Пой, Гаригарика!
(Сказка)
- Бабушка, а почему утром, когда встает Солнышко, у нас в саду все цветы мокрые, как в слезах?.. И правда, будто плачут все…
- А они действительно плачут. Из слезы называются росой. Когда утром встает Солнышко, они вспоминают о Гаригарике и плачут.
- А кто такая Гаригарика?
- Я тебе разве еще не рассказывала?.. Ну, иди ко мне, садись поудобнее и слушай.
Много лет тому назад в нашем краю в маленьком уютном домике жила девушка-цветочница по имени Гаригарика. Она выращивала в саду около дома очень красивые цветы, всех возможных окрасок и оттенков.
Трудно сказать, почему она носила такое необычное имя – Гаригарика. Может быть, потому что утром, когда над горизонтом только-только показывалось Солнышко, она любила напевать, ухаживая за цветами: «Гори-гори ясно, что не погасло!..» И цветочки, отзываясь на эту песню Гаригарики, сами радостно загорались в саду как маленькие разноцветные огоньки.
Она пела все время, пока работала в саду, и от ее пения цветы распускались быстрее, чем от полива и солнечного света. Ей достаточно было посадить новую луковицу в землю, спеть над ней свою любимую песенку, и луковица тотчас давала росток, который на глазах начинал ветвиться листочками и вскоре выбрасывал бутон, раскрывающийся под пением Гаригарики прекрасным цветком.
Был у Гаригарики только один враг – Ветер. Он очень завидовал Гаригарике из-за того, что его шум и свист никак не могли сравниться с ее чарующим пением и часто, спустившись с далеких снежных гор, врывался в сад к Гаригарике и злобными порывами стремился поломать цветы или хотя бы забросать их землей и оборвать им листья. Но даже он был бессилен против ее пения и совершал свои злобные выходки по ночам, или когда Гаригарики не было дома.
Однажды летом Гаригарика вырастила очень много красивых цветов. Чтобы спасти их от злого ветра она почти не смыкала глаз, проводя дни и ночи напролет в своем саду.
Тогда Ветер полетел далеко на север в ледяное горное царство злого волшебника Бубастии.
Тот жил в ледяном замке на вершине высокой горы, занесенной снегом. Вместо глаз на лице у него искрились ледяные кристаллы, а на поясе он носил стальную цепь, прикосновение которой замораживало любое живое существо. Глубоко в подземелье, в сердце ледяного замка Бубастии, находился целый музей ледяных скульптур – тела навечно замороженных им людей, животных и даже ледяной гербарий растений и цветов.
Ветер приходился дальним родственником Бубастии и, пользуясь этим, пожаловался ему на Гаригарику, что не давала творить ему его злые проделки. Вспыхнул холодный синий огонь в ледяных глазах-кристаллах Бубастии, снял он стальную цепь с пояса, взмахнул ею и взвился на воздух вместе с Ветром. Быстро понеслись они обратно, и там, где они пролетали, внезапно среди лета наступали жуткие холода: мороз и снег губили все живое.
Гаригарика пела свою любимую песенку маленькому цветочному бутончику, когда с шумом и свистом к ней в сад ворвался сидящий на плечах Ветра ужасный Бубастия.
Мигом засыпал он толстым слоем снега цветочные клумбы, сковал льдом воду в разноцветных лейках, а на плечи Гаригарике набросил свою страшную стальную цепь. Сразу почувствовала она, как одеревенело тело, - мороз пронзил ее в самое сердце – и холод стал змеиными кольцами сжимать ее, поднимаясь все выше и выше к горлу.
Она уже не могла пошевелиться и только слышала, как хохочет Ветер в замерзающем саду, сбивая с застывших деревьев замороженные листья и наметая снежные сугробы-могилы на цветочные клумбы.
Лучик пробившегося из-за тучи Солнца, как бы прощаясь с Гаригарикой, дотянулся до ее застывшего лица и вспыхнул в холодеющих глазах.
- Ха – ха – ха! – захохотал ледяным звоном Бубастия. – Прекрасная статуя для моей ледяной коллекции!
«Не сдаваться…. Только не сдаваться!..» - подумала Гаригарика. Она уже не чувствовала своего замороженного в лед тела и только последним усилием сумела раскрыть потрескавшиеся от мороза губы и, едва шевеля языком, еле слышно прошептать: «Гори-гори ясно…»
Еще усилие, и голос ее стал звонче и чище, и вот он уже заструился над белым саваном заснеженного замерзшего сада.
И!.. О чудо!.. Снег и лед задрожали, не выдержав внутреннего огня любимой песенки Гаригарики, и стали таять.
Первым треснул толстый сугроб на цветочной клумбе, перед которой стояла Гаригарика, - стал сереть и оседать. И вот уже со всех сторон зажурчали ручьи, и с ветвей деревьев закапали крупные блестящие капли.
Гаригарика все пела и пела. На освободившейся из-под снега земле между погибшими от мороза стеблями почерневших цветов брызнули зеленые стрелы новых побегов и стали тянуться вверх.
Гаригарика все пела и пела, только вдруг почувствовала, что оседает к земле, так как ее насквозь промерзшее под стальною цепью тело само стало подтаивать снизу. Но она продолжала петь. В ярости Бубастия попытался заставить ее замолчать, еще туже скрутив на ней ужасную цепь, но она сама вдруг потекла, как из ручья, струями талой воды. Даже ледяные кристаллы глаз Бубастии запотели, покрылись пленкой мутной испарины. Скрежеща зубами от бессилия, он вскочил на плечи обескураженного Ветра, и они понеслись прочь, роняя на землю комья мокрого серого снега.
А Гаригарика все пела и пела, оседая все ниже и ниже. Вот уже полностью растаял снег. Деревья вновь оделись листвой, а земля снова покрылась зеленым ковром, на котором стали распускаться прекрасные цветочные бутоны.
Гаригарика все пела и пела, пока не растаяла вся…
С тех пор по утрам, когда встает Солнышко, цветочки в саду покрываются росой, похожей на маленькие слезинки. Да, они плачут, вспоминая Гаригарику, которая своею песней спасла их, – возродила и вернула к жизни. Она ведь свою жизнь заключила в любимую песню и передала ее своим дорогим цветочкам.
Завтра с утренним Солнышком я разбужу тебя, мы пойдем в сад, посмотрим на плачущие цветы и послушаем, как нам споют о Гаригарике утренние птички.
