Когда я переродился, я просто радовался своему молодому, сильному телу, радовался просто тому, что мог бегать, прыгать, дышать, и мог не думать о том, что этот вздох станет последним.
И я вот задумываюсь, может я не хотел никогда становиться воином? Но к сожалению, мне пришлось им стать…
И именно поэтому я так не хотел в тот день смотреть в окно.
Открытые настежь ставни слегка трепыхались на прохладном, осеннем ветру.
Облизывал лицо холодный ветер.
Я знал, что увижу в этот момент за окном.
И, Видят Все Миры, я не хотел никуда вставать. Не хотел идти. Не хотел…
Но должен был.
Это то, что отличает мальчика от мужа. Один делает то, что хочет, другой то, что должен. И если последний будет мудр, то убедит себя в том, что желание неотличимо от долга.
Я был много кем, носил не одно имя, сменил множество ролей, но мудрости это мне так и не добавило.
И впервые за долгое время я знаю, чего хочу. И то что я хочу лежит сейчас рядом со мной. И, слышат демона и те, кто назвал себя богами, забрав в свои руки власть над судьбами всех миров, ничто кроме рыжеволосой красавицы меня не волнует.
Кроме её чудесного запаха от волос, кроме её спокойного дыхания.
И даже если сейчас весь мир начал бы гореть, я бы не сдвинулся с места, чтобы не потревожить её дыхания.
Я бы не захотел…
Но мы всегда делаем то что не хотим, но должны.
Только мальчик делает то что хочет. И тот, кто не знает слова “долг”.
В ту ночь я аккуратно высвободился из её объятий и поднялся с кровати.
Я стоял напротив неё…напротив нашей постели.
Нагнувшись я аккуратно укрыл её и нежно поцеловал. Она улыбнулась тогда во сне и сильней завернулась в шкуры. Я навсегда запомнил её улыбку.
Накинул на себя рубаху и босиком вышел на улицу. В деревне ещё чувствовался запах, атмосфера праздника.
Но в ту прохладную и спокойную ночь я слышал, как кричат войны, как они шагают и выбивают БАМ БАМ БАМ ударами мечей о щиты.
Плечистый воин со шрамом на всё лицо стоял неподалёку от моего дома.
Я знал, что он придёт за мной.
Это было то, что я должен…то что делает меня мужчиной…
Потому что я не выбрал быть воином, но я им стал.
Мы молча тогда уселись на крыльце.
Мы сидели друг возле друга. Нас сложно было назвать врагами, невозможно – друзьями, но и просто знакомыми, тоже не назовешь.
Что-то соединяло наши судьбы, и это то что-то каждый раз заставляло нас пересекаться.
Он удивился тому, что я был готов к его визиту, и что я не удивился его приходу.
Он был не первым из прославленных воинов кто приходил ко мне сюда, но он стал последним.
Воин чуть улыбнулся и на вздохе рассказал, что с ним было после нашего расставания.
Я хотел ему сказать, что понимаю его. Что и я проходил через подобное.
Хотел.
Но не мог.
Я смотрел на него. На то, как в его глазах разгорается огонь и появляется смертельная опасность для всех его врагов.
Он всё продолжал говорить. Говорить много. Завораживающе. Воодушевляющее. Я прекрасно понимал, почему за ним шли люди. Почему он смог собрать целую армию, готовую пойти против своих тиранов.
Но…
Он говорил, а я слышал лишь его прошлое, его обиду на весь мир. И то, как с его уст срывается слишком хорошо знакомый бой мечей о щиты.
И тогда я перебил его. И сказал, что не пойду с ним.
Он замолчал на полу слове. А затем покачал головой.
И он сказал:
—Несокрушимый мечник, которого я знаю не знает усталости! Он идет вперед! Только вперед! Всегда — к своей цели и…
А где эта цель?
С того момента как мои родные были убиты—я перестал принадлежать самому себе. Я стал Воином, чтобы спасти сестру и вернуть ей трон. После я отправился в империю, чтобы стать ещё сильнее. Ради того, чтобы показать Богам, что человек — не пешка на их шахматном поле и что наши жизни, не развлечение, но… что стало потом? Я уничтожил целую вражескую страну, всех её жителей от мало до велика. Не смог спасти принцессу Империи? Убил Королеву Фей. Вырезал несколько родов аристократов? Привел к гибели целую расу эльфов? Так кто мне ответит, где среди всего этого то, что я сделал по своей воле – ради своей цели? Разве я стал ближе к Смерти богам?
Я посмотрел на свои руки. Грубые. В мозолях и шрамах. Они дрожали. От веса, который держали.
Да, внешне они были пусты. На них давил лишь воздух.
Но внутри я ощущал, как эти самые ладони держали вес тех жизней, сотен, тысяч, сотен тысяч жизней, которые я ими отнял сам или стал причиной, по которой они оборвались.
Я не знаю кто или что руководило мной всё время. Но я устал. Я устал от войны. От крови. От смертей. От того, как умирают братья и друзья. От плача матерей и стонов отцов. От крика детей. От горящих городов и деревень. От того что сильные, помыкают слабыми. От того, что слова чести и достоинства все реже и реже звучат в миру. Но еще больше я устал от того, что, сражаясь против того, чтобы не быть пешкой, я оказался лишь фигурой в чьих-то руках. И, куда бы я не пошел, везде меня ждет уже расставленная ловушка. Сплетенная интрига. Причина, чтобы продвинуть меня на очередную клетку вперед. И я сделаю так, как говорил мой учитель. Что когда не знаешь, что делать, сделай лучшее что ты можешь-бездействуй. Просто жди и смотри.
Я поднял на него глаза и мои полностью чёрные глаза, уже давно не человеческие встретились с его.
Он услышал всё через что прошёл я и он всё ещё хотел сражаться.
И тогда я спросил:
– Ради чего? Ответь и может, и я найду ответ.
– Чтобы быть сильнее.
– А что потом?
– Потом?
– После того как ты станешь сильнее
– Я найду того, кто сильнее меня и одолею его.
– Зачем?
– Чтобы стать еще сильнее, мы знаем, что пределу силы нет. И мы сможем стать сильнейшими. Вместе. Ты и я.
– Ради чего?
Он нахмурился.
– Ради всего! Ради всего, что захотим! Ибо лишь сильнейший может сам вершить свою судьбу. Сам выбирать свой путь. Мы сможем достичь любой цели, которую поставим, потому что не будет ничего, что будет преграждать нам пути и…
– Что сильнее, –я перебил его– вот этот молоток или гвоздь?
Он нахмурился сильнее.
– Молотком можно сломать гвоздь, а гвоздь не поцарапает молотка. Так что молоток – сильнее.
– Может быть, но в чем польза молотка, если под рукой нет гвоздя. И в чем толк от гвоздя, если нет молотка.
Я почувствовал, как в нём поселилась неуверенность. Как смятение и непонимание тронули его душу.
– Я не понимаю…
– Вот и я не понимаю, зачем мне та сила, которую я получил. Моя ли она вообще… и, если моя, то что мне с ней делать. Против чего направить.
– Против своих врагов!
– Врагов…я ни разу за всю свою жизнь не встречал того, кого бы мог назвать своим врагом. Так скажи, что, когда я встречу того, кто сильнее меня. Того, кто наконец сможет одолеть меня и отправить к праотцам. – как я посмотрю им в глаза? Что я им скажу? Что я, вот этими руками, всей силой, что была мне дана, не сделал для мира ничего хорошего? Не помог ни одному живому существу? Не посадил дерева. Не построил дома. Не вырастил детей. Я не дал, в обмен за свою жизнь, ничего, кроме того, что лишь их забирал. Так вот, скажи мне тогда, я ли сражался с врагами, или это все эти люди бились со мной – со врагом. Их общим врагом. Одним, на всех.
Он не мог понять
-Ты же ведь можешь стать сильнее и подняться к богам и одолеть их, сделать мир лучше, убить тех, кто играется с нами.
– И, свершив суд над Богами, чем я буду отличаться от них – от тех, кто управляет нами, играется как с марионетками. Я буду как они. Тем, кто вырвал свое право. Потому что сильнее. Потому что переступил через тех, кто слабее. Я назову их своими врагами. Я одолею их. Но… враги ли они или… я?
Мы снова встретились взглядами.
Я никогда никому не врал, никогда… кроме того, когда подумал, что не знаю что делать дальше.
Я знаю. Я решил.
– Ты останешься здесь, –он опустил голову— Но как же… как же твоя клятва? Если ты её не выполнишь, то….
