Быль
Зуб с утра болел так себе. Но, чем ближе к отъезду, боль становилась невыносимой. Это сейчас, в Питере, тебе стоматологичекую услугу окажут в любом подъезде, а в 70-е годы того еще века с этим делом были проблемы.
На Чайковского находилась ближайшая зубодёрня. Я метнулся туда, взял номерок, но тут сработал закон подлости. Мой нижний коренной зуб с левой стороны, как будто выключили свет, раз , и перестал болеть. Посиди в коридоре я еще 15-20 минут, и всё, был бы свободен как Куба. Но ведь не болит, и значит можно эту процедуру отложить на потом.
Вышел на улицу, покурил - не болит. Сел на 13-й трамвай на Литейном, и до площади Мира (ныне Сенная) без пересадок. Там приобрел билет на маршрут № 553 Ленинград-Осьмино. По расписанию, вовремя, уселся в мягкое кресло и приготовился подремать. Тронулись.
Я и правда уснул от мягкого покачивания, но где-то на половине пути, в районе Волосово, меня разбудила вновь вернувшаяся с новой силой зубная боль. Я не находил себе места. Никогда еще время не текло так медленно. Наперечёт заученные названия деревень с самими деревнями ползли как черепахи. Но вот на горизонте родные пенаты.
Автобус остановился в центре поселка, и, о боже, на втором этаже детской поликлиники, где находилась стоматология, горел свет. Времени было в районе восьми вечера, и был это октябрь месяц 1974 года.
Я пулей, через две ступеньки, по наружной лестнице, добрался до дверей. Постучал. Тишина. Стучу снова, громко, требовательно. Наконец, за дверью шаркающие шаги по линолеуму, и голос невнятно выдохнул: "Кто?" Я матерно представился. Дверь открылась. Мой дорогой Нёма, изрядно подшофе, улыбался широкой улыбкой. При этом я обратил внимание на то, что очки его запотели.
Наш зубодер, Нёма, а вернее Наум Исаакович Шахников, был личностью почти легендарною в нашем поселке. Дорогой мне еврей был небольшого роста, нескладный, подслеповатый, неряшливо одетый, с большим лягушачьим ртом, и еще шепелявивший, при всех своих достоинствах. Вместо Лёха, он говорил Ёха, а профессиональное "сплюньте", звучало как - "спьюньте". Но дружил он замечательно, и за это ему я благодарен буду всегда.
В тот памятный вечер мой Нёма с зубным техником Виктором обмывали халтуру, и на моё счастье, а может и наоборот, находились на рабочем месте.
Выслушав мои завывания, Виктор молча плеснул в стакан огненной жидкости и велел "прополоскать пенёк". "А как же, новокоин же не возьмет?" Ответ был лаконичен: "Не ссы!"
Они усадили меня в кресло. Я пальцем потыкал туда, где когда-то торчал здоровый зуб. Наум буркнул: "Сссяс" (сейчас). Здоровенный, стеклянный шприц с новокаином он мне вколол куда-то. Даже щека вниз оттянулась. "Давай выпьем, пока новокаин действовать начнёт". При всем при этом мы втроём нещадно курили. Они по очереди заглядывали мне в рот, обсыпая меня сигаретным пеплом. Мне уже было всё равно. Наконец и щипцы выбраны. Но Виктор накатил еще по 50 грамм. Снова выпили, потрепались, поржали. Зуб не болел.
Наум протёр постоянно потеющие очки. "Ёха, открывай рот пошире". Дальнейшее я помню плохо. Несколько раз щипцы у него срывались. Виктор пытался держать мне руки. Наконец, во рту, в десне, что-то больно треснуло, и Нёма торжественно продемонстрировал бывший мой зуб с изрядным куском десны. Я сразу слазал языком к ране и нащупал еще одну дырку в сторону корня языка. Кровь хлестала неимоверно. Все марлевые тампоны, приготовленные на следующий день, были запиханы мне в рот.
Мужики выпили за удачно проведенную экзекуцию. Где-то, минут через 20, я выплюнул комок набухшей кровью марли. Мне заботливо накатили 50 грамм, и снова несколько тампонов на зияющую рану. Через полчаса эскулапы засобирались по домам. Наума совсем развезло. "Ну как, Ёха, боит?" Я отрицательно покачал головой. Резюме подвёл Виктор. "Ну вот, дурочка, а ты боялась".
Жили они рядом. Провожать я их не пошёл.
А вот зубных врачей с тех пор я боюсь как огня.
Если вам близки мои мысли, рассуждения, или вы не согласны с ними, то всё можно и нужно обсудить в комментариях. 😊
Подписаться на мой КАНАЛ можно ЗДЕСЬ 🤗
Отдельное спасибо за 👍!