Улицы измазаны оранжевой шелухой, как фарфоровая тарелка — мёдом, и поблёкший, по-воздушному лёгкий фонарь-оборванец роняет пригоршни света на мостовую. Деревья отбрасывают тени на хмурые, уставшие лица. Сердце моё гулко бьётся, а рёбра изнывают дождём, блестящим и чистым, только что рухнувшим с серого, подкопчённого холодом неба.
От дикой несправедливости, гипсового равнодушия и картонной тупости хочется зарыться в сугробы цветастых листьев и тихонечко плакать. Но любовь — фильтр, подсоединённый к сознанию; когда одеваешься в любовь промозглым осенним утром — всё становится проще. Начинаешь замечать свежесть и терпкость порывов ветра, находишь в себе силы оставаться собой, помешиваешь ложечкой чай с каким-то внутренним необъяснимым спокойствием, с уверенностью в себе, в своём будущем и в мире.
День за днём мы создаём мир вокруг себя. Мир в мире. Каждая наша фраза — истина, каждая мысль — озарение, каждое движение — исполнено смыслом и значимо, а мы — неповторимы. Юность наша необузданна, велика и терпка. Мы отмахиваемся от сомнений, как от назойливых мух. Наши олюбовленные сердца лишены той пресности, которая присуща злым, подпорченным предрассудками людям. Звёзды взрываются в наших значках, на кончиках наших пальцев расцветают мурашки, а на губах — сладкой корочкой застывает сок искренних слов-яблок.
Мы справимся, потому что мы — это мы. Такие, какие есть: плачущие, разливающие кипяток мимо чашки, уставшие, но вдохновлённые самой жизнью как явлением, как процессом бытия. Жизнь есть жизнь. И в ней всему есть место. И пусть наши мысли, наши убеждения и порой даже мы сами неудобны для окружающих, но, как поётся в одной из песен Цоя, что с того, что мы немного «того»? Что с того, что мы хотим танцевать?
И наш заливистый смех не умолкнет, а будет звенеть, звенеть, не переставая и ударяя по ушам. Наш смех — гимн настоящности, который будет звучать назло фальши, лицемерию и лжи.