Зима сорокового года была холодной, но очень красивой: снег был изумительно чистым и пушистым, одинокие снежинки кружились и сверкали на солнце. Дети весело играли на улице, катались на санках и на коньках несмотря на мороз. Клава стала получше себя чувствовать, но в школу она не ходила. Настя у знакомого врача раздобыла ей справку для школы, что у Клавы серьёзная болезнь и ей надо оставаться дома. Живот у Клавы начал расти. Шесть месяцев! Ребёнок уже шевелился, брыкался. Софья Ивановна, как обычно, ходила на работу. Она тоже всем говорила, что Клава заболела. Клава снова начала рисовать. Правда, энтузиазма такого уже не было. Часто она начинала картины и бросала их, не дорисовав.
— Видишь, мама всё понимает, — с улыбкой сказала ей Настя.
— Мне жаль на неё смотреть. Она так страдает из-за меня, — ответила Клава. — Не знаю, как я ей скажу самое главное. Что она должна взять себе этого ребёнка и всем сказать, что родила она.
— А зачем это тебе?
— Я героиня, — ответила Клава. — Я, можно сказать, идеал. Ты бы видела, что у Иры в школе делается! Хотя... ты увидишь это потом. Меня всем ставят в пример, мои рожи висят почти в каждом кабинете.
— Я охотно верю, — сказала Настя и запела песню: "Ах, какое блаженство, ну какое блаженство — знать, что я совершенство, знать, что я идеал!" Так Мэри Поппинс пела в фильме.
— Так вот не должна я рожать в школьные годы, — продолжала Клава. — А маме можно. Она взрослая женщина, её за это никто не осудит. Тем более, впереди война.
— Я приведу врача сюда, — сказала Настя. — Он примет у тебя роды дома и запишет, что ребёнка родила Софья Ивановна. Стремительные роды. В роддом приехать не успела.
— Это всё хорошо, но как маме об этом сказать? — спросила Клава.
— Я сама попробую уговорить, — ответила Настя. — Применю все свои психологические методики вплоть до гипноза.
— Да иди ты. Любишь ты хвастаться!
— Ох, Клава! Я делаю всё, что могу в данной ситуации, — серьёзно ответила Настя.
Клава прошлась по комнате, потом снова села на кровать рядом с Настей.
— Мама не верит, что будет война. Не хочет верить. Но может, ей так легче? Зачем лишать её ещё нескольких счастливых месяцев? Боюсь, рано или поздно о подвиге ей всё-таки придётся рассказать. Пусть она услышит это от меня, а не от чужого дяди.
— Это ещё неизвестно, от кого легче такое услышать, — задумчиво произнесла Настя.
— Не представляю, как это будет, — вздохнула Клава. — Это очень трудная задача. Я должна буду собственной матери сообщить о своей смерти. И видеть её реакцию. Тогда уже маме понадобится психологическая помощь, поэтому стой рядом! Только я не представляю, как можно помочь в этом случае. Не верю, что психологи могут что-то придумать. И, мне кажется, маме станет ещё хуже оттого, что я знаю, что со мной будет. Вообще ужасная ситуация! Представляешь, она будет думать, что я переживаю. Но я-то по сути уже убита. Никаких эмоций не осталось. Я не чувствую себя живой. Я спокойна, у меня всё хорошо. Мне на всё наплевать. Кроме ребёнка. А вот у мамы все страдания ещё впереди. И я должна буду это увидеть? Не знаю, как её утешать.
Начало книги "Подарок для героини"