониду Парфенову пришлось уйти с НТВ, на одной из вечеринок Коля подошел к нему, чтобы выразить свою поддержку. Поприветствовав его, он представился и сказал: «Вы как-то делали со мной интервью. Возможно, вы меня помните». На что Парфенов ответил: «Николай, я помню вас хотя бы потому, что вы единственный в моей жизни человек, у которого, взяв 48 секунд интервью, я ничего в нем не монтировал и ничего оттуда не вырезал». Коля — человек, который всегда говорит чистым, внятным языком. И такая ясность мысли и четкость формулировок дорогого стоит.
Вопросы о самом спектакле мы, как правило, снимаем короткой презентацией, которая предшествует показу, поэтому большинство вопросов касается Колиной творческой жизни в Большом театре, а также самых разнообразных тем. Люди хотят знать его мнение, видя в нем образованного и интересного собеседника.
Всегда поражает такт, с которым он отвечает на вопросы из тех, что любит «желтая пресса». «Расскажите о Волочковой... Расскажите еще о ком-нибудь…». Ни в одном Колином ответе ни разу не промелькнуло ни единого намека на недоброжелательность. Конечно, к разным людям он относится по-разному, что естественно, но он снимает подобные вопросы с таким юмором и элегантностью, что человек теряет интерес к тому, чтобы развивать эту тему, понимая, что разговор должен идти совсем на другом уровне.
Очень часто его спрашивают о том, что ему дает работа в нашем театре. «Вы — великий танцовщик, и вдруг куклы». И отвечает он всякий раз по-разному. Однажды он сделал очень серьезное лицо и сказал: «Ну как, я тут за деньги. Мне очень хорошо заплатили!». Зал всегда живо реагирует на такие пассажи.
А иногда он отвечает так: «Актеры получают удовольствие от спектакля лишь когда его репетируют, ну, может быть, первый раз, когда показывают его своим друзьям. Все остальное для них — работа. Мы здесь встречаемся во имя радости общения друг с другом. Я Майю и Илюшу иначе не вижу — то я на гастролях, то они, а тут есть шанс встретиться. Вот мы сейчас вас распустим и пойдем пить чай…». И это абсолютная правда, которая при этом не умаляет ни достоинства профессии, ни достоинства зрителя. Если бы кто-то другой так сказал, это могло бы прозвучать заносчиво. Но когда это говорит Коля, и ты видишь, что в нем нет ни капли цинизма, это воспринимается совершенно иначе.
Перед каждым спектаклем Коля приходит в театр и в тысячный раз пересматривает видео, проверяя все свои сцены. Он часто говорит, что никому не пожелал бы такой жизни и такой тяжелой работы, как у него, но при этом занимается своим делом с полной отдачей и огромной ответственностью.
Поработав в нашем театре с другими звездами — Анатолием Васильевым, Тонино Гуэррой, мы поняли: чем в большей мере человек профессионально и личностно состоялся, тем он менее «звездный» и тем проще наладить с ним личный и творческий диалог. Например, Коле можно сказать, что его нога стоит на сцене не очень удачно и попросить поставить ее по-другому. Другой премьер на его месте это бы не воспринял: «Я все так замечательно придумал! Что вам тут не нравится?!» — а Коля возьмет и спокойно переделает.
Но если, опираясь на опыт, это можно было предположить изначально, то в человеческом плане он, конечно, стал для нас открытием. Не будет преувеличением сказать, что это первый в нашей жизни человек до такой степени гармоничный и физически, и духовно, и творчески.
Совершенно понятно, что наш взгляд на Колю специфический, ведь мы сталкиваемся с ним только в ситуации кукольного театра, где нет агрессии со стороны окружающей среды. Иногда к нам в театр приходят люди, которые работают с Колей в других местах, видят его в незнакомом для себя состоянии и удивляются: «Он что, у вас всегда такой?». Но способность быть таким хотя бы в гармоничных условиях есть тоже далеко не у каждого.
После одного забавного случая Колю у нас в театре называют не иначе, как «солнцем». Как-то мы репетировали сцену восхода и режиссер дал команду: «Все, начали! Давайте восход! Пошло солнце!» Наташа, которая поднимает проектор, проецирующий луч на сцену, кричит в зал: «Да нет солнца! Я не знаю, куда оно делось. Только что было, а сейчас — нет!». Этот диалог повторяется несколько раз, на что стоящий посреди сцены Коля торжественно произносит: «Наташа, как это солнца нету?! Солнце — на сцене!».
Мы очень благодарны всем звездам, которые согласились на предложение с нами поработать. Когда мы увидели, что они с готовностью соглашаются, поняли, что, видимо, им в жизни чего-то не хватает. Так же, как нам не хватает их, потому что для нас все эти люди, и Коля в том числе, — это уроки творчества и уроки жизни.
Майя Краснопольская и Илья Эпельбаум (2010 г.)