За ужином собралась вся семья. Странно: родных Руди я видела сегодня впервые, но у меня было такое чувство, будто знаю их очень-очень давно. Не было никакой неловкости или натянутости. Ярик хохмил, отец с рыжиком от него не отставали, а мама то и дело пыталась мягко урезонить своих разошедшихся мужчин. В итоге я осмелела и спросила:
- Вы в госпитале назвали Илью декабристом. А почему?
Папа вдруг почему-то смутился, а Руди с возмущением посмотрел на него.
- Это ведь то, о чем я думаю? Шутка про ссылку и всё такое?
Папа лишь виновато улыбнулся и развел руками.
- А что это за шутка?
- Вот раз сам назвал, пусть теперь сам и рассказывает! – мстительно заявил рыжик.
- А может, не надо? – робко попыталась вмешаться мама.
- Надо! Бонни не обидится, у неё с чувством юмора полный порядок. Так что давай, жги!
- Мемуары декабриста, - вздохнул папа. – А потом в Сибирь приехала жена и испортила мне всю каторгу.
- Очень смешно, ха-ха, - фыркнул Руди. – И вообще, если бы я знал, что Бонни в эту ночь сидела в коридоре, я бы вообще от госпитализации отказался. Я-то думал, её тоже положили.
- Всё-всё, признаю свою вину, был неправ! – поднял руки вверх папа.
Ох, весёлые ребята. И вот даже не знаешь теперь, обижаться на такое или не стоит? Хотя зачем? Видно же, что человек не со зла ляпнул, а так, не подумавши.
До самого позднего вечера мы втроем с Яриком проторчали в нашей комнате, обсуждая новые дикие версии, которые успели выдвинуть журналисты. Радовало одно: по словам младшенького, изгалялись на эту тему лишь третьесортные желтые издания, из числа тех, что пишут заголовки в стиле «Когда известный артист узнал всю правду, он зарыдал». Нормальные ограничились короткими заметками про стрельбу в столичном клубе. Иногда еще сообщали, что наркоман, который её устроил, погиб, удирая на автомобиле, не справившись с управлением. Удивительно то, что про погоню за ним нигде не было ни слова. Наши промолчали? Или что?
На следующий день позвонил Саныч и предложил нам посидеть ещё денек дома. Дескать, сейчас он забросит к нам Фрозена с аптечкой, тот сделает перевязки, и лежите дальше отдыхайте, да в потолок поплевывайте. Мы с Руди переглянулись и пожали плечами. Ладно, пускай так. Тем более здесь и душ, и все прочие удобства. Мама рыжика ещё вчера успела сбегать в магазин и купить для меня удобное нижнее белье и уютные домашние штанишки, а футболок здесь и так было выше крыши.
Фрозен пожаловал через час. Ожидаемо расширил глаза при виде Ярика, познакомился с ним, затем пошел мыть руки и приступил.
- Так, здесь можно уже без пластыря. Левомеколь? Не, тогда рубец толще будет. Обойдемся бетадином. Он и обеззараживает мягко, и не щиплется, - бормотал он себе под нос, осматривая мою царапину. – Так, а вот здесь нам мазь как раз пригодится, - нахмурился он, сняв повязку с плеча Руди. – Ты антибиотики принимаешь? Тогда с сегодняшнего дня начнешь. Нам только нагноения не хватало. Вот держи, по одной таблетке утром, курс пять дней, а там посмотрим. А вот это днем пей, это чтоб микрофлору в кишечнике не нарушить. В целом не так страшно, как могло быть. Но следи за температурой. Если полезет вверх – сразу мне звони. Сейчас всё промоем. Потерпи, это неприятно, но не долго.
Пока Фрозен обрабатывал рану Руди, я сидела рядом и держала его за здоровую руку. Судя по выражению его лица, обещанное «неприятно» было, скорее, ужасно, чем терпимо, и он с огромным облегчением выдохнул, когда услышал, что с этой процедурой покончено.
- Что там слышно-то? – спросила я Фрозена. – А то мы тут ничего толком не знаем. То есть, спасибо Ярику за дайджест прессы, но они сами не в курсе, что и почему.
- Ну, за дело взялись серьезные люди, - послушно поведал альбинос, бинтуя плечо рыжика. – Насколько я понял, Марина оповестила их сразу же, когда началась стрельба.
- Тетушка? – удивилась я, а потом до меня дошло. – Ну точно! Она же говорила, что созванивалась с другом Влада из Следственного комитета. Значит, и в этот раз решила с ним посоветоваться, что делать. И тогда понятно, почему нас всех не в обычную больницу доставили, а в тот госпиталь, где бабушку на ноги ставили. Это явно с его подачи было. А ещё что?
- Ствол нашли. Старый «макар». Стрелок от него прямо в клубе избавился. Заодно выяснили, почему было всего три выстрела. На четвертом пистолет заклинило на наше счастье.
- А как он его вообще пронес? Дебилы-секьюрити проморгали?
- Неа, - замотал головой Фрозен. – Они тут ни при чем. Стрелок заранее готовился. В туалете за сливным бачком нашли остатки скотча. То есть он пришел в клуб еще до концерта. Может, даже за несколько дней, когда ещё никакими проверками на входе не пахло. Примотал ствол к бачку, а в день концерта зашел в нужную кабинку и забрал его. И да, личность стрелка установили.
- Конечно же, установили, - удивилась я. – Мы с самого начала знали, что это Юрка.
Фрозен скривился так, будто сожрал что-то несъедобное. Я похолодела, боясь поверить страшной догадке. Неужели?..
- Рассказывай! – потребовал Руди.
- Меня Саныч убьет, - обреченно вздохнул народничек. – Не хотел он вас лишний раз волновать. Вы ж раненые и всё такое. Короче, это был не Заточный. Его по татухам опознали, ну и по отпечаткам. Он по ментовским базам уже давно проходил. Наркотики, вооруженное ограбление. Но тогда прижать не смогли, прямых улик не было. А пальчики откатали.
У меня перед глазами всё поплыло. Как, все сначала? Когда же это закончится?..
- А Заточный где? – Руди был страшно зол и не скрывал этого.
- А вот этого никто не знает, - развел руками Фрозен. – Более того, пока даже нет подтверждений, что они с этим парнем действовали в сговоре. Единственное, что косвенно указывает на участие Заточного, так это то, что машина была угнана, а этот нарик несчастный на угонах никогда не специализировался в отличие от Юрия.
- Собираем совет клуба! Немедленно! – подытожил рыжик. – Я понимаю, что Саныч действовал из лучших побуждений, но играть в молчанку в такой ситуации – это за гранью.
Больше никаких слез. Часть 84