12.04.2017
Евгений Суров
Евгению Евтушенко...
Спасибо.
СХОДКА
Что о шахматах? Здесь как везде -
рабство, жлобство,
блядство, скотство.
Вот ещё недавно: вдруг в ФИДЕ
Внеочередная сходка.
Гитара поёт,
притишая струну
в кирсановой тесной каморке:
"О, если б все морды сложились одну
и дать бы по морде той морде!"
Пока делегатища ели и пили,
девчонки вдруг вынули фигу:
"Пощёчину славно в Афинах влепили,
а мы что, безрукие?
В Ригу!"
СУДЬБА ШАХМАТИСТКИ
Ещё морозит, зябко.
И где девчачья честь?
Но ФИДЕ есть хозяйка,
пока деньжата есть.
Не против хиджабов,
платков, государственной страшной махинщины
шахматисточки.
Не ставит девушек ни в грош
та махина,
и никого не проведёшь
на мякине.
Пусть жалок шахматный народ,
но чем сидеть иль прыгать -
сложила шмотки и вперёд -
в Ригу!
В РИГУ
Желаешь в лигу?
В Ригу!
Плетут интригу?
В Ригу!
Ногами дрыгать -
в Ригу!
Добыть ковригу -
в Ригу!
Ни в Иран, ни в Прагу -
В Ригу!
Санду и Бульмагу -
в Ригу!
Нину Хомерики -
ну-ка, в Ригу!
Перегар и выгар?
Да и пусть!
Все - в Ригу!
Сочный
довод
гуру...
Сочко,
Овод,
Гирю -
В Ригу! В Ригу! В Ригу!
ЧЕМПИОНАТ ЕВРОПЫ
Гроссмейстер Наталья,
примите награду почётную -
поцелуй в щёчку.
Гроссмейстер Мария,
влепите мне мат, не пощёчину.
Ещё чего!
Красавица краснощёкая,
ужель вы влечёте ещё кого,
пока судей бездушных влечёт
моего затвора щелчок?
Товарищ Горячкина,
за вас бальзам горячий
рижский, не чокаясь,
пью, чокнутый.
О, незнакомка без фигуры,
изволите ли с вашим рейтингом
решать этюды Рети?
Невыстрелившая
лишняя,
как эхо - пощёчина Капабланке -
ваша роспись на бланке.
СТАРЫЙ ГОРОД
Спасибо, старый город Рига,
за всё, что ты наговорил мне.
Фантазия моя весьма слаба.
Я верю только фактам. Я не мистик.
История России есть борьба
свободной мысли с удушеньем мысли.
Но не в России дело - вот и я
Влюбился вдруг в тебя, о, Латвия!
Не только за бальзамы и природу -
за талевскую тайную свободу,
за сокровенных рыцарей её,
за вечный дух Каспарова в народе,
за доблестный гражданский рижский стих,
за твоего свет Путина Володю,
за будущих свет Путиных твоих!
ВЕРА
Непрочна ты, женская крепость,
защитных изысков венец,
и верить в спасенье - нелепость,
но если не верить - конец.
Не проще обмякнуть ли, сдаться?
Но кто-то, стремглав к чудесам,
стучит указательным пальцем
по электронным часам.
И сквозь подвывания ветра
слагаются стуки в слова:
"Я Вера, я Вера, я Вера.
Вы живы ещё? Я жива".
Как странно, что мир так изменчив,
и, тихонькая на вид,
московская девочка Менчик
уже чемпионкой язвит.
А мальчик - не в Юрмале - в Юрле,
случайно жука раздавив,
не знает, что в этом июле
снесёт её лондонский взрыв.
Везде, где царят изуверы,
в любой угнетённой стране
вы будьте достойными веры
с портрета её на стене.
Вы, люди, запутались в распрях,
вам сад разводить недосуг,
всё больше в гостиницах разных
цейтнотный растёт перестук.
Сквозь стены двадцатого века
стучитесь бессмертно, слова:
"Я Вера, я Вера, я Вера.
Вы живы ещё? Я жива".
ТАЛЬ
Как одно из тёмных преступлений,
для тупиц недоказуем гений.
Что за юнец с локтями драными,
буян с дырявыми карманами,
главарь в гроссмейстерской орде,
так заговорщицки подмигивает
и вдруг с разбега перепрыгивает
Ботвинника, как в чехарде?
Его запомнили учебники
полуживым полуволшебником.
Виват, мальчишеский задор!
А кто теперь его последователи -
об этом нам не побеседовать ли,
роняя слог, потупив взор?
Сидите в Думе, не краснейте,
раскаявшийся гроссмейстер.
Кто повзрослел, тот смотрит вдаль.
Но зрелость гения не кается,
а с юностью пересекается,
как с вертикалью вертикаль.
"Девятая", - сострил бы Таль.
"Либо честно, либо подло.
Получестности мир весь сгнил" -
аксиоме, Анатолий,
этой следовал Михаил.
Он ушёл никчёмным и тощим,
нам оставив сознать лишь одно -
что на талевщину и сутовщину
человечество разделено.
В парке Верманском,
непокалеченный,
он стоит,
барельефно суров,
тот старик,
что мальчишкой на клеточках
перепрыгивал профессоров.
И, привыкший всегда лишь выигрывать,
он мне шепчет, цигаркой дымя:
"Перепрыгивайте,
перепрыгивайте,
перепрыгивайте меня".
* * *