Поезд, рассекая просторы России, мчался на восток. Шёл двенадцатый час ночи. Пассажиры вагона СВ давно спали. Алексей Петрович Семеньков уснуть не мог. Он полулежал на диване, освещённый тусклым светом плафона, и курил. Семеньков редко пользовался поездами. Чаще всего приходилось летать самолётами. Но в этот раз железнодорожный вид транспорта оказался наиболее подходящим для поездки. Именно в таких поездах, ночью, его охватывало тревожно-радостное чувство — он вспоминал лихую молодость, менее комфортабельные вагоны. Эта поездка была для него одной из тех редких встреч с чем-то дорогим и таинственным, вызывающим трепет, притягивающим, но безвозвратно ушедшим. Дым и огонёк сигареты, под стук колёс, уносили воспоминания на полвека назад.
... Бой шёл уже на окраине города. По улицам проходили, отступая на восток, измотанные красноармейцы, мелькали редкие полуторки. Часы города были сочтены.
Алексей Назаров неделю назад окончил военное училище. Ускоренный выпуск, и ему, как наиболее способному и имеющему за плечами курс института, присвоили звание лейтенанта. Что не сработало в военном механизме? Не знал никто. Но их выпуск не успели никуда направить. В пылу августа 1941 года это была не самая большая ошибка. Фронт подходил всё ближе и ближе. А вчера ударная немецкая группировка прорвала оборону и рванула вперёд, давя своей моторизованной мощью сопротивление частей Красной Армии. Тогда же весь их выпуск бросили на оборону города. Назаров и ещё десять младших лейтенантов были направлены в распоряжение военного коменданта майора Заречного. Молодые командиры сидели во дворе обкома под большой липой.
— Слушай, Назаров, да сходи ты к коменданту! Сколько можно тут штаны просиживать? Всех на передовую отправили, а мы в тылу ошиваемся, — голос Думенко после недолгого молчания вернул всех к волнующей теме. Остальные лейтенанты одобрительно загудели, поддерживая требование.
— Ребята, — растерянно заговорил Назаров, я ведь недавно был у начальства, сказали ждать Заречного.
Третий раз обращаться даже с такой геройской просьбой, как отправка на фронт к тому энкавэдэшнику со шрамом, который был в кабинете, Назаров не хотел. В душе он был согласен с ребятами и тоже мечтал отличиться в бою.
Думенко снова начал агитировать пойти всем к начальству, но тут во двор влетела полуторка, из кузова выпрыгнул майор Заречный. Он подбежал к лейтенантам и, оборвав подавшего команду Назарова, заговорил: — Берёшь трёх своих бойцов и быстро в банк. Там вас ждёт капитан Бережной. Поступаете в его распоряжение, действуй!
После того, как Назаров назвал три фамилии, Заречный приказал остальным грузиться в машину. Алексей вместе со своими товарищами побежал к банку.
- Теперь они проявят себя — это не в резерве сидеть, — думал каждый из них, сжимая в руках трёхлинейку. Лейтенант Назаров и младшие лейтенанты Щеглов, Мищенко и Потыхин были в банке через пять минут.
— Слушайте боевую задачу, сынки, — обратился к ним Бережной.
Несмотря на его усталый и хмурый вид молодые лейтенанты смотрели на офицера горящими глазами. С капитаном НКВД задача и не могла быть другой.
— В банке остались неотправленными большие суммы денег, — продолжал Бережной, — включая иностранную валюту. Мы должны доставить всё это хозяйство на станцию Озёрную и вывезти в тыл для нужд обороны.
Бережной, вместе с директором банка Осадчим, успели подготовить два больших чемодана с деньгами. При помощи ремней из них получилось некое подобие рюкзаков. Сборы были недолгими и, через запасной выход, отряд двинулся к окраине города. За это время артиллерийский шум поутих. Больше была слышна автоматная и винтовочная стрельба. Бои шли уже в городе. Капитан вывел свой отряд на Тополиную улицу. Ребята старались двигаться быстро, но громоздкие чемоданы не позволяли бежать.
Вдруг, из-за угла, на перекрёстке Тополиной и Баррикадной, выскочил немецкий мотоцикл с коляской. Что поразило всех — это надменные улыбки на лицах немцев. На эту неожиданную встречу быстрее всех среагировали немцы и Бережной. Пулемёт с мотоцикла и ППШа ударили почти одновременно. Назаров, опомнившись, упал и начал стрелять в немцев.
— Прекратить огонь! — крик капитана поставил точку в скоротечном бою.
Немецкий мотоцикл опрокинулся. Рядом лежали два убитых солдата непобедимой армии фюрера. Улыбки так и застыли на лицах покойников. На призыв Бережного с земли не поднялись Осадчий и Потыхин. Встал Мищенко, удивлённо оглядывая окровавленную руку. Смерть тех, кто был с тобой рядом и всего несколько минут назад был твоим товарищем — живым товарищем, а сейчас смотрит на тебя мёртвыми недоумённо застывшими глазами, поразила ребят. Сейчас, впервые, они поняли свою глупость и наивность, когда, бравируя формой и военными азами, рвались на фронт, мечтая о подвигах. Реальность оказалась отрезвляющей...
— Сынки, я понимаю, что так нельзя, но мы должны их оставить и уходить, иначе сами попадём в плен, - тихо сказал Бережной.
Они занесли убитых товарищей в чей - то двор. Капитан приказал Назарову забрать у них документы. Перевязав Мищенко, группа двинулась дальше.
Шум боя уходил на восток. Выбравшись на окраину, отряд оказался на краю поля, за которым виднелся лес. От станции их отделяло около двадцати километров. Бережной и Щеглов с чемоданами на спинах, затем Мищенко и Назаров двинулись через поле. Всё дальше был город и ближе лес. Вдруг слева вспыхнула ожесточённая стрельба. Отряд Бережного залёг. Поле, поднимаясь, уходило к лесу. Ребятам хорошо было видно, как из города с боем выходило подразделение наших солдат. Вначале их преследовало несколько мотоциклистов. Но в поле красноармейцам пришлось залечь: к немцам подходило подкрепление. Стиснув зубы, бойцы смотрели на неравный бой. Вскоре на окраине города показалось четыре немецких танка, которые, утробно урча, двинулись на советских солдат. Бережной не был трусом. В этом ребята не сомневались. Он, по - видимому, собирался хоть чем - нибудь помочь своим. Но тут из-за леса, на малой высоте, вынырнула пара мессеров. Они пролетели над ними, затем один немецкий самолёт развернулся. Первая очередь взорвала летнюю землю.
— Бегом к лесу, петляйте, петляйте, как зайцы! — закричал капитан.
Со второго захода пулемётной очередью был прошит Бережной. Лейтенанты кинулись к нему. Тут прозвучал выстрел танка и раздался взрыв снаряда…
Вагон тряхнуло на стрелке. Алексей Петрович вздрогнул, словно проснувшись. Он посмотрел в окно: замелькали огни станции. Виды большого города, украшенного ранней зимой, в отсветах фонарей, напоминали кино. Редкие серые пассажиры, одинокий носильщик в фартуке, торговки в валенках. Словно всё увиденное за окном купе — картинка из прошлого. Поезд остановился на первом пути. Налив из термоса ароматного чаю, Семеньков не спеша пил, и наблюдал за движениями на перроне. Вскоре поезд плавно тронулся, уходя в ночные просторы.
- Как же всё-таки странно и интересно! Едешь с определённой целью, находишься в вагоне, а мысли уносят в какие - то дали помимо воли, — подумал Семеньков, вновь погружаясь в воспоминания.
Алексей открыл глаза. Звёздное небо и тишина. Запах гари. Вскоре он различил отдельные звуки, вспомнил, что было. Он попытался встать, но было трудно — сильно болела голова. Пошевелив руками и ногами, он убедился, что цел, лишь немного задета голень осколком.
- Наверное, контузия, — подумал он.
Назаров с трудом сел, выпил из фляги воды — стало немного легче. Забинтовал ногу.
- Теперь нужно найти своих, - мелькнула мысль.
Поиски не заняли много времени. Ближе всех от него лежал погибший Бережной. Очередью прошило чемодан и его тело. Щеглов и Мищенко были убиты осколками снаряда. Рядом с ними дымился сгоревший чемодан.
- Что же это такое — все гибнут, даже не сделав выстрела, а немцы идут вперёд, где армия? — в ужасе думал Алексей.
Он собрал документы убитых, сложил в вещмешок деньги из разбитого чемодана Бережного. Второй чемодан не тронул. Затем, углубив небольшую яму, похоронил, как смог, погибших.
Уже рассветало, когда Назаров побрёл к лесу. Парень еле передвигал ногами, но не от усталости, а от ужаса прошедших суток, что свалились на его юную душу. Алексей чувствовал, что внутри что-то надломилось.
В лесу было довольно темно. Алексей, оступившись, упал в небольшую яму, заросшую кустарником. Приступ боли, усталости и пустоты охватил его, и он отключился.
Окончательно проснуться и открыть глаза не позволяло чувство тревоги и опасности. Но неясный шум был рядом. Назаров открыл глаза и выглянул из своего укрытия. Оказывается, он находился рядом с дорогой, которая вела на станцию Озёрную. Сейчас это была не просто дорога, а путь позора и унижения. По ней шли советские пленные. Грязные, оборванные, они уныло брели на запад. В колонне было много раненых. Военнопленных сопровождали рослые холёные немцы. У некоторых из них на поводках бились огромные чёрные овчарки. Собаки с рыком и оскаленной пастью бросались на любого пленного, стоило только ему сделать шаг в сторону. А немецкие солдаты цинично улыбались и даже иногда смеялись, отпуская остроты в адрес пленных красноармейцев. Колонна шла долго. Охранников было так мало, что Алексей вначале даже удивился: почему пленные солдаты не перебьют немцев и не разбегутся. Но потом он понял, что, наверное, в этом не было смысла.
- За два месяца фашисты захватили огромную территорию Советского Союза. Только передо мною прошёл целый полк пленных, не меньше. А если представить масштабы поражения в объёме страны? Что же мне теперь делать? А можно ли вообще что-то сделать? Ещё два-три месяца – и немцы захватят всю страну? - с такими противоречивыми мыслями Алексей Назаров пробирался на восток.
Что его гнало вперёд? Как он признавался себе позже — это долг и страх. Долг приказа и страх оказаться в колонне пленных, откуда возврата не было.
Обходя лесом очередную деревню, он встретил двух красноармейцев. О том, что это были солдаты, напоминала лишь старая форма. Грязные и обросшие, они уже около месяца жили в лесу, питаясь от его щедрот и спасаясь от всех. Настороженность, с которой они смотрели друг на друга, вскоре исчезла, и солдаты поведали Назарову свою историю. Рассказывал, в основном, старший Павел, а молодой солдат, Иван, только иногда поддакивал да вздыхал.
— В том бою они сильно на нас насели. Ротный приказал готовиться к отходу и оставить прикрытие, а из батальона требуют, чтобы мы держали высотку, — тихо рассказывал Павел.
— Ну и как, удержали? — поинтересовался Назаров.
— Удержали, только нас окружили фрицы и стали со всех сторон «поливать» огнём, — продолжал Павел, — Ротный у нас был из местных. Кто смог, прорвался к болоту, да и в лес. Кто утоп, кого побили, а кто — заплутал. Вот мы с Иваном вместе держались — вместе и остались.
— Почему к своим не идёте? — удивился Алексей.
— Ты, видать, лейтенант, эту кашу ещё не кушал, — усмехнулся Павел, — В начале июля это дело было. В расположение нашего полка вышел батальон окруженцев с офицерами, оружием — неделю прорывались к своим. Так их всех отправили туда, куда Макар телят не гонял. А потом нам энкавэдэшники объявили, что их, якобы, немцы завербовали и направили к нам в тыл. Вот такая петрушка получается, а ты говоришь — к своим...
На следующее утро Алексей простился с солдатами и двинулся дальше. Через два дня, под вечер Назаров набрёл на разбомбленный поезд. Страшное зрелище уже не производило гнетущего впечатления — он перешёл эту грань. Алексей приблизился к составу с практической целью — найти продукты, патроны к нагану Бережного. Живых здесь он найти не надеялся. И всё же тело молодого капитана почему-то привлекло его внимание. Он лежал на спине, с закрытыми глазами — на нём не было ни царапины. Алексей склонился над ним и почувствовал запах тлена, а, перевернув его, увидел в затылке небольшое входное отверстие от осколка. Рядом с телом лежал небольшой чемоданчик. В нём были удостоверения, печати, бланки, штампы.
- С таким набором можно из взводного превратиться в комдива, — с усмешкой подумал Алексей.
Теперь он точно не вернётся на передовую. Хватит крови и ужаса.
С принятым решением идти было легче. Постепенно формировался план будущих действий. Линию фронта он перешёл без происшествий. Да её в этом месте и не было, как таковой. А может быть, просто повезло. Спрятав большую часть советских денег и валюту в приметном месте на развилке дорог у деревни, он в заброшенной хижине привёл себя в порядок. Затем Алексей сделал новые документы и решил двигаться в сторону Москвы. Теперь по тыловым дорогам шагал лейтенант Алексей Неверов.
На ускоренных офицерских курсах он встретил друга детства Кольку Ходько, который был писарем в штабе. Он часто показывал Лёшке, что и как оформлять в документах, справках. Назаров с интересом слушал его, увлечённо задавал вопросы. Все проводили свободное время по – разному.Кто на спорт городке, кто в шахматы, в клубе. Алексея увлекли документальные премудрости, в которых он начал быстро разбираться. Польщённый писарь раскрывал перед ним секреты штабной работы и жизни, чтобы Алексей видел, что и его служба необходима. Назаров был прилежным курсантом и грамотным студентом. Теперь с капитанским чемоданчиком он был вообще неуязвим.