Соломинка. Через неё пил вечер
Зрачок мой. Тьма чернилами текла
Шёл дождь, а на окне ему навстречу
Упрямо горка блинная росла.
Сосна во тьме стояла, как невеста.
Напевная, обрядовая речь.
Младенца недоношенного
тестом обмазали
И положили в печь.
Шаги. Шаги. Дитя не голосило.
Комар расселся - лампочку стеречь.
Так повелось: коль мать не доносила,
То за неё донашивает печь.
Так повелось: вести обряд и предков
На помощь звать, за временем следить.
Вот бабушкины руки, взгляд и сметка.
- Ивановна, скажите, будет жить?
Ивановна, кому-то Антонина.
Судьба - принять, простить, сказать: "Прости",
Испечь блинов, насобирать малины,
А после снова бездну перейти.
Посмотрит на избу, на хлев осевший,
Как над тайгой сорвётся вороньё.
- Куда опять?
- Пойду к недосидевшим!
Котомка, хлеб, иконка и ружьё.
В опорках, с посошком, по всей Усть-Выми -
Принять беду, иль отвести беду.
Из дома в дом передавалось имя:
- Ивановна!
- Иду ужо, иду!
И скольких полумёртвых оживила
В печи комяцкой. Скольких не смогла.
Но вот однажды руки уронила
И вдоль оград за облаком ушла.
Погост. Поминки, стол, сервиз воскресный.
Калитка. Сжал соломинку кулак.
Хочу уйти, но начинаю песню.
И улыбаюсь солнцу, как дурак.