Развёрнутый анекдот отАвстерии.
Вечерело. А бабульки тем временем, как обычно собрались на лавочке в одной тихой деревушке, да и давай горе лить, да плакаться. У одной куры не несут, у другой корова не даёт. Одна в огороде устаёт, другая за скотом не успевает. Так тема за темой и дошла у них до мужиков.
-Ох, бабоньки, сил моих нет. Ну как же мой козел старый уже надоел. Пьёть и пьёть. И утром, и вечером. Остановиться не может. Бес как вселился.
Плакалась остальным Надежда Васильевна. Бабоньки все затихли. Переглянулись меж собой, да Марфа Васильевна и говорит.
-Так ты своего ненаглядного к нашему Прохору отведи. К кузнецу. Быстро отучит. Дар у него какой- то. Мой год уж не пьёть.
-И мой тоже!
-И мой!
Начали кудахтать бабоньки и соглашаться с Марфой Васильевной.
Прохор тот неприметный был. Сидел в своей кузнице и не вылазил оттуда. Все мастерил подковы лошадям да топоры мужикам. Работал каждый день и не жалел себя. Уставал за сутки, руки болели, а по вечеру медовуху свою пил. Расслаблялся.
Так Надежда Васильева послушалась баб и накинулась на своего Степана Петровича по утру. Начала бить его метлой по спине и по голове.
-К кузнецу тебя отправлю. К Прохору нашему. Ругалась Надежда Васильевна.
-Он быстро тебя пить отучит. Быстро тебя на ноги- то поставит.
А Степан Петрович только за бутылкой и тянется. И ударов будто не ощущает.
-Отстань, старуха! Отстань, старуха. Ворчал Степан. Как резко вскочит, да и бегом из избы в кабак местный на окраину. К друзьям своим.
Уселась Надежда Васильевна и давай горевать, головой мотать в разные стороны.
День прошёл, а Степан все не появляется. Унёс самогон его и не отдаёт. И тут приводят его к ночи домой собутыльники. Держат его под руки, а тот и стоять сам не может. Надежда Васильевна увидела картину эту да и говорит.
-Вы его, милые мои, к Прохору помогите отвести. Сама не справлюсь. А за помощь вам и бутылку из погреба достану.
Обрадовались тут мужики да и отвели его к кузнецу по-быстрому. Уложили его у кузницы и пошли в кабак трофей свой пить.
Отрыл по утру глаза Степан Петрович от пения птиц лесных да удивился. Не дома очнулся, а на скамье деревянной. Шею ломит, голова болит. Посмотрел он направо и увидел перед собой Прохора большого. Смотрел на него Прохор да бороду свою длинную поглаживал.
-Эх, Петрович! И тебя ко мне занесло. Ай яй яй-ай яй яй. Кивал головой Прохор.
-Ну пойдём уж на процедуры тогда. Излечу я тебя.
Как схватил он Степана, как кинул к себе на плечо и занёс его в кузнецу. Дверь на засов закрыл и ставни оконные прикрыл. Поставил он Степана Петровича по середине кузницы и за спину зашёл. Нагнул его резко, штаны спустил, кладенец свой достал, да как давай наказывать Петровича.
Степан тут и протрезвел сразу. Кричать начал, вырываться. Но Прохор-то крепко держал Петровича в своих мощных руках. И не позволял ему двигаться. Степан Петрович рыдал на всю кузницу, слёзки лил. Да не слышал его никто.
Прохор и приговаривал.
-Плохо это пить! Плохо, Петрович! Плохо!
Наказывал, наказывал Прохор да и закончил. Отпустил его из пуд своих крепких, и шлепнулся без сил Петрович на пол. Пот со лба течёт, дрожь по ногам бежит. Лежит Петрович и трясётся весь. Кошмар его настиг. А Прохор и говорит.
-Если капля в рот попадёт, Петрович, вся деревня- то об этом и узнает!
-И не будет тебе жизни в краях наших. Затянул пояс на штанах у себя кузнец, махорку прикурил и пошёл делами заниматься.
Вышел Степан Петрович из кузницы угрюмый весь и недовольный и побрел домой к своей старухе. Про кабак забыл да начал хозяйством заниматься.