автор текста Лидия Сенчук
Впрочем, хватит о жалком и ничтожном Болливуде, обратимся к светлому и прекрасному - к Митхуну Чакраборти, который в «Laparwah» не только потрясающе играет, но и блистательно танцует. Для «Laparwah», то есть для Митхуна, Баппи явно расстарался. И Митхун в долгу не остался. Своего рода репетиция к «Disco Dancer» удалась на славу - музыкальные номера из «Laparwah» ничуть не уступают вышеупомянутому фильму ни в красоте песен, ни в постановке танцев. Великолепный и бесподобный сверх всякой меры будущий Disco Dancer «всех времен и народов» в грязь лицом не ударил, к делу подошел со всей митхуновской энергией и одарил нас изумительными по красоте музыкальными номерами.
Если очень кратко о первом клипе - красивейший Митхун, танцующий на фоне красивейших пейзажей. Если немного поподробнее - незамысловатая песенка Шеры о своем желании разбогатеть, подкрепленная его весьма и весьма выразительными танцевально-пантомимными движениями, становится незабываемом представлением кандидата на новую счастливую жизнь. Шера, лихо выплясывающий в лучах закатного солнца на фоне старинного храма, как-будто притягивает его к себе и вопреки законам мироздания не дает всесильному Светилу скрыться за небосклоном. Словно призывая в помощь могущественных богов. Но ясно одно - с помощью небожителей или же в гордом одиночестве «герой нашего времени» из Индии все равно не отступит от задуманного и добьется своего. Это касается не только фильма. Очаровательный шалопай Митхун Чакраборти на фоне тускло-тоскливой болливудской тусовки сверкает уже на протяжении многих лет, оставаясь таким же ослепительным, как бы сильно адептам от «компашки папашки-баччанки и шаха-обезьянки» не хотелось его заката и полнейшего забвения. Однако, проблемы и желания «индейцев» (баччанки и Ко) шерифа (мистера Ч) волновать не могут по определению - так уж устроена жизнь. И это - правильно!!!. Особенно, если учесть, что мистер Ч, в отличие от болливудских королей-скоморохов, находится на своем месте. Как Людмила Прокофьевна Калугина. А если серьезно - кому-кому, а мистеру Ч убеждать кого-либо в своей исключительности и гениальности с помощью глупых титулов не нужно. Все видно невооруженным глазом. Как в данном клипе из «Laparwah» - магически притягательные кадры первого музыкального номера запоминаются не красивейшими пейзажами, не постановочным танцем, не милой песенкой, а только чудным Митхуном, представляющим собой энергию красоты и безукоризненный абсолют в чистом виде. По-видимому, Джонни был ошеломлен не меньше нашего.
Свое новое приобретение хитрый бандит увидел с совершенно другой стороны и, поняв, какой бриллиант, пусть еще не ограненный, послала ему судьба, приготовил наивному любителю больших денег такой крючок, с которого беспечному искателю легкой наживы соскочить будет невероятно трудно. Как и следовало ожидать, искус для Шеры оказался слишком большим - у подданного Ее Величества Судьбы практически не было шансов устоять перед чарами этой своенравной Дамы. Не без колебаний, чувствуя, что решение присоединиться к «романтикам с большой дороги» становится, скорее, не началом новой жизни, а ее финальным аккордом, он все-таки дает себя уговорить и соглашается остаться в услужении у Джонни. Шера идет «ва-банк», что выглядит - как «в омут с головой», но старается не думать о том, что, по сути, это - полное фиаско, а предпочитает только действовать… В этот роковой момент герой Митхуна напоминает загнанного зверя, попавшего в ловушку… обездвиженного… поверженного, но все равно не побежденного... И смертельно опасного... пусть… в первую очередь, для себя самого. Но отступать Шера не собирался… ничто, даже адская боль от попавшей в капкан его души, не смогла бы его заставить отказаться от своей мечты… даже, если впереди зловещим оскалом зияет пропасть… Казалось бы, finita la tragediya… ловушка захлопнулась… темные силы ликуют… Однако с отпеванием души раба Божьего Шеры силы зла явно поторопились - этот молодец оказался «крепким орешком», отъявленного подлеца и преступника из Шеры не получилось. Впрочем, это было ясно едва ли не с самого начала. Как и то, что сражение за душу раба Божьего Шеры будет не на жизнь, а на смерть. Для того, чтобы понять это, необходимо одно-единственное условие - внимание при просмотре!!! Только не нужно пугаться - никто никого не заставляет смотреть болливудскую муть «Laparwah». Свое внимание необходимо сосредоточить исключительно на главном герое фильма, точнее - на его глазах.
Впрочем, сделать это будет нетрудно - всЁ остальное на фоне Митхуна, который - невероятно, убийственно хорош!!! выглядит слишком мелким, жалким, ничтожным и убогим. Надеюсь, нет необходимости объяснять, что сейчас я имею в виду не только (и не столько) потрясающий внешний облик Митхуна Чакраборти - в этом случае потрясающий актер для меня гораздо предпочтительнее мужчины небесной красоты. Особенно, если учесть некоторые ужасающие особенности национальной индийской кинЫ. Ведь присутствие АКТЕРОВ в болливудских болванках, которые потребителями индюшатины ошибочно причисляются к искусству кино, событие редчайшее. В Болливуде ты можешь быть королем (перевожу на русский - шутом гороховым на троне), звездой (перевожу на русский - шутом гороховым около трона), а вот актером быть вовсе не обязательно. Особенно, если нечем - Бог талантом обделил. Не знаю, чем народонаселение страны с названием «Индия» провинилось перед Всевышним, но страна с названием «Болливуд» оказалась перенаселенной лицедеями в самом худшем, даже дичайшем смысле слова, а вот с актерами наблюдается какой-то извечный дефицит. Даже предвидя многочисленные вопли поклонников из секты индийской кинЫ все же рискну сказать - только благодаря актеру Митхуну Чакраборти индийскую кинУ можно отнести к искусству и не только терпеть существование оного недоразумения, но и восхищаться им. Вернее - Митхуном.
А если применительно к «Laparwah», то следующий вывод напрашивается сам собой - только благодаря актеру Митхуну Чакраборти удивительное «перерождение» Шеры воспринимается закономерным событием, а не бредовым «зигзагом судьбы», высосанным из пальца какого-то убогого болливудского писаки. И здесь самое пристальное внимание следует обратить на сцену «вербовки» Шеры в компанию «работников ножа и топора», которая является одной из самых захватывающих и ярких в фильме, хотя ни зрелищных драк, ни великолепных танцев в ней нет. Увещевание-убеждение Шеры после того, как он наконец-то понял, с кем имеет дело, и в чем будет заключаться его «работа» у Джонни - ключевое, краеугольное событие «Laparwah», в котором сокрыта суть происходящего с Шерой в будущем, не только объясняющее все его дальнейшие поступки, но и предсказывающие его сопротивление и доказывающее то, что оно было неизбежно. В этой сцене действие максимально замедляется, чтобы в дальнейшем по ходу фильма превратиться в мощное противодействие, ведь импульс сопротивления Шеры идет именно отсюда.
Но в данный момент все максимально статично, немногословно, почти безмолвно, как затишье перед бурей. Складывается ощущение, что временем кто-то управляет… как-будто его остановили намеренно, словно в раздумье - позволить ему дальше продолжить своей бег или все же повернуть его вспять… Что само по себе, казалось бы, невозможно - его бег никто не в силах остановить... Но повелитель времени все-таки существует. Чтобы убедиться в этом, достаточно посмотреть в глаза актера Митхуна Чакраборти. Это - не фантастика, это - фантастично! И пусть вас не смущает, что обладатель взгляда властелина мира находится в обездвиженном состоянии и нисколько не напоминает такового. С телом Шеры совладать удалось, но дух бунтарский ни ударам, ни цепям не поддается… не обузданный и не покоренный взгляд Шеры бьет наотмашь… в самое сердце… Авторство этой сцены принадлежит именно ему - взгляд Митхуна по-своему «написал» эту потрясающую сцену, наделив совершенно прозаический отрывок фильма-пустышки самыми невероятными элементами из области «очевидное-невероятное». Излишне говорить, что все внимание сосредоточено исключительно на Митхуне, точнее - в центре внимания его глаза.
Собственно, именно из-за этого собеседник Шеры оказался лишенным каких-либо шансов вызвать к своей и без того скромной персоне хотя бы малую толику зрительского интереса. Если задействовано такое совершенное оружие, как взгляд Митхуна, остальные «актеры» могут вообще не напрягаться. Особенно, если учесть, что напрягаться то, собственно, и нечем. В отличие от болливудских подмастерьев Митхун свое дело знает на «отлично» и знания свои, опять же - «на отлично», применяет на практике. Включать «индийского актера», то есть халтурить, позволяет себе в редчайших случаях. Таких, к примеру, как в ситуации с затрапезным позорищем «Гуру». В компании с размалеванным бесформенным убожеством из болливудских НЕДОбАгЫнь играть, как Митхун Чакраборти, точно не было никакого смысла... и, самое главное - желания самого Митхуна также не было. Скажем откровенно, желания вообще не наблюдалось, никакого… скорее - наоборот. Не удивительно, и даже простительно, что в данном случае у Митхуна все ограничилось хождением «по мукам» и вполне ожидаемо закончилось полнейшим провалом. В фильме «Laparwah» (в целом) и в сцене «падения» Шеры (в частности) индийского актера Митхуна Чакраборти нет и в помине. В этом вполне себе проходном эпизоде есть кое-что другое - то, чего в киношке уровня «Болливуда» не может быть по определению, так уж звезды встали. Есть шикарный актер и есть шикарное кино.
Конечно же, шикарный актер в «Laparwah» присутствует на протяжении всего фильма, но сцена разговора Шеры и Джонни отличается настолько выразительной подачей, таким мощным накалом и сдержанной силой, что, несомненно, заслуживает особого внимания. Хотя разговором это объяснение можно считать чисто условно. Безмолвный Митхун и его собеседник, что-то объясняющий, в чем-то убеждающий, что-то доказывающий своему молчаливому оппоненту… А в ответ лишь напряженная, искрящаяся тишина… и взгляд того, кто должен принять решение, от которого будет зависеть, кем ему быть в жизни - человеком или ничтожеством. Казалось бы... все, о чем я сказала, звучит слишком банально... да и с пафосом - явный перебор. Но фантастичная игра Митхуна полностью освобождает от ощущения заезженности и глупости, неизменных составляющих болливудской кинЫ, позволяя не обращать на болливудскую чушь ни малейшего внимания, и полностью погрузиться в историю его героя, которая на два часа становится твоей собственной. Сцена, несомненно, интереснейшая. Но не только со стороны искусства. В какую-никакую - но кинУ, вмешалась экономика. У болливудских деятелей, страдающих художественным слабоумием, нюх коммерсантов (вернее - пройдох) никто не отменял. При явном и несомненном отсутствии хоть каких-либо способностей к сценарному делу (в том числе) наблюдается наличие неплохой коммерческой жилки. В случае с дикарями от кинЫ из Индии это называется банальной хитрожопостью. Как говорится - все элементарно, Ватсон.
Дабы не насиловать зрителей текстовыми «изысками» с маразматическим эффектом товарищи из болливудского обкома пошли по пути наименьшего сопротивления (хоть на это у них хватило ума ), то есть минимального приложения своих весьма и весьма невеликих сил, корпеть над текстом не стали и всю ответственность переложили на плечи Митхуна. Как всегда, господин Чакраборти сам знает, что и как делать. И, естественно, не прогадали - все получилось в высшей степени грандиозно! Принятие решения, определяющего всю дальнейшую жизнь Шеры, было доверено актеру, рассказавшему о сомнениях и терзаниях своего героя выразительно-безмолвным, говоряще-красноречивым взглядом, позволив по его глазам отследить и зафиксировать каждый шаг, каждую ступеньку, по которой Шера уходил от себя самого, спускался ли вниз или поднимался вверх...... по осколкам своей души... в призывно манящий, но смертельный мрак своего будущего. Ошибочность того, что он делает, Шера, несомненно, осознавал и результат своих метаний принял с мрачной обреченностью, предугадывая свою ошибку. Но отказаться от того, в чем на тот момент он видел смысл жизни, был не в силах.
Вот это - самое впечатляющее и незабываемое, что можно назвать актерской работой, причем - гениальной! И такое кино я готова смотреть не отрываясь. А дальше - за ошибки надо платить. Поломанной жизнью... Потерянной душой… Разбитым сердцем… С Шерой происходит самое страшное - постепенно, но неумолимо, он «размывается» в Сурадже, чтобы со временем стать совершенно другим… вернее - просто исчезнуть. Вполне отдавая себе отчет в своем ничтожестве и принимая это как данность (в отличие от недостижимого пока еще богатства - свершившийся факт), Шера понимает, что его ожидает именно такое будущее. Только наедине с самим собой и со своими родными, перед которыми не нужно притворяться и юлить, Шера еще мог быть искренним и открытым, мог быть самим собой… еще мог... Разговор Шеры с братом - последний шанс вернуться к честной жизни, попытка заглушить угрызения совести и откупиться от бедных родственников, за которых теперь ему будет стыдно и неудобно. Но этот шанс Шера упустил. Сурадж еще на один шаг стал ближе к заветному призу, а проигравшая сторона в лице Шеры получила крайне незавидную роль «непрошенного гостя», которому не рады и с нетерпением ждут его скорейшего ухода. Азартный игрок с жизнью стремительно терял человеческий облик, прекрасно это понимал... и даже оказывал сопротивление... проигрывал сражение за сражением, битву за битвой, фактически уже потерпев в войне поражение, но все равно упрямо продолжал убеждать себя в том, что война будет выиграна... Бушующие, разрывающие душу столкновения по мастерству изложения достойны гениальных романов Достоевского... Ну, где еще в сплошной лабуде и дичайшем абсурде болливудской кинЫ можно увидеть произведение масштаба Федора Михайловича, как не в душе Индии, ее истинном сокровище - в глазах Митхуна Чакраборти и его Актерском
Откровении, «вдыхающего» жизнь в своих героев подчас еле заметными штрихами, характерными деталями по своим собственным, никому более недоступным канонам… как будто перед нами не герой болливудского фильма, а персонаж, сошедший с страниц бессмертных романов знатока и иконописца человеческих души, «психолога пера» Достоевского. Отбросив последние сомнения, то есть - сдавшись на милость Судьбы, вернее - отдав должное ее коварству, Шера уступает роль «первой скрипки» Сураджу, для пользы «предприятия» предусмотрительно избавившемуся от совести и чести, балласта предыдущего их незадачливого владельца. Сурадж легко справляется с возложенной на него «миссией», завоевывает, казалось бы, неприступную Сантью и семимильными шагами приближает заговорщиков к вожделенному миллиону. Казалось бы, нет ничего удивительного в том, что Снежная Королева была завоевана без особого труда и с минимальными усилиями - никто не смог бы устоять перед ослепительным-слепяще-ослепляющим обольстителем от Его Величества Совершенства Митхуна Чакраборти. Но Снежная Королева не так проста и предсказуема. У нее, как в песне поется - «первым делом, первым делом - самолеты...». Любовь, даже с таким красавцем, отнюдь не входила в ее планы. У Сантьи были свои резоны «сыграть в поддавки», поэтому впереди нас ожидает увлекательная и, к тому же, очень поучительная игра в кошки-мышки - игра-поединок показательно-демонстративного шоу-маскарада, очевидного для каждого из двоих его главных игроков, но впечатляюще-эффектного как для другого участника, так и для остальных окружающих.
В «молниеносной» победе над собой сама Сантья была «заинтересована» не менее, чем наивный - на первый взгляд, осторожный - в меру, напористый - тоже в меру, остроумный - безмерно и так же безмерно любезный красавец Сурадж. Но, как это бывает, и не только в кино, гладко было на бумаге, да забыли про овраги. Игроки, четко и неукоснительно соблюдавшие правила тысячелетней игры-соблазнения, настолько увлеклись достижением цели (каждый - своей), что момент, когда «любовь не пришла, а потекла по венам» был упущен, расцветая в них настоящими, глубокими чувствами, о которых мечтают, но которые, как истинное сокровище, редки, неуловимы и переменчивы.
Пока же - время любить еще не пришло, поэтому разыгрывалось представление в любовь. Несмотря на то, что участников представления, как и полагается, было двое - он и она (да простит меня госпожа Ранджита), все внимание опять и снова досталось только ему одному, Митхуну. Утонченно изящный процесс соблазнения - украшение «Laparwah», сплошное наслаждение хорошо отрепетированной, искусно поданной опьяняющей мужской красотой со стопроцентным покоряющим эффектом, которая производит нужное впечатление спонтанного всплеска любовного интереса и внезапно воспламененной чувственности попавшего под чары соблазненного соблазнителя. Так как задача перед соблазнителем стояла не из легких, то для ее решения было использовано оружие «массового поражения» - взгляд Сураджа. Обольстительно-обезоруживающий и воспламеняюще-пылкий взгляд влюбленного мужчины, соединивший неискушенную наивность и опытную искушенность, в сочетании с вычурными и цветастыми фразами «истинного» любовного восторга в итоге и позволил этому красавцу добиться нужного для себя результата. Митхуну за такое шикарное представление, конечно же - «Браво! Брависсимо!».
Однако, одними разговорами завоевание Сантьи не ограничилось. Я имею в виду то, что сразу же приходит на ум, если речь идет об индийском кино. Только танцы. Но ведь какие это танцы - просто непередаваемое великолепие!!! Покорение почти уже сдавшейся в процессе милой непринужденной беседы Сантьи (атмосфера раскрепощенной чувственности, замаскированной под спонтанно вспыхнувшее увлечение, сводит с ума!) плавно перетекает в эффектно-показательную танцевальную феерию, по примеру Новосельцева (который - Анатолий Ефремович) призванную усилить произведенное уже впечатление на даму. Конечно же, с не менее оглушительным результатом, чем у самого Анатолия Ефремовича. Танцующим!!! Митхуном!!! в белом!!! любоваться можно бесконечно.
Сураджу удалось настолько заинтересовать девушку (пусть это и не входило в ее планы), что можно смело утверждать - «миллион в брачной корзине» ему уже преподнесли. И вот здесь, когда дело было почти в шляпе (или немного раньше, что не так уж и важно) случилось неожиданное, или... неотвратимое - «Любовь нечаянно нагрянет, когда ее совсем не ждешь...». И пусть все было не так явно, но уже - было. Игра в любовь… игра с любовью… любовь… Едва уловимое дыхание зарождающейся любви раскрывается постепенно, в нежно-романтическом ключе, иллюстрируясь изумительным музыкальным сопровождением, многократно усиливающим чувственно-эмоциональное восприятие фильма и, собственно, самой пары влюбленных. Любовная линия Сураджа и Сантьи воплощена поэтически живописно и изящно, разнопланово по образной музыкальной драматургии, с уникальным актерским почерком, присущему только Митхуну, что и позволило ей не затеряться на фоне важных мужских дел вроде «завоевания мира», став одной из самых эмоциональных и гипнотически притягательных. Совместные номера Митхуна и Ранджиты наполнены удивительной теплотой и нежностью, упоительно прекрасны, возбуждающе чувственны и девственно чисты. Все очень проникновенно, подкупающе искренне, не напоказ. Право, здесь даже не надо выдумывать их историю любви в жизни.
Все видно невооруженным глазом… в отличие от распиаренных фантомных отношений Митхуна с некоей особью из НЕДОбАгЫнь, чью «любовь» невозможно разглядеть даже с помощью самого мощного телескопа… разве только (от великого ума, наверное) ее придумать или, проще говоря, высосать из одного места… в этом случае - даже не из пальца… аналогия напрашивается не столь приличная... что, однако, под стать самой скотской историйке, которую только очень недалекие люди могут воспринимать серьезно и, тем более, восторгаться таким дерьмом. Впрочем, факт любовных отношений между Митхуном и Ранджитой (было - не было) не столь важен. Вполне достаточно того, что на экране Митхун и Ранджита как влюбленная пара убедительны и естественны, и даже - более, чем требовалось (дебилковатому пугалу с вершин болливудской олимпЫ такое и не снилось, сколько сие убожество ни пыжилОсь). Любовь… в сердцах двоих, ставших отражением в глазах друг друга… Таинственное мерцание жизненного огня в самозабвенно любящей и всепрощающей душе… как путеводная звезда для влюбленных, которым впереди предстояли немалые жизненные испытания. Любовь приходит незаметно, невзирая на желания простых смертных, ни у кого не спрашивая позволения, нектаром или ядом проникая в кровь и растворяясь в душе, расцветая в ней или убивая ее, заставляя сердце учащенно биться в блаженстве или замирать от невысказанной, разрывающей его боли и тоски.
Уверенные в своей неуязвимости к «стрелам Амура» Шера и Сантья даже не заметили, как «заигрались». Чтобы научиться любить и ценить любовь другого человека, им придется заплатить очень дорогую цену, пройти через боль и потери, не просто обрести свою любовь, а выстрадать ее. И, самое главное, им придется усвоить - человеческими чувствами играть нельзя. Никогда. Причем, степень «правильности» поступков и действий, в данном случае - в отношении исключительно благородных (без сомнения!) дочерних побуждений Сантьи, значения не имеет. Лозунг «Цель оправдывает средства» здесь дает сбой. Когда не склонная к сантиментам Сантья посылала Сураджа на верную гибель, любовь уже зажглась в ее сердце, которое билось уже не только ради мести. Новые чувства, заполнившие ее жизнь, словно сбросили с нее пелену заблуждения, показав всю бессмысленность ее поступка, внезапно обесценившегося в ее глазах. Но для Сураджа «игра в героя, бросающего свою жизнь к ногам любимой» - еще актуальна, жажда наживы, побуждающая его к продолжению беззастенчиво-лицемерного представления с пылким влюбленным в главной роли, идущим за «золотым руном» ради любимой, - еще всевластная властительница его дум и помыслов. Самозабвенно играющий в любовь Сурадж вполне еще не подозревал о том, что та самая любовь, которую он изображает, уже полноправная владычица его души. «Золотое руно» от Сураджа, конечно же, никуда не денется.
Только к ногам Сантьи его бросит не аргонавт, а ковбой. Не клоунско-бутафорское посмещище из болливудских кошмаров (ой, простите, фильмов), а наголову превосходящий любого «коренного» покорителя бескрайних американских прерий самый красивый «ковбой» в мире, какого только можно себе представить, с поразительной точностью имитации как внешних форм, так и самой сущности оригинальных особенностей копируемого образца. Что особенно впечатляет, превращение состоялось без видимых усилий, словно нехотя и мимоходом - просто по пути было. О высочайшем профессионализме и удивительной природной восприимчивости Митхуна даже говорить не буду - боюсь в сотый раз повториться. Итак, Сурадж отправляется за «головой» убийцы отца Сантьи Раки. Верхом на коне и с любовью-оберегом в душе, постижение истинной ценности которой самонадеянным красавцем, заносчиво-высокомерным в осознании собственной исключительности и удачливости, только началось. К счастью, благодаря Митхуну впереди нас ждут не только, и не столько ковбойские «разборки»… Становление человека… его возрождение, длительное, мучительное, как будто годы прошли, а не минуты… Только пройдя через душевную ломку-переосмысление и постижение-принятие своей обреченности, пробираясь сквозь обрушившееся на него мучительно-отрезвляющее похмелье, безжалостно срывающее пелену тумана с великолепия безжизненно-пустых обманных иллюзий, Шера-Сурадж обретет свою любовь и вернется к Сантье уже другим человеком. Переосмысление жизни, прожитое (никак иначе!!!) Митхуном в своем герое, наряду с «падением в высоту» Шеры через его!!! восприятие этого падения сыграны так, словно актер «забыл» о своей профессии, «разучился» лицедействовать, пульсирующей энергией «выстраданной» правды жизни делая фильм искренней и откровенней самой жизни.
И снова полное ощущение того, что снимаясь Митхун выпускает и камеру и оператора из виду, перестает их воспринимать, сам «живет» по своим законам и других заставляет (вынуждает) неукоснительно им следовать, убирая, казалось бы, непреодолимый разрыв между экраном и зрителем, заставляя камеру искать его, стремиться к нему, создавая атмосферу жизни в игре, а не игры в жизни и о жизни. Душевный перелом Шеры и его возвращение к самому себе - это не игра, это - жизнь. Ковбойские «будни» болливудской кинЫ неожиданно оказались не просто разбавлены какими-то страданиями, стенаниями и слезами, так - для разнообразия, для галочки, как это происходит в кинЕ такого уровня. Настоящие человеческие чувства, а не их жалкая имитация - вот истинные творцы «Laparwah». Именно ради такого актерского чуда и смотришь подобную лабуду (и не один раз), нисколько не жалея о потраченном времени. Мимо совместных сцен Сураджа и Сулони, показывающих метания и переживания Шеры, пройти невозможно. Много диалогов, красивые и правильные слова. Но!!! как обычно бывает у Митхуна, читать придется между строк, слова здесь - далеко не самое главное. Понять это не трудно. Потому, что Митхун - гений. Когда смотришь МИТХУНА, а не болливудскую фильмУ, меняется ВСЁ!!! Кардинально!!! Это не высокопарные диалоги двоих людей, когда один человек уговаривает другого покончить с преступной жизнью.
Это разговор падшего человека со своей совестью, ее жалкими осколками. Именно реакция как будто бы очнувшегося от наваждения Сураджа позволяет воспринимать более, чем посредственно играющую актрису его совестью, превращая жалобно-плакучую сцену в эмоциональную бомбу - средоточие мира в дрожащих на глазах Сураджа не пролитых слезах, живой водой окропляющих душу корчившегося в муках ангельского грешника ли, грешного ли ангела... постепенно, мучительно, шаг за шагом, подходящего к принятию единственно верного решения, вспыхивая и снова затухая, как светильник, им же погашенный... еще на мгновение, но погружаясь в цепко держащийся мрак в его душе, все-таки не устояв перед соблазном с помощью обмана попытаться построить свое иллюзорно хрупкое счастье с Сантьей. В который раз не устаю восхищаться той легкости и силе, объемности и неуловимой основательности воплощенного в совершенных линиях старательно-небрежного образа… недосягаемо простого и непостижимо сложного, очевидного и недоступного к осознанию... боль, раскаяние, мольба, страх оступиться, споткнуться, разочаровать и этим предать поверившего в тебя человека... все - в нескольких секундах, коих Митхуну достаточно, чтобы вместить в глазах Сураджа и недосягаемый рай, и разверзшийся под его ногами ад, и жизнь, покидавшую его, и надежду, в нем ожившую.
Сурадж читает письмо от Сантьи. Его лицо - в полусвете... полутьме... его сосредоточенный, внимательный взгляд - погруженный в себя... блуждающий где-то во вселенной... возносясь к звездам или проваливаясь преисподнюю... в поисках решения или ожидании приговора... его глаза - ласкающие солнечные блики или пронзающие огненные стрелы... обреченные или полные надежды... неразрешимая загадка или лежащий на поверхности ответ на все вопросы… Вспыхнув и погаснув, исчерпывающим молчанием Митхун рассказал о стоявшем перед Сураджем выборе, о мучающих его вопросах, на которые у него еще нет ответа... или ответ также неопределенно-туманен, как облачное небо с пробивающимся сквозь тучи солнечным лучом... кто «одержит победу» и «покорит» небесный простор, сияющее солнце или смертельная гроза? После своего триумфального возвращения Шера все-таки признается Сантье в обмане, хотя понимает, что она его не простит. Разбитый и подавленный он возвращается в деревню. Едва обретя любовь Шера и Сантья готовы были ее потерять. «Мужчина и женщина - это две ноты, без которой струны человеческой души не дают правильного и полного аккорда». Чтобы научиться извлекать то самое - идеальное сочетание, дарующее божественно прекрасное звучание, Сурадж и Сантья должны были отбросить обиды и пестование своего уязвленного самолюбия, пройти через отречение от любви, выстраданное ее обретение и открытие себя в любимом человеке, «выносить», осознать и принять свою любовь, ибо не каждый, живущий на земле, получает этот драгоценный дар во владение, что воистину сродни чуду, как и умение оценить его и распорядиться им. Быть рядом друг с другом - не всегда означает быть вместе, быть вдалеке - не всегда равносильно расставанию. Бывает, что расстояния между влюбленными - единственный шанс почувствовать истинную значимость друг для друга или принять случайную мимолетность своей встречи… понять, что исчезновение человека равносильно твоему уходу из этого мира или его потеря лишь на секунды затуманит твой взор облаком грусти, подобно легкому ветерку печали пройдя по краешку души.
Любовь-испытание… любовь-преображение… расставание, изматывающее и опустошающее душу… счастье, окрыляющее, дарующее весь мир и даже больше, за которое придется побороться… Возвращение к себе было мучительно трудным. Шера и Сантья смогли пройти этот путь… чтобы быть вместе… чтобы жить… чтобы любить… Фильм закончился. Наконец-то - если смотреть кинУ от Болливуда. К сожалению - если видеть кинО Митхуна. Хотя это - не к свидетелям индюшатины… там - глухо, как в «Армате». Их предел, который ниже плинтуса, шахи-баччанки. И пусть финал «Laparwah» излишне сентиментален (как здесь не помянуть незлым тихим словом коронованных болливудских шутов), на это снова не обращаешь внимания… Благодаря Митхуну БЫЛО кинО, все-таки - было… Но не только… Был мужчина, который - НЕБЕСНОЙ КРАСОТЫ. Не по идиотским рейтингам, извращающим и уничтожающим само это понятие - потому, что в них первое место занимает человек с отвратительной обезьяньей наружностью и невразумительной фигурой.
Исключительность Митхуна определена не людьми, а высшими силами. Его красота - совершенна. И этой красоты в фильме - щедрыми горстями. «Laparwah» - из тех фильмов, которые очень выигрышно преподносят внешние данные Митхуна. Своей невероятно колоритной фактурой в некоторых, особо эффектных моментах, он начисто отвлекает от волнений и перипетий самого фильма, неосознанно-интуитивно заставляя любоваться его мужской красотой, настолько притягательной, что при этом совершенно не хочется вдаваться в осмысление поступков Шеры-Сураджа, доискиваться до причин, толкнувших его на то или иное деяние. Безупречный, как античные боги, несравнимо прекрасный в своем естественном совершенстве. Особенно сильно это прослеживается в клипе «Menfil Mein Aakar».
Гимн Мужчине, песнь Красоте, ода Совершенству. Но Митхун Чакраборти не был бы самим собой, если бы в «Laparwah» он запомнился только своей неотразимой внешностью. Пользуясь своей красотой скорее в силу обстоятельств, по необходимости, как приманкой, Митхун прибавляет искус своей внешности к вдохновенной игре, как приправу, без которой образ его героя был бы, конечно же, интересным и незабываемым, но оказался бы лишенным той доли маняще-притягательного привкуса, придающего роли Шеры-Сураджа законченную целостность, особую неповторимость и безукоризненность, возможную только благодаря сочетанию безграничного актерского таланта и безупречной внешности, в таком масштабе существующих только в Митхуне Чакраборти.
Сурадж - это солнце… Митхун - это Солнце... Оно всегда всходит и заходит… И возвращается на небо…