Рассказы о Беларуси
Глава четвертая
Подлость
- Ты бы не кричала на ребятишек, - заходя вслед за своей женой в корчму, сказал ей дядька Макей.
- Может, ты мне еще целовать их прикажешь? - проходя в небольшое помещение, служившее кухней, ответила Макею его жена.
- Целовать их не надо, но понято ты должна, что для них эти годы самые счастливые. И не надо им их отравлять. Женятся - хомут на шею оденут - потом только знай поворачивайся. Пять дней трудись на свою семью, а два дня на семью помещика.
- Ты на что это намекаешь? - возмутилась жена Макея. – Я, значит, для тебя хомут?
- Успокойся, - сливая с картошки воду и готовясь наделать несколько порций драников, попросил свою жену дядька Макей. - С крынкой своей ты к ним опять привязалась. А, если не брали они твоей крынки, что тогда?
- Что тогда? - переворачивая порционные куски рыбы, жарившиеся на большой сковороде, переспросила жена Макея.
- Тогда им чужую крынку придется украсть, чтобы тебе её вернуть, раз они твоей крынки не брали. А воровство штука прилипчивая. Затянет, не отвяжется.
- Опять намекаешь, а ты лучше на себя посмотри, - ответила Макею его жена. – На что тебя давеча наш исправник подбивал? Я ведь тоже могу тебе намекнуть. Исправник велел тебе слушать, что в нашей корчме говорят об их царице. И, если кто про их царицу или других господ худое слово скажет, то все эти слова ты должен передавать человеку, который будет все их записывать. А человека этого ты должен будешь каждый день задармо кормить. Пан Твардовский о нас тоже мало думал, но, чтобы мужиков на такую подлость подбивать, этого не было. Ведь мужики, рано - поздно, друг на дружку накинуться могут. Какой же пану Твардовскому от этой мужицкой войны мог быть прибыток? Да хоть бы и управляющего нашего бывшего взять. Пьяницей и бабником лютым пан Михай был, но подлым человеком он никогда не был. Злой был, что твоя собака, так с нами по-доброму и не сговориться.
- Это у вас у баб завсегда так, - сказал своей жене дядька Макей. - Пока мужик рядом с вами, вы с утра до ночи готовы его хаять, а как умрет или сбежит от вас, так вы слезы начинаете по нему лить. Чуть не святым готовы его заделать.
- Опять намекаешь? - бросив деревянную лопатку, которой она переворачивала на сковороде куски рыбу, сказала жена Макей. - А я тебе без намеков скажу. Подлыми вас всех новое начальство сделать хочет. Про их царицу, ты знаешь, что люди говорят. Если она на какого мужика глаз свой положит, то мужик тот должен в постель с ней лечь. А тот, кто не захочет в её грязи мазаться, тому сразу голову долой. Тоже теперь и всем вам грозит. Кто не захочет грязью соседа своего мазать, доносы на него писать, тому тоже голову долой.
- Ты бы поостереглась такие речи вслух говорить, - сказал своей жене дядька Макей. - А то ведь я могу и пересказать твои слова тому человеку, который твои слова запишет.
- Не напугал! - прокричала Макею его жена. - Я в три счета от своих слов отопрусь! Скажу, что ты меня оговорил для того, чтобы погубить, а после на молодой жениться! А крынку мою твои огольцы пусть где хотят добывают. Хоть украдут, хоть сами из глины слепят.
- Других хаем, а сами…посетовал дядька Макей.
Дядька Макей не договорил до конца своей фразы, так как из общего зала в этот миг раздался голос исправника, призывающего его к себе. А подумал в этот момент дядька Макей о том, что власть, держащаяся не на честном труде простого мужика, а на огульной неправде, долго не простоит. Бог такой власти не потерпит. Макей был простым мужиком и думал он обо всем по-мужицки.