Ранее: Как на собаке.
В этот раз отряд огородников был большой, более двадцати человек, и больше половины мальчиков, с ними прибыли завхоз дядя Вася со своей женой тётей Галей. Я от дяди Миши моториста перешла в общую кибитку подальше от реки на край огорода. Надо было подготовить спальные места. Даже на первый взгляд всем нам в кибитке не поместится. Решили так, что мальчики постарше будут спать на крыше кибитки, а потом и небольшой навес сварганим к одной её стене.
Вечером легли вповалку и никто не соглашался ложиться рядом с мальчиком. Пришлось лечь мне. Уставали все вроде и не очень, а ложились и засыпали быстро тем более, что свет был только от керосиновой лампы, а когда звучал отбой, то её гасили.
Ужин сготовила быстро, но на такое число работничков я еще не готовила. Страшновато стало, а тут и тётя Галя попросила меня готовить им отдельно от нашего котла из их продуктов. Я конечно согласилась. За это тётя Галя давала мне соленое сало, а я делила его каждый раз с разными детьми, чтобы все попробовали. В детдоме таким салом нас не кормили.
Первое время было тяжело только с обедами, Завтрак и ужин легче, а полдник вообще без проблем. Там только вскипятить воду, слить туда несколько банок сгущенного молока, досыпать сахара необходимое количество, а к кружке сладкого молока два пряника или вафли. Все довольны. А вот помогать на огороде я уже не успевала.
Я как-то, еще с прошлых раз, нашла ту травку, на которой зрели черные ягодки, похожие на горошины перца и стала заваривать им чай. Мы еще дома так делали, когда в степь ходили, а тут на костре с дымком, чай получался вкусным. Его всегда на вечер готовила и всем он нравился. Дымок тоже должен был быть в меру, если переборщить с ним, то уже не вкусно. А регулировать его можно крышкой от кастрюли, в которой чай кипятится, открывая его меньше или больше.
Всё было нормально, но заболел один мальчик. Температура очень высокая, у нас ни одного транспорта, даже лошадинного, нет. Ночью у него бред, всё ничего, но мальчик недавно переболел паршой и почти лысый, кое-где только волос стал пробиваться. Девчонки боятся заразиться, хотя он не заразный, но им бесполезно что-то доказывать. В этот раз приехали все мальчики казахи, они между собой дружные, еще и потому, что между ними есть братья и ходят все в одну казахскую школу.
Наши же девочки ни в какую не хотят спать рядом с мальчиками, постель одна на весь пол, а мне надо быть рядом с этим мальчиком, чтобы ухаживать за ним и ночью. Делаю ему холодные компрессы на голову, обтираю уксусом, его и в туалет надо выводить ночью. Спать с ним в середине неудобно и для него, и для меня.
Уговорила одну девочку лечь рядом с самым младшим, как раз с тем мальчиком, который меня еще в Детприемнике с возрастом «подвел» (можно прочитать здесь), я им тоже не сказала тогда его возраст, а он меня понял и промолчал. Так решился этот вопрос.
Три ночи я спала рядом с заболевшим, утром что-то сама заваривала, какое-то лекарство у тёти Гали было и у дяди Миши. У него температура спала, а там и на поправку пошел. Уезжать с огорода, когда приехала машина с продуктами, отказался. Надо ли говорить, что мой авторитет среди мальчишек еще больше поднялся, но я тогда об этом не думала.
Мы уже отработали отведенный период на огороде, продукты заканчивались, а к нам никто не ехал. Остальные три дня я готовила уже с того, что соберу в степи и на огороде, но на огороде еще рано чему-то поспевать, кроме зеленого лука и зелени, а в степи на всех не собрать то, что идет в пищу за один выход в поле.
Дядя Миша наловил нам рыбы, и я сварила уху из нескольких горстей пшена и зелени. Картошки не было. Тётя Галя сказала, что она отдаст тоже свои запасы продуктов, но их хватит только на один день. Решили, что мне надо идти в детдом, а это товарняком со станции или километров восемнадцать пешком напрямую через холмы, все остальные продолжают работать на огороде.
Решила, что еду товарняком. Чтобы пройти на станцию Ак-пан с наших огородов надо было вброд перейти реку, потом через тугайные заросли выйти к станции, вокруг которой множество собак алабаев. Вышла утром, прошла брод, тугаи, вышла к станции, прошла мимо собак, которые лениво подняв головы, посмотрели мне вслед и снова уронили свои огромные головы себе на лапы.
Может час или два ждала, когда пойдет товарняк в сторону города, на станции один такой притормозил и я успела вскочить на площадку. На узловой станции всегда дежурила милиция и снимала с поездов путешественников вроде меня, я это знала и, чтобы не попасть в их руки, я выбирала только момент, где могу соскочить на ходу поезда, чтобы не ушибиться сильно.
Посмотрела с одной стороны площадки, с другой – там и там свободно, ни души. Я прыгаю немного назад, но скольжу по гальке и встаю на четыре точки, чтобы не растянуться плашмя, юбка задирается на спину, я одной рукой стараюсь и юбку поправить и второй оттолкнуться от земли и вижу, что сзади меня двое милиционеров спешат ко мне.
Повезло то, что я прыгала на сторону вокзала, тот поезд на котором я приехала еще был в движении, а рядом стоял другой, я под него, пробежала немного вперед и снова под другой, а они не отстают. Когда смогла выбежать на привокзальную площадь, то увидела привязанным к дереву на привокзальной площади нашего коня. Мне повезло!
Рано радовалась, когда я уже была буквально в воротах, то увидела мотоцикл, на котором восседали эти милиционеры, я ушла в овраг, они не смогли, а там выйдя на улицу, вернулась на вокзал, где дядя Петя уже потерял коня и ходил ругался, я чуть по шее от него не отхватила. Но успокоился, когда я ему сказала, почему.
Когда я вошла на территорию детдома, радио уже надрывалось, вызывая меня к директору. Мне казалось, что меня никто не видел, я ведь быстро промелькнула малый отрезок территории. Я и спросила у директора, откуда он узнал, что я здесь.
А он сказал, что ему больше думать не на кого. Что я зря приехала. Час назад отправили машину с продуктами, так что пойду назад пешком и не одна, а еще человек десять мальчиков со мной, которые опоздали на машину. Им наказание за то, что прогуляли сбор, а мне за то, что я приехала, не дождавшись машины.
Отправил пообедать, хотя обед давно уже был. Поела, собрала мальчиков и пошли через холмы. С ними и Толик Алимов. Смеяться у меня сил нет. Такие приключения за день, а еще и путь не близок. Худо-бедно вышли к станции Ак-пан, предупреждаю мальчиков, чтобы бросили все палки и камни, а то здесь алабаи. Толик, наоборот, берет палку, мы подходим к собакам и тут один встает и рычит.
Я оглядываюсь на пацанов и вижу палку в руках у Толика, прошу выбросить, говорю, что если алабай кинется на тебя, то никакая палка не поможет. Толик бросает палку и алабай тут же ложится. Выходим за станцию и вступаем в тугаи, тут резко темнеет, еще прошли метров пятьдесят и всё, идём почти на ощупь.
Мальчишки ворчат, мол, сама хоть знаешь куда ведешь? Иду молча, только прошу не отставать. Когда же меня стали ругать, я отошла в сторону в кусты и встала. Ух, что я услышала! Ругали меня, что завела и бросила, потом стали уговаривать и обещали молчать. Тогда я вышла, и мы стали идти дальше.
Когда подошли к реке, то я сказала, что её будем переходить вброд. Они опять засомневались в правильности моего маршрута. Утонем здесь с тобой. Со мной никто не решился идти, даже Толик. Тогда я разделась и пошла вброд сама, перешла на другую сторону реки и села. Жду что будет. Мой берег и меня луна освещает, а их не видать. Они в тени.
Спрашиваю сами пойдут или мне их переводить. Запросили меня. Я перешла к ним и перевела всех. Потом мы еще немного прошли, я им показала на огонек в нашей кибитки и сказала идти туда, а у меня еще дела здесь недалеко. Просила только не говорить, что я пришла с ними.
Я вышла к дяди Мишиной кибитке, там спустилась к реке и поплавала в своё удовольствие, вода теплая, я здесь каждый вечер купалась. Вдруг слышу наверху на берегу шорох какой-то. Спрашиваю кто там, но в ответ молчание. Одеваюсь, выхожу, а там Толик стоит. Говорит, что просто караулил, чтобы никто не обидел. Я посмеялась, но с тех пор я над ним уже не смеялась.
Когда пришли к кибитке. Я показала ему где он будет спать с мальчишками. А те, увидев меня, издали громкое ура. Как же, повар с ними. Я зашла в кибитку и попала в визжащую кучу девчонок, которые кинулись обниматься и визжать от радости, что не им кашеварить. Именно так я расценила их радость по поводу моего возвращения.
В комнате были одни девочки потому что прислали еще и других, всех бывших уже тут и вновь прибывших мальчишек отправили спать на кибитку и под навес кибитки. Хорошо, что и одеяла старые с собой привезли, а то бы только на сене и спали, а там и колючки попадались.
Оказывается, всех привезли на сенокос помочь колхозу в заготовке кормов. Всего на десять дней, а мне столько дней надо было готовить на всех еду. Мне дали помощницу. Утром с колхоза нам привезли бидон кумыса и бидон айрана. Кумыс многим не понравился, из-за привкуса пота, и мне в их числе, но выпили его за три дня. Айран закончился быстрее.
Сенокос закончился, и мы вернулись домой.
Далее: Он! Он! Он!
К сведению: Это одно из моих воспоминаний на моем канале "Азиатка" , начиная со статьи "История знакомства моих родителей". За ними следуют продолжения о моей жизни и жизни моей семьи. Не обещаю, что понравится, но писала о том, что было на самом деле.