Пять лет подряд анонимный обожатель дарил Светлане цветы на Восьмое марта. И вот однажды она решается вывести его на чистую воду…
«Цок-цок-цок...» — постукивают каблучки по гравийке, выбивая асинхронную дробь по разнокалиберным камешкам. Дорога вильнула вправо, и Светлана послушно свернула за ней в знакомый переулок, машинально скользнув глазами по калитке углового дома. У забора, тщетно давя на звонок, стоял какой-то парень с огромным букетом бордовых роз. От удивления она на секунду приостановилась и задумчиво прищурилась. Интересненько…
— Вам кого? — торопливо доцокав до «букетоносца», поинтересовалась девушка.
Услышав приближающиеся шаги, парень обернулся, вопросительно посмотрел на неё, сверился с планшеткой и снова поднял взгляд.
— Светлану Чурсину. Это не вы, случайно?
— Случайно я.
— А… — курьер смутился и запнулся, подбирая слова. — Паспорт покажете? А то указание дали — лично. А вы…
— А я так, мимо проходила, — добродушно фыркнула Света. — Без проблем. Вот, смотрите.
Отыскав в сумке документы, которые после обучения в Краснодаре всё время носила с собой, девушка продемонстрировала их мнительному доставщику.
— Годится?
— Да, ага… — парень торопливо мазнул глазами по имени и фотографии и передал ей роскошный букет. — Распишитесь, пожалуйста. Извините за такую дотошность… Просто такой букет…
— Да ладно вам! — отмахнулась Света от расшаркиваний, принимая в объятия охапку роз. — Что я, не понимаю? А от кого это?
— Понятия не имею, — курьер снова скосил глаза в планшетку, почесал затылок и добавил. — Записки нет, у меня тоже не указано. Вам виднее.
Ага, ага… Ей виднее…
Усмехнувшись, Света проводила взглядом парня, подошедшего к припаркованному у обочины мотоциклу. Дождавшись, пока тот скроется за поворотом, открыла калитку и зашла во двор с букетом наперевес. Здесь, миновав порог, двинулась вглубь двора, нырнула в скрытый от посторонних глаз тёмный закуток, приблизилась к дощатому столу и среди ящиков, алюминиевых тазов и стеклянных банок, нащупала спрятанный под клеёнкой ключ от дома. Засунув его в карман, вернулась к дверям, пристроила букет под мышкой, вставила ключ в замок и трижды провернула в скважине. Ввалившись в прихожую, положила цветы на тумбочку, облегчённо «выпрыгнула» из шпилек и пошла за вазой, попутно размышляя над происшествием.
Интересно, этот букет…наконец-таки сдвиг с места? Или старая, лишь слегка обновлённая волынка? Сколько ещё будет продолжаться эта игра? Они больше не дети. Одно дело тайно подкидывать букетики самой непопулярной девчонке в классе. Совсем другое — вести себя как дитя в двадцать три года. Когда за плечами не только школа, но и вуз…
В сумке зазвонил телефон — торопливо засунув розы в огромную напольную вазу, она выудила мобильник из бездонной кожаной утробы. Звонила мама.
— Светик, ты уже дома?
— Да, только пришла. А что?
— У нас форс-мажор, — мама на том конце «провода» слегка замялась. — Гости…
— Гости? — Света опустилась на табуретку и принялась бездумно изучать розы. — Какие ещё гости?
— Да… Клиенты мои, — возбуждённо затараторила мама. — Ты их знаешь. Твои одноклассники. Я им проект делаю. Магазин. Точнее, сделала уже. Собиралась после праздников отдать документы. Но они только что позвонили, говорят срочно… А бумаги дома… В общем, жди нас. Скоро будем. Осмотрись, пыль протри. Если нужно. Марафет наведи. Такие милые мальчики.
— Мам, ты где? — прерывая поток советов, который вполне мог затянуться на полчаса, спросила Света. — Ты вроде на рынок собиралась зайти, нет?
— Так я на рынке, да. Купила нам подарки, хотела мяса на шашлыки взять, а тут они…
— Да кто они-то?
— А я тебе разве не говорила?
— Нет, не говорила. Горю в нетерпении, — не удержалась от сарказма Света.
— Злая ты, дочь, — грустно завздыхала Алевтина Геннадьевна. — Язва к тому же. С таким характером никто тебя замуж не возьмёт. Я в твои годы уже в садик тебя водила...
«Не больно-то и надо» — мысленно огрызнулась Света. Но вслух, тщательно контролируя голос, чтобы не пропустить ни единой нотки нетерпения, выдала иное:
— Зато ты добрая, мам. За нас обеих. Поэтому и замужем была аж три раза.
— Язва, ох язва… Воспитала на свою голову… Избаловала добротой. А надо было хоть иногда ремня давать!
— Мам, так кто придёт-то? Нет, если это секрет, не говори. Но интересно всё же!
— Так я говорила уже! Чем ты слушаешь? Не сейчас, раньше. Когда они к нам в контору пришли, с заказом. Юра Мальцев и Женя Веснин…
Ага, ага… Вот оно как.
Эта новость ввела Светку в состояние ступора, сильно озадачив: совпадение или нет? Не верится в случайности…
История эта закрутилась с седьмого класса — десятого марта, выйдя с больничного, Света обнаружила, что её оставили без подарка. Это жутко задело, тем более что сама она всегда сдавала деньги на двадцать третье февраля. Мальцев же, уже тогда обладавший лидерскими замашками и отвечавший за сбор денег, вместо того чтобы попросить прощения и как-то исправить ошибку, нахально поглумился над ней перед всем классом:
— Рано тебе ещё, Чурсина. Вот станешь женщиной, тогда и будешь подарки на Восьмое марта получать. Могу помочь. В смысле женщиной сделать.
Одноклассники принялись гоготать, потешаясь над Светой. Она же, главная тихоня и отличница внезапно так разозлилась, что сказала слова, которых сама от себя не ждала:
— То есть, остальных ты уже женщинами сделал, да?
В классе воцарилась мертвенная тишина: с полминуты девчонки переваривали услышанное. Когда сообразили, как изысканно их «опустили», подняли настоящий ор.
Эти дурацкие слова предрешили Светину судьбу вплоть до окончания одиннадцатого класса. Девчонки её бойкотировали, мальчишек она сторонилась сама. Единственная вещь все эти годы скрашивала одиночество: скромные букетики в честь Восьмого марта, которые из года в год она обнаруживала на пышных ветках старой ели, растущей у калитки Чурсиных.
Самые простые — нарциссы, тюльпаны, мимозы… Ни разу за пять лет они не попали к ней в срок — восьмого марта. Нынешний букет, первый после почти шестилетнего перерыва, стал первым же, попавшим в её руки в день праздника.
Интересненько…
Спохватившись, Света поднялась с табурета, и вооружившись тряпкой, прошлась по комнатам. Впрочем, не считая пыли, в доме Чурсиных царил идеальный порядок.
Убедившись, что все вещи лежат на своих местах, девушка протёрла полки и пошла переодеваться. Насчёт общения с мужчинами у Светы имелось собственное мнение и вместо наведения марафета, она наоборот, уничтожила любые намёки на кокетство: стащила узкие слимы и приталенный джемпер, смыла макияж, и перерыв шкаф сверху донизу, отыскала и надела комплект, некогда подаренный бабушкой.
Тот выглядел несуразным и забавным: розово-голубой фланелевый халат по всей поверхности которого ездили, летали и плавали совершенно чумовые барбосики и огромные тёплые тапки с бульдожьими мордами.
Мрак! Мама ей точно мозги вынесет… Но ведь классно придумала!
Повертевшись перед зеркалом, Света состроила рожицу отражению и принялась расчёсываться, одновременно разделяя русые волосы на две равных части. Она как раз доплетала первую косу, когда хлопнула дверь и в дом ворвался весёлый голос мамы:
— Светик! Встречай гостей!
— Сейчас, мам! — торопливо деля второй пучок волос на три части, проорала Света. — Уже иду!
Закончив «марафет», удовлетворённо подмигнула зеркальному двойнику, показала язык невидимой из комнаты матери и довольная собой отправилась к гостям.
Мама, вместе с обещанными Мальцевым и Весниным, обнаружилась в прихожей, суетливо помогающая разоблачиться «мальчикам». Увидев дочь, она страдальчески охнула и хотела что-то сказать, но Света не позволила.
— Дарова, пацаны! Как делишки? Как детишки?
Лицо Алевтины Геннадьевны из страдальческого стало шокированным. «Пацаны», явно не ждавшие такого «выверта» от тихушницы Чурсиной, озадаченно переглянулись. Первым пришёл в себя Веснин — не сводя со Светы недоумевающего взгляда, выдал:
— Да так… Потихоньку. Всё путём. До детишек пока далеко. А ты как?
— Супер. Это мне? — кивнув на букет в руках Женьки — восхитительную разносортицу цветов, спросила Света.
— Ага. Тебе. — Веснин смутился, торопливо всучил цветы и скомкано поздравил. — С праздником, Свет...
— Мерси, — Света повернулась к матери, бесцеремонно отобрала такой же букет и обратилась к парням. — Проходите в столовую. Сейчас чай сделаю. Будете?
— Не откажемся, — красавчик Мальцев плутовато стрельнул глазами по сторонам и жалобно протянул. — Нам всю дорогу рассказывали какая Светочка додельница-рукодельница… А на голодный желудок, сама понимаешь: разговоры, как серпом...
Он запнулся, преувеличенно смутился, и, лукаво косясь на Алевтину Геннадьевну, длинно протяжно вздохнул.
Света усмехнулась — Мальцев в своём репертуаре. Похоже, ему совершенно всё равно с кем флиртовать: первоклассницей или директрисой. Как был бабником, так и остался. Но она удержалась от едких комментариев. Только деловито осведомилась:
— Суп? Котлеты?
— Суп, котлеты! — радостно закивал Юра.
Веснин, не утерпев, толкнул друга в спину:
— Юрец, а ты не оборзел? Смотрю, от скромности не помрёшь! Мало того что мы в такой день припёрлись, планы рушим… Так ты ещё и на обед набиваешься! Не чересчур ли?
— Ой, что вы, Женя! — тут же вмешалась мама. — Успокойтесь, всё нормально! Я сама очень голодна. А перед тем как отдать бумаги, хочу ввести вас в курс... Есть кое-какие тонкости. Света, накрывай на стол! Ты сама-то ела?
— Я недавно пришла…
— Вот и покушаешь с нами. Ступай.
Пока Света возилась с цветами, накрывала на стол и готовила чай, мама с парнями обсуждала проект. Судя по нескольким подслушанным фразам — одним чаепитием и кормёжкой она от них не отделается. Ребятишки явно зависнут надолго. На час, а то и два. Во всяком случае Алевтина Геннадьевна, несколько раз очень настойчиво повторила:
— Нет, ты не понимаешь, Юра… Нельзя же быть таким несерьёзным! Всё это может вылиться в крупные неприятности!
В этот момент в столовую с последним подносом вошла Света и мама, облегчённо переведя дух, резюмировала:
— Так. Сперва еда. Потом дела. Надо отдохнуть. Все разговоры потом!
Света упала за стол и оказалась сидящей одна против всех. Мальцев, пользуясь временным перерывом, тут же скосил глаза на стоящий в углу комнаты букет:
— А я гляжу, мы с Женькой не первые подсуетились…
Света фыркнула, намазывая масло на хлеб, и едко заметила, намекая на его провал в олимпиаде когда вместо ожидаемого первого места он занял второе, уступив ей:
— Как видишь. Вечно тебе, Мальцев, быть вторым…
— Ох и язвой же ты стала, Светка, — сощурился Мальцев. — а ведь была тихая и скромная… Не узнать!
— Ага, — весело согласилась Света, — Такая тихая и скромная… Аж до седьмого класса! А потом — нна! И язва…
Парни в унисон закашлялись, а мама, непонимающая в чём соль, пнула её под столом ногой, заметив вслух:
— Как вы правы, Юра! Учу её, учу! А всё без толку! Всех хороших ребят своими манерами распугала. А ведь она такая хорошая девочка. Но иногда как будто бес вселяется…
— Во-от! — согласно закивал Мальцев. — И я о том же! Я ведь, может, люблю её со школы. Пришёл налаживать контакты. Жениться хочу. А она сразу остротами сыпать! Нельзя так, Света!
— Да ну? — лениво протянула Света, подпирая ладонью подбородок и всем видом выражая внимание. — А как можно?
— Женщина должна быть мягкой, нежной, манящей! Пойми! В ней должны быть загадка, тонкость, ум! Но ум свой, она не должна выпячивать…
— Дабы разумением своим не смущать мужчину? — зевнув, перебила Света не на шутку разошедшегося Мальцева, переформулировав цитату, приписанную Петру I.
Веснин хрюкнул от смеха и показал ей большой палец. Мама, напротив, нахмурилась и обречённо вздохнула, осуждающе качая головой. Но Мальцев ничуть не смутился её подколке:
— А хотя бы и так! Что поделаешь, такие вот мы грубые животные — мужчины! Мы должны быть первыми! Главными! Такова наша природа! А женщина — хранительница очага. И чтобы в семье был мир, жена не должна идти не рядом с мужем, тем более, не впереди! Чуть сзади. В этом положении огромный плюс: так она не пропустит никаких «левых» телодвижений…
— То есть, — чувствуя, как у неё сводит скулы от сдерживаемого зевка, скучающе уточнила Света. — Жена должна водить мужа на поводке? Не, пасиб. Честное слово, Мальцев: для таких прогулок я лучше заведу собаку.
— Юрец, да ты не парься так, — с трудом удерживаясь от ржания, встрял Веснин. — У тебя явно нет шансов. Посмотри, какие шикарные розы!
Света, мгновенно сделав стойку на прозвучавшее кодовое слово, расправила плечи, оскалила зубы в широкой акульей улыбке, и выразительно посмотрев в глаза сначала Веснину, а потом и Мальцеву, произнесла чуть ли не по слогам:
— Ненавижу розы.
Мама потрясённо всплеснула руками и посмотрела на дочь чуть ли не с обидой:
— Света! Как ты можешь! Такая красота!
— Красота, — легко согласилась Света, пожимая плечами. — но что поделаешь! Не люблю.
И, лукаво улыбаясь парням, сообщила:
— Ваши цветы намного лучше. Розы, да ещё и бордовые — жуткая пошлятина. Другое дело тюльпаны, мимозы или нарциссы… А если их подарили не восьмого, а девятого, десятого, или даже одиннадцатого марта… Самое оно!
Одноклассники синхронно закашлялись. Веснин, покосившись на друга, неловко выдал:
— Ну почему пошлятина-то… Красивые цветы.
— Красивые, — радостно согласилась Света. — Никто и не спорит. С ними селфи очень клёвые получаются. Чтобы весь мир знал, какая «она» крутая и востребованная герла. Как сильно нравится мужчинам.
— Не понял, кто «она»? — затупил Веснин.
— Как кто! Любая девушка, фотографирующаяся с букетами.
— А! — «догадался» наконец Мальцев. — Так ты феминистка, что ли? Ясно. Не вижу ничего плохого в том, что девушки хотят нравиться парням.
— Феминистка, — Света деланно всплеснула руками, состроив шокированную рожицу. — Да ни боже мой! Просто считаю, что подобные брачные игры — прерогатива животных. А мы всё-таки люди...
В этот момент мама, до сих пор лишь часто и многозначительно вздыхавшая, не выдержала и заговорила угрожающим голосом:
— Светочка…
— Ой, мамуль, — тут же придав лицу виноватое выражение, выпалила Света. — Я вам мешаю своей болтовнёй, да? Ну прости, прости. Не буду. Я так поняла вам есть ещё что обсудить...
И, выпорхнув из-за стола, спешно рванулась к выходу. В дверях её остановил Веснин, внезапно произнеся в спину:
— Какие чумовые всё-таки пёсики! Даже на танке есть…
Света запнулась и неспешно повернулась, расплываясь в лукавой хитрющей улыбке:
— Тебе тоже нравится, да, Жень? Старалась. Для вас выбирала…
И не дожидаясь реакции на эти слова, покинула столовую.
Зайдя в комнату, торопливо распахнула шкаф, отыскала на нижней полке стопку старых одеял, взяла книгу и подушку, и не привлекая внимания, на цыпочках вышла из дома.
Как она и ожидала, беседа продлилась больше часа. Впрочем под елью, со всех сторон окружённая хвойным пологом, с интересной книгой в руках, Света ничуть не скучала.
Услышав, как скрипнула дверь она отложила чтиво и стала на четвереньки, прислушиваясь к шагам и рассматривая происходящее сквозь ветки. Главное не поторопиться и не опоздать: важно вылезти из укрытия так, чтобы они увидели, откуда она появилась. Лучше всего, если они как раз будут выходить за двор...
Раз, два, три… Ближе, ближе… Ну, чего вы там остановились? Давайте же! Ой, мамочки! Как бы не описаться от волнения!
Ага… Снова пошли…
— Не понимаю, куда она подевалась, — говорила мама, явно отвечая на чей-то вопрос. — Вы на неё не обижайтесь, пожалуйста. Она иногда ведёт себя, как ребёнок… Обожает поддразнить кого-нибудь. Но это не со зла. Вы, Юра, скорее всего, нравитесь Светочке, раз она так странно себя вела… Это совсем на неё не похоже, честное слово…
Дальше медлить было нельзя. Волевым усилием подавив мандраж, Света откинула ветку и на четвереньках выбралась наружу.
Они и правда стояли втроём у распахнутой настежь калитки — мама за двором, Веснин с Мальцевым в проёме. Заметив её, парни переглянулись. Мама ожидаемо всплеснула руками:
— Светка! С ума сошла? Не лето! Простудишься!
— Да ладно, мам! Теплынь такая! Двадцать градусов! Я и одеяла взяла, и подушку. Ну, те. Старые.
По губам матери скользнула понимающая улыбка:
— А, былое решила вспомнить?
— Ага! — покосившись на лица обалдевших парней, Света поняла: выпад достиг цели. И теперь… Осталось только ждать.
Напряжённое возбуждение, смешавшись с безбашенные весельем, накрыло её с головой — повернувшись к парням, застывшим в проёме как соляные столпы, Света сделала пару шагов, раздвинула их в стороны указательными пальчиками, и, не удержавшись, подмигнула Веснину. Тот моргнул, залился краской по самые уши, но Света, больше не обращая на него ни малейшего внимания, ступила во двор, и, повинуясь безудержному порыву, поскакала к дому, попеременно подкидывая то правую, то левую ногу.
— На-на-най-на на-на-най-на… На-на-на-на-на-на-на-на!
Остановилась на пороге, взялась за дверную ручку, и спинным мозгом чувствуя провожающие её очумелые взгляды, громко пропела:
«— Это мне? — Тебе! — А за что? — Просто так! — Просто так?!»
Обернулась, показала компании язык и наконец-то хлопнула дверью, отгораживаясь от троицы, смотревшей на неё шальными глазами. В коридоре её накрыл откат — бурлящие эмоции резко схлынули и она привалилась к стене, обессиленно сползая на пол.
— Ну Чурсина! Ну ты кадр, оказывается! Гонишь не по-детски!..
Остаток дня прошёл в томительном ожидании — от страха, смешанного с нетерпением, болезненно возбуждённая Света расхаживала по дому туда-сюда, как узник по камере. Хотелось кричать в полный голос… «Ну, ну, ну! Осмелеешь ты уже или нет?!»
Впрочем, это было не так уж важно. После сегодняшней выходки он точно перестанет доставать её трусливыми анонимными букетиками. Она, наконец, освободится… Пусть и не сразу.
Впрочем, освобождаться-то ей как раз не очень-то и хотелось. Но лучше так, чем повторять пройденное. Нервы-то не бесконечные… А забыть она его забудет. Как только он не придёт… завтра с тюльпанами… так сразу и выкинет его из головы. Просто перестанет уважать. Что за любовь без уважения-то?
Маме, конечно же, пришлось всё рассказать: заметив, в каком взвинченном состоянии находиться дочь, она буквально сыпала вопросами.
— Да помню, помню я эти букетики… Странно, я тогда и не задумывалась, откуда они у тебя. Так ты выследила его, сидя под ёлкой?
— Не совсем. Очень охота непонятно из-за кого полночи не спать под ёлкой… Я сначала узнала кто это, а потом проверила подозрения. Убедилась, что не ошиблась.
— А как узнала-то?
— Ну… Он же ни разу мне не подарил цветы на Восьмое марта. Всегда или десятого, или одиннадцатого. Ну, первый раз понятно почему. Он, может, и не собирался ничего сначала дарить, но меня без подарка оставили… А потом? Почему это повторялось из года в год?
— И почему?
— Потому что его семья — учителя, кстати — каждый год на женский праздник ездит к родственникам в Ростов. Вот почему. Я это поняла и выследила его ещё в десятом классе.
— Света, Света… — мама огорчённо покачала головой, отхлебнула глоток чаю и поставила кружку на стол. — Ну кто же так ведёт себя с мужчинами! Что ты смеёшься! Ты влюблена, а поступаешь, как маленькая девочка. Пора становиться серьёзнее! Юра совершенно прав! В женщине должна быть загадка. Шик. Стиль. А не детство в жопе. Ты думаешь после твоего сегодняшнего поведения он придёт?
— Не придёт и не надо, — огрызнулась Света. — Ни за что не буду себя ломать. И подстраиваться. Не нравлюсь такая — забуду. Уже почти забыла. Если бы не эти розы…
— Светочка, доченька… Послушай взрослого человека. Я же добра тебе желаю…
— Какого добра, мам? — вспылила Света. — Замуж три раза выйти? За красивых кобелей, которые не прочь и отлупить? Да? Хватит! Не нужно мне такого счастья, ясно?
От таких жёстких слов дочери Алевтина Геннадьевна предсказуемо вспыхнула, обиделась, встала из-за стола и ушла к себе в комнату.
Света, помаявшись муками совести, взяла книгу. Да, она жалела, что не сдержалась. Но просить прощения не собиралась: не чувствовала себя виноватой. Какая, к чертям вина, если это правда?
И всё равно стыдно...
Ночью она спала плохо, поминутно вскакивая от малейшего шороха и подбегая к окну, чтобы посмотреть — пришёл? Наконец, в четыре утра, сообразив, что этой ночью ей точно не удастся заснуть, поднялась с постели, тепло оделась, захватила одеяла и вышла из дома.
Ёлка высилась за калиткой огромной мрачной тенью — раскидистая, большая, пышная. Длинные ветки доставали до земли, образуя скрытый от чужих глаз шатёр с уютной комнатёнкой и полом, покрытым толстым слоем пожелтевшей хвои. Летом там и одеяло не нужно.
Беззвучно отворив калитку, Света скользнула к дереву, подняла ветку, направила луч фонарика под ель и застыла от изумления: внутри, прислонившись к стволу, с букетом тюльпанов в руках на клетчатом одеяле спал Женька.
Его лицо, при свете фонаря выглядело таким нежным и детским, что с минуту Света просто сидела на корточках, молча рассматривая парня. Затем, очнувшись, засунула внутрь принесённые вещи, забралась под ель, расправила одеяло и уселась поближе к любимому, укладывая голову ему на плечо. От неожиданности тот вздрогнул, проснулся, обхватил её за талию и сонно прошептал:
— Света?
— Шшш… Я спать хочу. Всю ночь не спала, а теперь рубит.
— Я тоже…
— Ну, давай спать.
— Давай.
И они заснули, сжимая друг друга в объятиях — укутавшись в старые одеяла, прижавшись спинами к шершавому еловому стволу… Уже в полудрёме Света ощутила, как Женькины руки сильнее сдавили талию, а губы прикоснулись у уху:
— Свет… Как же я тебя люблю! Ты даже не представляешь!
— Хорошо, — мурлыкнула Света, не разлепляя глаз. — Хорошо…
И окончательно провалилась в сон.
© Юлия Клыкова
Эту заметку подготовила Валькирия.
Да будет ваш бой триумфальным! ✋
