Дважды в истории, в 1274 и 1281 годах монгольский хан Хубилай собирал армаду, которую направлял к берегам Японии с целью захвата. И Страна Восходящего Солнца просто обязана была тогда пасть под натиском сил вторжения – у раздираемой феодальными распрями Японии шансов попросту не имелось. Но оба раза, у самой цели, монголов настигал страшный шторм, вчистую уничтожавший огромный флот. Это явление получило название "божественный ветер" (камикадзе то есть), поскольку в случайность повтора япона-удачи и сегодня сложно поверить.
В русской истории тоже есть очень похожее событие. И хотя шторм 14 ноября 1854 года в Черном море ничего не предотвратил (Крымская война уже началась), кровушки союзникам стихия напортила немало. Всего погибло более полусотни кораблей объединенного флота, а счет человеческим жертвам шел на сотни. Важно понимать, что морская дорога была единственной магистралью снабжения экспедиционного корпуса, так что это был весьма чувствительный удар, изрядно ослабивший армию и укрепивший в британо-французской общественности мнение о накладности войны на таком удалении.
За три недели до того произошло не самое удачное для русских сражение под Балаклавой. Затем последовало поражение под Инкерманом. Так что все складывалось для николаевской армии крайне неудачно. И вполне вероятно, что поражение в войне могло приключиться много раньше с куда более серьезными последствиями, чем то произошло. Так что разгул стихии пришелся как нельзя кстати.
В бухте Балаклавы скопилось множество судов, разгружать которые просто не успевали. Там стояли военные британские, французские и турецкие корабли, которые буквально блокировали купеческие посудины, доставлявшие припасы для армии: порох, провиант, теплую одежду, фураж и другие необходимые для армии вещи. Учитывая, что вот-вот должна была наступить зима, грузы считались крайне ценными, и за их сохранность командование серьезно пеклось.
Кораблей для внутреннего рейда Балаклавы оказалось многовато, так что часть судов располагалась на наружном, дальнем рейде. Они мирно ожидали своей очереди встать под разгрузку. Союзники же не имели возможности организовать форсированные разгрузочные работы, поскольку распыляли усилия, одновременно воюя и настраивая армейский быт на суше. Вдобавок, командование решило, что русские вот-вот предпримут контратаку на Балаклаву, отчего начальство опасалось повреждения кораблей, стоявших очень плотно. Там, к примеру, имелся транспорт, под завязку набитый порохом (500 тонн). И пожар на нем уж точно не сулил ничего хорошего. Поэтому многие капитаны получили приказ уйти с ближнего рейда подальше к большой воде.
Погода испортилась не сразу. Сначала подул ветер, и многие экипажи обеспокоились, чувствуя, что приближается что-то неладное . Многие послали рапорты начальнику порта, прося разрешения зайти в относительно безопасные воды внутренней бухты, но так и не получили его. Между тем время уходило. Вечер и ночь погода продолжала портиться.
Бывалые моряки, конечно, ждали шторма. И на многих судах убрали лишний рангоут, чтобы уменьшить парусность. Дополнительно с обоих бортов отдавали якоря и вытравливали цепи, чтобы иметь возможность маневрировать и вставать носом к волне. И все же того, что случилось, не ожидал никто.
Мощнейший ветер налетел внезапно. Его порывы, которые можно назвать затяжными усилениями, чем кратковременным ударом, достигали скорости 120 километров в час. В семь часов утра вода в бухте буквально кипела. В девять по поверхности катились огромные валы. Стояла сплошная стена дождя, которую часто замещал липкий снег. Все это дополнялось частым градом.
Внутри бухты сорвало с якорей некоторые корабли, и они носились, повреждая соседей. На внешнем рейде вообще творилось невообразимое. И если во внутренней бухте отдельные шлюпки еще хоть как-то пытались спасти тонущих, то снаружи о таком даже и не думали – упавший в воду шансов на спасение не имел. Кого-то смывало волной, кого-то сбрасывал ветер. Иные бросались в воду сами, не выдержав напряжения. Так, по крайней мере, позднее сообщали свидетели.
Часть кораблей легла на борт и затонула. Многие суда сорвало с якорей и бросило на берег. Те из них, кто попадал на скалы, перемалывались в щепу за несколько минут. Повезло немногим, выброшенным на ровный береговой участок.
В береговом лагере творилось невообразимое. Кипы прессованного сена запросто передвигались по берегу. Между сорванных разодранных палаток катались бочки с ромом, которые иногда сбивали, как кегли, тополя. Людей и лошадей валяло по земле и они не могли подняться на ноги. После шторма даже в сравнительно спокойном лагере находили мертвых. Что конкретно стало причиной смерти не установили. Просто решили, что бедолаг сгубило нервное перенапряжение.
После бури вода в бухте представляла собой смесь жидкой грязи и крупного мусора. На поверхности плавали человеческие тела (всего погибло не менее 490 человек). Берега покрывала смесь мелкой щепы и крупных фрагментов рангоута – то, что осталось от некоторых кораблей. Непосредственно в бухте погибло 53 судна, среди которых – 3 американских клипера, зафрахтованных для спешной переброски грузов из метрополии. Вдобавок, у берегов Евпатории затонули два линейных корабля (французский и турецкий), да три параходофрегата. Так что разгром, учиненный стихией, по результату напоминал поражение в крупнейшей морской битве. На дно ушли практически все зимние запасы армии – только на одном "Принце" затонуло более ста тысяч комплектов!
С затонувших кораблей спаслись единицы. Кого-то счастливо вынесло на берег, нескольким повезло очутиться на скалах и забиться в расщелину, что спасло их не от воды, а от опасности быть смытыми обратно в ту стихию, что сначала не приняла их. Уцелевшие корабли все до единого имели повреждения. У одних вырвало рули, другие лишились всех мачт.
Шторм имел и другие последствия. После него начались снегопады и многие солдаты попросту замерзли в ближайшие после ненастья дни. Последовавшая зима принесла немало хлопот союзникам – не имея нормального зимнего обмундирования, люди страдали от холода. Многие импровизировали, но все равно имелись потери от истощения, обморожения конечностей и гибели от переохлаждения. Потом сказался недостаток чистой воды, и армия столкнулась с инфекционными эпидемиями. Союзники сумели доставить в Балаклавскую бухту нужные теплые вещи и ликвидировали недостаток медикаментов, но это случилось уже весной, когда надобность в таком шаге отпала.
Император Николай I, узнав о буре, истрепавшей флот союзников, писал командующему Меншикову в Крым: "Спасибо буре, она услужила нам хорошо, желательно бы еще такой!". Однако повторения катастрофы не случилось. Да и сам автор срок той зимы не пережил.
Любители подводной археологии и сегодня исследуют останки кораблей, затонувших в тот день. Говорят, где-то на дне лежит целое состояние – на одном из кораблей везли жалование для воюющей на чужбине армии. Пока не нашли. Возможно, это только апокриф вроде Либерии Ивана Грозного. А возможно, все еще впереди.
× Поддержите нас в телеграме: @battlez
Не забывайте ставить "пальцы вверх" и подписываться на канал - так вы не пропустите выход нового материала