…Идет занавес. Бесхитростное оформление тогдашней постановки «Ревизора» соответствует убогости трактирного номера, где остановился Хлестаков.
Сначала кажется, что в комнатенке вообще никого нет. Потом замечаешь, что на кровати шевелится какая-то глыба. Едва успели зрители распознать в этой глыбе живое существо, как волны смеха уже перекатываются по залу. И все знают — это Константин Варламов. Огромная фигура приподнимается, показывается заспанное лицо. Еле уловимый жест, какое-то движение бровей, зевок, недоуменные глаза — и уже не смех, а хохот потрясает зал.
«…Добро бы было в самом деле что-нибудь путное, а то ведь елистратишка простой…» Гримаса бесконечного презрения к этому прощелыге «елистратишке» — и перед вами раскрывается все убожество мелкого чиновничьего быта. Одним «нутром» так сыграть Осипа, конечно, нельзя. Это было настоящее умение. Огромное, подлинное и блестящее мастерство. Излюбленными для Варламова были образы Гоголя. Роль Яичницы стала одним из его шедевров. Варламов — Яичница был страшен: это не просто похожий на медведя экзекутор, а какое-то олицетворение всей старой чиновнической системы, всего режима Николая Палкина, всей николаевской России…
Пятьдесят пьес написал Островский, Варламов играл в двадцати девяти. В них он создал сорок человеческих характеров, нашел для каждого свежие штрихи и новые краски. Константин Варламов был одним из «последних могикан» старой «Александринки». Он не создал школы, не оставил преемников и не мог сделать ни того, ни другого, ибо был он в истории русского театра единственным и неповторимым.
Г. Крыжицкий
Интересные материалы Вы найдете на сайте aliasort.ru