Вот во время одного из таких его высказываний, на него и был произведён резкий и наполненный жгучим сарказмом наезд. В тот вечер в очередной раз шло обсуждение того какими растительными красотами Аля хотела бы наполнить парк и садики перед домами. И чего тут только опять не было предложено, так как затейливость их обустройства со временем только росла. Но вот тогда слово взял уже и ТР, и начал с того, что красота дело, конечно, хорошее, но только вот как бы от избытка разного рода красивостей со временем тошнить бы людей не стало, ну и т.д. А закончил тем, что если они здесь все временами ещё и заговаривают про духовность, то тогда и про лаконичность выражения своих чувств и мыслей, тоже вроде как забывать бы и не вредно, а не растекаться мыслями по древу.
Обидным показалось это его последнее замечание Игорю, вот он и встал на защиту своих друзей, - про то, что Ольга Юрьевна уже сто раз обдумала, куда и как ей каждый камушек в парке поставить, и для чего он там служить должен будет. Да и Аля проект всего посёлка тоже раз десять уже полностью перерисовала, так что не честно будет их в верхоглядстве и в погоне за красивостями обвинять. Может и ещё чего – то мог бы он добавить, но только тут его вот эта барышня и прервала.
Особо придётся мне остановиться на этой девице, потому как была она с очень большими странностями. Начну с того, что одевалась она, скажем так, несколько мрачновато. Игорь сразу же обратил на неё внимание, как только она в качестве «друга» появилась в Ольгиной квартире. Наряд её не мог не радовать взгляд: черное длинное драповое пальто, черная плотная шерстяная вязаная шапка и горные всесезонные черные ботинки на серьёзном протекторе. Но и у раздетой вид у неё изменился опять - же не сильно: всё такие - же чёрные джинсы, грубый домбаевский джемпер и тёмно – синие грубые вязаные носки.
В тот свой первый раз, несколько раз обойдя студию, и внимательно осмотрев все видимые рисунки, она не слова не говоря, вернулась обратно к входу, устроилась сбоку на диванчике, да так там потом почти всё время и сидела, внимательно наблюдая за всем происходящем в зале. На вечерних чаепитиях она вроде как и присоединялась ко всем за общим столом, но кофе свой пила всё также практически молча.
Иногда она начинала тоже что – то такое своё рисовать, но только всегда грифелем и на картоне, а после этого всегда всё начисто ещё и стирала. Игорь как – то проходя мимо, посмотрел было на эту её работу, но тут же получил от неё такой возмущенный взгляд, явно обвиняющий его в намерение хамской подглядки, что больше он к ней во время её художеств уже и близко не подходил.
А тут она вдруг очень грубо и резко его прервала, начав с того, что когда говорят умные люди, то ему хорошо было – бы к ним и прислушаться. И что она полностью солидарна с ТР в том, что если им всем выпал такой случай, чтобы сделать чего – то по настоящему стоящее, то превратить всё это просто в забаву с пряничными домиками, золотыми рыбками и волшебными водопадами, будет непростительно обидно.
Вот на этой высокой ноте тот вечер и закончился.