До тех пор, пока слова моих писем будут таиться где-то там, в глубине твоих снов, я не оставлю тебя. Не оставлю, потому что буду жить.
Я буду жить, чтобы охранять тебя от черных воронов забвения, которые будут слетаться каждый день к порогу дома твоего, на водопой.
Ты проснёшься, разложишь письма перед собой и склонишься над ними, рассматривая каждое из них, как когда-то в детстве рассматривал каждую травинку перед домом. И в мыслях своих позовёшь меня к себе. Позовёшь меня, ушедшую безвозвратно, оставив в доме твоём всё, что было мне так дорого. Ты, который так и не понял, почему дрожали мои руки. Руки изнывающей от страсти богини.
И если я не прийду на твой зов, сделай из писем моих книгу снов и молись по ней: утром - чтобы рассвет был ясным, днём - чтобы колос наливался зерном, чтобы дождь поил землю, а детский смех звенел среди его капель и раскатов грома, но усердней всего молись вечером - за полёт души моей, без греха и лжи... Молись, пока не начнёшь путать слова. Учи их заново и снова молись, с ещё большим усердием.
Ночью, укройся письмами моими, как одеялом, а утром, надень их как тунику, чтобы умерли от зависти все друзья, когда увидят на теле твоём одежду из перьев богини, которая ради тебя испепелила себя тысячу раз.
И если я не прийду на твой зов, пойди наощупь по следам моим, ищи меня везде, где привидится тебе образ мой. Пусть молчание моё станет для тебя невыносимой болезнью, которая покинет тебя только когда ты снова найдёшь меня. Пошли гонцов во все пределы, к звёздам, к луне, куда угодно. Пусть принесут тебе вести о скитаниях моих.
Пошли птиц, искать меня по запаху писем, что носишь ты на себе, и не возвращайся домой, пока не найдёшь серьги, и ожерелья, которые руки твои надели на меня. Пока не принесёшь их домой, как знак моего возвращения... и письма, слова из которых таятся где-то там, в глубине твоих снов.