Со мной произошёл неприятный случай во время прыжка из самолёта Ан-12. Прыжки с парашютом из его заднего люка, раскрытого и огромного, как ворота, довольно опасны. Мы прыгали при скорости полёта — 320–350 км/час. «Выпадать» из самолёта надо, как бы ложась грудью, животом на мощный воздушный поток, вырывающейся из-под опущенного пола (рампы).
Я в тот раз подошёл к краю рампы и, будто выходя из трамвая, сделал шаг в пропасть перед собой. Меня дёрнуло за ногу, начало вертеть, крутить. В это время раскрывался парашют. Стропы завязались за мою левую ногу. Приземлиться головой об землю?! Перелом шейных позвонков — смерть! Оглядываюсь вниз, до взлётной полосы, где стоят мои товарищи, ещё далеко. Они меня не видят.
А в мыслях лишь одно: «Висеть в таком положении — стыдобища!». И наш инструктор Морозов, он прыгал последним, тоже меня не видит. Его закрыл от меня купол моего парашюта. Я успокоился, успел распутать стропы на ноге. Приземлился нормально.
Похожий случай произошёл с нашим врачом Владимиром Владимировичем Шишиным.
Он делал обязательный парашютный прыжок для получения удостоверения «Физиолог-экспериментатор», чтобы иметь право летать со мной на Ту-104, в котором создавались краткие режимы невесомости. Владимир прыгал из вертолёта. Прыгать из него намного легче и спокойнее, чем из самолёта. Подойдя к открытому люку, он замешкался, схватился за край люка (наверно испугался открывшейся бездны).
А в это время, не дожидаясь его, выпрыгнула сотрудница нашего Отдела авиационной и космической медицины, врач Регина Сосунова.
Вслед за ней, всё ещё держась за край люка рукой, вывалился из вертолёта Шишин. Воздушный поток крутанул его. Парашют раскрылся, но обе его ноги оказались обвязаны стропами, и он летел к земле вниз головой. Владимир был тяжелей Регины, а она, как самая лёгкая, должна была прыгать последней. К счастью для Владимира её парашют раскрылся ниже его парашюта.
Вспоминая это, Шишин говорил:
- Когда парашют раскрылся, я с ужасом увидел его под собой, под своими ногами. Казалось, я упаду в него, я в нём запутаюсь! Почувствовал, как к лицу прилила кровь, щеки распухли, тело одеревенело.
Тут он услышал истошные крики Регины и понял, что висит под парашютом вниз головой. Она размахивала руками, кричала ему, что надо срочно распутать стропы на ногах. Он успел распутать и удачно приземлился.
Потом Владимир Шишин и Регина Сосунова поженились, но брак был недолгим. У Владимира Владимировича, как говорили, был тяжелый характер.
Когда я готовил этот текст, мне удалось разыскать через Интернет Регину Николаевну Шишину. Вспоминая свой первый, единственный парашютный прыжок, она уверенно говорила, что прыгая с парашютом, видела несущегося к земле, висящего вниз головой, не Шишина, а Виталия Колесникова (он тоже был врач отдела авиационной и космической медицины ЛИИ). Она ужаснулась, увидев Виталия, головой приземлиться о землю — жуткая смерть! Она испугалась, но не растерялась.
- Я стала кричать ему; благодаря этому он пришёл в себя. Подсказывала ему, какие стропы тянуть, чтобы развязать ноги. Это ему удалось. Мы приземлились нормально.
Регина Николаевна Шишина одной из первых уволилась из нашего отдела авиационной и космической медицины, перешла в НИИ гематологии, защитила кандидатскую, потом и докторскую диссертации.
Надо сказать, что многие из наших врачей, «проникнув в космонавтику», сначала участвовали в подготовке космических полётов, но потом вернулись к лечебной деятельности.
А вот Валерий Мухин, будучи сотрудником отдела авиационной и космической медицины, тоже прыгал с парашютом и был свидетелем «совместного полёта» Регины Сосуновой и Владимира Шишина.
Врач Валерий Христофорович Мухин работал в ЛИИ, участвовал в интереснейших экспериментах при подготовке полёта на Марс. Однако вернулся к медицинской деятельности во 2 -ом Московском медицинском институте им. Н.И. Пирогова, защитил кандидатскую и докторскую диссертацию, стал профессором на факультете детских болезней.