Совсем немного времени прошло, не больше века. Но тут и там слышны голоса, что вроде и не так все было плохо, что мол заставили простой народ пойти войной на нас, они не хотели, но...
А как же быть нам с памятью о том, что было? Как нам забыть Освенцим и Бухенвальд? Хатынь и Сталинград? Как быть с той страшной цифрой, в двадцать миллионов? Не о нас ли написал Р.Гамзатов:
"Товарищи далеких дней моих,
Ровесники, прожившие так мало!..
Наверное, остался я в живых,
Чтоб память на земле не умирала."
Чтоб память на земле не умирала... Она и не умрет, пока мы живы, пока в душе у нас слова М.Джалиля:
"Они их собрали,
Спокойно до боли,
Детишек и женщин…
И выгнали в поле.
И яму себе
Эти женщины рыли.
Фашисты стояли,
Смотрели, шутили…
Затем возле ямы
Поставили в ряд
Измученных женщин
И хилых ребят.
Поднялся наверх
Хищноносый майор,
На этих людей
Посмотрел он в упор.
А день был дождливый,
Касалися луга
Свинцовые тучи,
Толкая друг друга.
Своими ушами
Я слышал тогда,
Как реки рыдали,
Как выла вода…
Кричали ручьи,
Словно малые дети…
Я этого дня
Не забуду до смерти.
И солнце сквозь тучи
(Я видел всё это!),
Рыдая, ласкало детей
Своим светом.
Как ветер ревел,
Безсердечен и груб,
С корнями тот ветер
Вдруг вывернул дуб.
Дуб рухнул огромный
Со вздохом тяжёлым.
И в ужасе дети
Вцепились в подолы.
Но звук автомата
Сумел вдруг прервать
Проклятье, что бросила
Извергам мать!
У сына дрожали
Ручонки и губки.
Он плакал в подол
Её выцветшей юбки.
Всю душу её
На куски разрывая,
Сын будто кричал,
Уже всё понимая:
«Стреляют! Укрой!
Не хочу умирать!»
Нагнувшись, взяла его
На руки мать,
Прижала к груди:
«Ну не бойся, сейчас
Не будет на свете,
Мой маленький, нас…
Нет, больно не будет…
Мгновенная смерть…
Закрой только глазки,
Не надо смотреть.
А то палачи закопают живьём.
Нет, лучше от пули
Мы вместе умрём».
Он глазки закрыл,
Пуля в шею вошла…
Вдруг молния
Два осветила ствола
И лица упавших,
Белее, чем мел…"
Разве сможем мы это забыть и оправдать тех, кого "силой погнали воевать с нами", сможем ли мы поверить в то, что они не хотели...